Всем мамам мама

«Тебе надо было сразу ехать ко мне. Прошло больше трех месяцев! Я же при тебе тогда разговаривала с органами опеки. Они уверены были, что ты с детьми поживешь пока в приюте. Ты меня подвела. Я из кожи вон лезу, чтобы сохранить детей, а ты… Ну какая работа, Катя? Ты беременна! Тебе через неделю рожать, а ты на работу ходишь. Разве можно? Не надо было злить органы опеки. Кругом соседи, которые пишут всякую дрянь про тебя, чтобы насолить. Они своих детей поубивали на абортах, а ты за них рожаешь. Приезжай завтра! Недельку до родов у меня побудешь», – разговаривает по телефону с матерью-одиночкой пятерых детей Ольга Пивоварова, создатель многофункционального социального центра в честь Святой Блаженной Матроны Московской.

Приют находится в бывшем профилактории для шахтеров в поселке Коксовом Ростовской области. Про сам Коксовый сказать особо нечего: производство закрыто, работы нет, дороги убитые, кругом мертвецкая тишина. Заброшенное двухэтажное здание безвозмездно сроком на 25 лет выделила администрация. На деньги от гранта РПЦ Ольга привела его в божеский вид. Стены по-прежнему обшарпанные, зато появились кухня, газ, горячая вода, отопление. В этом году центр отошел от епархии и стал просто благотворительной организацией. Сюда едут сами или привозят людей, о судьбе которых в официальных документах сухо написано «попал в тяжелую жизненную ситуацию».

Ольга, сестра милосердия со средним медицинским и незаконченным богословским образованием, всегда мечтала открыть такой приют. До него она помогала в домах престарелых, детских домах, интернатах для инвалидов. У нее мягкий вкрадчивый голос, когда-то она пела в храме. Благодаря детским чертам, отсутствию макияжа и скромности в одежде сложно определить ее возраст. Она глубоко верующий человек, аборт для нее – самый страшный грех.

Настя, дочь Лили, помогает Кате с детьми. Она говорит, что маленькие дети ее любят и всегда успокаиваются у нее на руках.Фото: Марина Меркулова

«Знаете, почему я никогда не сделаю аборт? Когда я училась в медицинском колледже, проходила практику в абортарии. Очень интересно называется это отделение. Ужас. Я впервые увидела, как это делается. Как потом нерожденных детей растворяют в едкой хлорке и выливают в унитаз. Все. И больше ничего. Они не похоронены. Их не отпели. Эта была прививка против аборта. Если ты не хочешь рожать, пойди отрежь себе трубы, но не убивай душуТвитнуть эту цитату Я смотрела на все это и ненавидела этих женщин. Если ты не хочешь рожать, пойди отрежь себе трубы, но не убивай душу. Вырежи матку – вообще не живи. – Когда она говорит об абортах, ее голос резко меняется, становится жестче. – Если ко мне приходит девчонка беременная с желанием сделать аборт, я с ней разговариваю. Потом, когда вижу ее снова уже с ребенком, которого могло бы не быть, вы не представляете, что я чувствую! Эта такая превеликая радость. Мы не просто говорим: «Не делай аборт». Мы говорим: «Не делай аборт, мы тебе поможем». Раз Господь дал, значит этот человек для чего-то предназначен».

Раненые лебедушки

Приют живет по модели семьи. Женщины сами готовят, убираются, ухаживают за пожилыми и инвалидами. Старшие дети помогают мамам следить за маленькими.

Девочкам — так Ольга называет всех своих постоялиц, независимо от возраста — она делает регистрацию, помогает получить материнский капитал и другие социальные пособия.

— Вам постоянно приходится сталкиваться с различными инстанциями и заполнять кучу бумаг, не тяжело? – интересуюсь у нее.

– Нет. Там тоже работают люди. Хорошие и добрые. Надо с ними просто нормально общаться, как с людьми. Не надо их бояться, ненавидеть, кричать на них и говорить, что они делают все не так. Они как раз делают все так, у них есть регламент, от которого они не имеют право отступать. Не нужно приходить как попрошайка: «Верните детей!» Нужно говорить на их языке. Берешь бумажку и пишешь: «В рамках демографической политики Ростовской области по приказу президента такого-то номера и в рамках взаимодействия с социально-ориентированными некоммерческими организациями, работающими в сфере защиты женщин, жизни детей и поддержки семьи, прошу вас…», – произносит она так, как будто прямо сейчас находится в кабинете госслужащего.

Ольга в центре «Возрождение» обсуждает проблемы материнства с другой женщиной-благотворительницей.Фото: Марина Меркулова

В центр попадают люди с разными историями. Наташа, заместитель Ольги, рассказала, что соседствовала с девушкой, которая работала проституткой в сауне и забеременела от хозяина, после чего ее выгнали из дома. Сама Наташа живет здесь полтора года с маленькой дочерью из-за того, что брат мужа выгнал ее из квартиры. Супруг сидит по 162 статье. Она не очень охотно рассказывает о себе и только отшучивается: «Бомжи по жизни мы».

«Я любую к себе возьму, даже наркоманку. В каждой женщине, которая приходит ко мне, я вижу раненую лебедушку. У нее есть душа, дух, данный Господом, чистый, хороший, просто жизненные обстоятельства привели ее в такое состояние», – говорит Ольга.

В каждой женщине, которая приходит ко мне, я вижу раненную лебедушкуТвитнуть эту цитату «Многие осуждают таких женщин. Типа сами виноваты: рожают в бедности, часто от случайных мужчин, безответственно относятся к собственной жизни. А я считаю, что эти женщины — жертвы нашего общества, которое неправильно живет. Посмотрите, какие у нас ценности: деньги, шмотки, успех. Каково, например, женщине, когда ее любимый мужчина, узнав, что она беременна, посылает делать аборт? Или говорит, что ребенок не от него. Ежедневно слышу истории про вот таких мужчин-предателей. А кто демографию будет поднимать в стране? Те, кто по поликлиникам детей разнесли? Да на этих девочек молиться надо. Они должны почувствовать, что не одиноки. Они так плачут, когда звонят. Хочется их обнять, время осуждать ушло, их надо сейчас жалеть. Многие приезжают напуганные, пережившие насилие или унижение в семье. Они успокаиваются, только когда начинают чувствовать себя здесь в безопасности».

Ольга предпочла бы дореволюционный уклад жизни с четкой ролью женщины в обществе – мать, хранительница семейного очага. При этом ее образу жизни позавидует любая феминистка: постоянные конференции по благотворительности, написание заявок на гранты, поездки по стране и области, застать ее вне работы практически невозможно. Даже во время интервью она отвлекается на рабочие звонки и заполнение документов. Ольга признается: «Я не такой человек, который постоянно ходит в храм. Я просто помогаю людям. Это моя деятельная проповедь и есть».

Жанна. Живет здесь два года. Стала помощницей Ольги. На руках у нее собственный сын, за руку она держит дочь Наташи.Фото: Марина Меркулова

– Чем заканчиваются истории женщин, которые к вам попадают?

– Кто-то живет здесь недельку и их забирают родители, у которых что-то внутри екнуло. Может, они репортаж о нас увидели, или их соседи пристыдили. Каким бы не был человек, совесть все равно будет грызть. Кто-то живет по два года. Некоторые выходят замуж или к ним возвращаются одумавшиеся мужья. Была одна у меня такая. Узнала здесь, что снова беременна, хотела делать аборт. Сидела, рыдала тут в кресле. Я ей говорю: «Нет! Если будешь делать, собирайся уходи. Рожать будешь, слышишь! Ты, посмотри, где ты находишься – у Матроны». Родила. Мальчик. А могло бы не быть. Дура. Тогда бы и этих отняли, а так все наладилось. И муж вернулся, души не чает. И квартиру сняли. А если что-то нужно, я всегда дам.

Уязвимая категория

Недавно из роддома приехала в приют 20-летняя Катя. Ее гражданский муж – бывший заключенный. Из-за нестабильной работы они постоянно кочевали в Ростове по съемным квартирам, снимали и посуточно, когда совсем денег не было. Из последней их выгнали ночью.

– У нас долг был четыре тысячи рублей. Переночевали в реабилитационном центре. Потом у меня начались схватки, воды отошли. 5 августа я родила Тимофея. В роддоме девочка дала мне номер телефона Ольги Николаевны. Я ей позвонила, объяснила ситуацию, что мне некуда идти, что я после кесарева сечения, у меня еще один годовалый ребенок. Она сказала: «Приезжай».

– У тебя нет родителей?

– Есть, но они живут своей жизнью. Мама в Калужской области, папа в Москве. Я даже не говорила им, что была беременна вторым и родила. Меня бы они точно осудили.

– Почему ты решила рожать, несмотря на нестабильную жизнь?

– Муж был против абортов. Я тоже их не приемлю. Не хотела бы я жить с той мыслью, что убила своего ребенка. А вдруг я потом не смогу вообще детей иметь? Он сказал: «Рожай, как-нибудь выкрутимся, проживем». У него тоже нет своей жилплощади. Работа-то есть, то нет. Сейчас пошел на стройку, где всегда есть риск, что кинут. У него уже было такое: договорился, приехал, а заказчик не появился, – рассказывает девушка.

Катя собирается в городФото: Марина Меркулова

Крошечный Тимофей плачет, мама берет его на руки покормить. Ярик тут же просит: «Ням-ням». Замечаю у нее на ноге и животе татуировки. Катя улыбается, говорит, что это муж сделал.

– За что он сидел?

– Я знаю, конечно, но мы на эту тему стараемся не разговаривать. И я не люблю об этом говорить. Это было до меня. В прошлом. Так же и он не спрашивает, что у меня было до него. Сейчас совершенно другая жизнь: семья, дети. Конечно, меня многие осуждают: для кого ты рожаешь, зачем плодить нищету, как ты их будешь кормить, 20 лет – двое детей. Я таких посылаю. Если доведут, то в грубой форме. Мой муж – адекватный, нормальный мужик. Да, весь в наколках, зато ради семьи пошел на стройку, где раньше никогда не работал. Он меня полгода добивался. Это единственный человек, который действительно за меня переживает. Болела, он мне бульоны варил, с ложки кормил, все лекарства нужные покупал. Конечно, мы ругаемся, все бывает, но такого отношения ко мне никогда не было. Сейчас регистрацию сделаю, пособие и материнский капитал оформлю и что-то свое приобретем, станет чуть-чуть полегче. Дом планируем купить. С двумя детьми не намыкаешься, а благотворительная помощь не вечна. Хорошо, что есть такие приюты. У меня бы детей забрали. Забирают по щелчку. Официально мужа нет, дохода нет – все, финиш. А потом их очень сложно забрать. Мы уязвимая категория.

«Уходи, пока не забил!»

Мы снова встречаемся с Ольгой. Она приехала в родной Ростов на обследование. Она болеет, что с ней, не говорит: «Думаю, что не стоит об этом говорить. Главное, что врач, узнав, чем я занимаюсь, пообещал обязательно вылечить. Девочки сильно за меня переживают. Я ведь даже не могу найти себе замену, так как никто не может взять на себя такую ответственность. Хорошо, что у меня есть Андрей (муж Ольги, — прим. автора). Он — уникальный человек. Он бросил все, чтобы делать со мной этот проект, который стал частью нашей жизни. Здесь нужна такая же забота, как и в любой другой семье. Всех нужно накормить, одеть, полечить. Я и сама прошла через то, что прошли девочки».

У Ольги за плечами 13 лет брака с человеком, страдавшим алкоголизмом, со всеми вытекающими: побои, унижение, плохое отношение к их двум детям. Она долго не могла решиться уйти из-за того, что была повенчана. Уже и духовник ее говорил: «Уходи, пока не забил!»

Однажды он сильно ударил меня, я потеряла сознание, очнулась от запаха ног, которыми он обтирал мое лицоТвитнуть эту цитату «Мне казалось, что это мой крест, и я должна терпеть. Однажды он был очень пьян и сильно ударил меня, я потеряла сознание, очнулась от запаха ног, которыми он обтирал мое лицо. Он, конечно же, потом просил прощения. Но такое унижение я не могла простить, ушла от него. Сейчас лечу последствия той жизни, у меня восемь сотрясений мозга было. Раньше это как-то компенсировалось за счет молодости, сейчас мне 37, и я страдаю физически. Но я знаю одно: если остановлюсь, я просто склею ласты, как говорится. Мне, чтобы жить, нужно постоянно что-то делать новое, какие-то проекты, люди, их проблемы», — признается она.

С Андреем они познакомилась шесть лет назад в интернете. Подруги выставили ее анкету на сайте знакомств, зная, как ей тяжело. И вот «среди этого болота», как сама Ольга называет подобные ресурсы, она нашла мужа. Месяц переписывались. Потом поженились и обвенчались.

Окно с иконами на кухнеФото: Марина Меркулова

«Андрей принял меня с детьми, с травмами, с багажом обид на мужчин. Он меня поддерживает во всем. Без Андрея я никто, честно скажу. Вот представьте себе, что у кого-то жена решила заниматься такой деятельностью, на первом этапе она все несет из дома: одеяла, подушки, постельное белье, посуду. Не каждый стал бы это терпеть. Он не говорит мне: «Когда ты будешь дома?» Он остается со мной на работе. Поэтому я и не могу найти себе замену: нет таких мужей у других женщин. Вся мужская работа в центре лежит на нем. В прошлом году я попала в аварию. Он за мной ухаживал. Я была абсолютно беспомощной. Когда ты бодрый, хороший, тебя легко любить. А попробуй немощного подними, искупай, поменяй подгузник, я же под себя ходила тогда. В этом проявляется истинная любовь. Мы все это прошли. Я благодаря ему быстрее поправилась. Любовь — зрелое чувство, это не страсть. Нас с мужем можно назвать альтруистами. У меня зарплата 10 тысяч рублей. У него – шесть тысяч. На бензин в месяц тратим 15 тысяч. Живем на его пенсию. Завели себе курочек, огород. Вот даже зубы, — она, стесняясь, переходит на шепот, — не на что сделать. Вроде бы такая глупость».

«Да кому ты нужна с тремя детьми?»

«В 20 я родила ребенка для себя, тогда мне было все равно от кого, потому что с 15 лет врачи говорили, что я никогда не смогу забеременеть. В первом браке родила еще двоих детей, девять лет вместе прожили. В последнее время муж начал бухать и руки распускать. Сразу на развод подала, не стала терпеть. После развода у него вообще крышу снесло — бил ногами. Не раз в ментовку заявление писала. Мне потом приходили конверты: «Ваше дело рассмотрено, никакой угрозы мы здесь не наблюдаем». Долго он меня не оставлял в покое, пока Сашка не позвонил и не сказал ему: «Еще раз Лильку тронешь, я тебе ноги и руки оторву. У меня хватает пацанов на воле, чтобы это сделать». Он же думал, что мои новые отношения — несерьезные. Всегда говорил: «Да кому ты нужна с тремя детьми?» — рассказывает Лиля, которая недавно живет в приюте.

Ей 32 года. Мы сидим во дворе приюта на лавочке под деревом, куда его обитатели приходят курить. Говорить здесь проще всего, так как никто не спешит качать ребенка, готовить еду, стирать, убирать. У многодетных мам практически нет времени. Лиля сама росла в большой семье, где было пятеро детей.

— Как ты оказалась здесь?

— Я год прожила в новом доме, который купила под материнский капитал. В нем нет условий для жизни. Бывшие хозяева оставили дрова, и мы смогли как-то перезимовать. Спали чуть ли не в шубах. Сейчас у меня вообще нет средств, чтобы содержать дом. Сашка нашел этот центр и сказал пока здесь пожить. В родительской квартире живет сестра, тоже с тремя детьми.

Лиля со своими детьмиФото: Марина Меркулова

С Сашкой Лиля познакомилась два года назад в социальной сети «Одноклассники». Он начал ей писать: «Привет, давай пообщаемся». «Ну вот и пообщались: женились», — шутит девушка.

— За что сидит твой муж? — осторожно спрашиваю.

— За убийство, — спокойно отвечает она. — Он все детство жил с отчимом, который бил мать и его самого. На какой-то свадьбе отчим накинулся на него с ножом. Защищаясь, Саша сам его прирезал. На суде его не оправдали, так как адвокат запросил огромную сумму денег, чтобы переквалифицировать статью на самооборону. В его семье денег таких не было. УДО и амнистия невозможны, так как особо тяжкое. Он мне сразу признался, что дали восемь лет. «Ничего, и по 15 сидят, и ждут», — сказала ему.

— Ты не боишься, что, когда он вернется, окажется другим человеком. Тоже станет пить и бить. Таких историй очень много.

Перепрыгнул через лавку, схватил меня, менту говорит: «Уходи отсюда. Дай жену поцелую»Твитнуть эту цитату — Поначалу были такие мысли. Я тоже много слышала, что женщинами пользуются. Но такие не женятся, а только пользуются, мой с меня даже денег не берет. Предложение мне делал на коленях. Перепрыгнул через лавку, схватил меня, менту говорит: «Уходи отсюда. Дай жену поцелую». И у меня — все, колени опустились. Свадьба была. Дети его папой называют. У нас полноценная семья. Он всегда мечтал о большой семье, как и я. Он все старается для нас сделать. Говорит, куда идти, к кому обращаться, вот и этот приют нашел. Детям здесь нравится. Мне главное, чтобы им комфортно было.

Двое старших детей Лили в сентябре пошли в местную школу, которая находится через дорогу от центра.

«Хлоп, пшик, все!»

Недавно Ольга открыла Центр защиты материнства «Возрождение» в Ростове-на-Дону, где женщины могут получить гуманитарную, психологическую помощь и юридическую консультацию.

«Открытие центра был скромным. Пригласили 16 многодетных семей, они получили гуманитарную помощь. Им было так удивительно, что не нужно доказывать, что они многодетная семья, не надо собирать 21 тысячу справок. Я никогда не требую от людей доказательств их несостоятельности. К нам попадают истинно нуждающиеся. Ведь не все еще девочки соглашаются переезжать к нам в приют в Коксовый — цепляются до последнего за жизнь в большом городе. Приезжают, когда уже совсем деваться некуда. У нас в приюте нет нянечек и уборщиц, все девочки делают сами. И за стариками они ухаживают. Никто просто так свой хлеб не ест. Если кто-то скандалит или плетет интриги, я применяю кнут: ругаюсь, могу хлопнуть по столу рукой, выгнать из кабинета. Но в строгости все равно есть любовь. Как говорят девочки, если я злюсь, то с любовью. Я свою функцию выполняю: помогаю встать на ноги».

Обитатели приюта смотрят телевизорФото: Марина Меркулова

Инвалидов и стариков в приют подкидывают как котят, зная, что здесь их точно не оставят.

«Мне одного старика МЧС привезли 9 мая, его никто не хотел брать, так как выходные, все начальники, без разрешения которых нельзя оформлять, гуляли. Он сейчас в нашем изоляторе находится, потому что ходит под себя, потом какашки скручивает руками. Привезли — весь обосранный, обоссанный, грязный. Я была здесь, обмыла его. Не надо никогда брезговать, ты не знаешь, что с тобой будет в таком возрасте, кто тебя подмывать будет. В этой деятельности вообще людей надо любить, без любви ничего не получится. Мы сейчас переживаем кардинально новый этап развития общества. Оно должно повернуться в гуманистическую сторону. К этому подталкивает нас сама природа. В этой деятельности вообще людей надо любить, без любви ничего не получитсяТвитнуть эту цитату Вот показали нам наводнение, беженцев, погорельцев. Хлоп, пшик, все. Всю жизнь люди работали для того, чтобы купить стул, диван, кровать, телевизор. И тут одномоментно. Бабах, и где все это. Нам показывают, что материальное – это ничто. Была машина, попала в аварию – все, гудбай. Главное, что остается — это здесь», – она касается рукой грудной клетки, – «И помощь должна идти тоже отсюда. Я помню такой эпизод из своей жизни. Тогда я еще не занималась благотворительностью, мне был 21 год, и я уже родила первого ребенка. По соседству с нами жила семья, которая постоянно устраивала пьяные дебоши. Пока родители дрались, их маленькая дочь часами сидела на улице в любую погоду. Это ужас! Кто-нибудь взял ее домой погреться? Даже я тогда не взяла. Хотя могла. У меня было чувство жалости к ней, но не возникало желание взять к себе. Сейчас думаю: «Вот дурная, почему я не взяла, не накормила, не согрела? Брезговала или что?» Она совсем была маленькая, лет пяти. Можно было хотя бы пообщаться с ней. Я даже не знаю, как ее зовут. Понимание – помоги ближнему своему – тоже не сразу приходит. Нужно время. Ведь на самом деле любви в мире много, просто она сидит у людей глубоко внутри. Если бы ее не было, все бы давно рухнуло».