От «Восхода» до заката

Доехать до Барсанихи из райцентра Пестово можно на такси или на попутке. Такси в одну сторону стоит неподъемные для местных 400 рублей. Автобус ходит раз в неделю — утром в понедельник. По обе стороны от дороги плотно растут борщевики, жители рассказывают, что в позднесоветские годы их начали массово сажать на корм для скота. Через несколько лет они уже не понадобились, но за это время успели разрастись вдоль всей дороги до Пестова, а уничтожать их теперь сложно и дорого.

В Барсанихе две улицы: Молодежная, а вторая без названия — в паспортах на этом месте стоит прочерк. Все таблички висят еще с советских времен. Вдоль разбитой дороги — одноэтажные домики, разделенные на две квартиры. На единственном на всю деревню втором этаже, в здании администрации, давно живут голуби.

Колхозы в этой местности вовсю развивались с сороковых, тогда же, в 1943-м, и начинается история «Восхода». В лучшие времена в нем работало под сотню человек, в 70-е — 80-е годы активно строились новые дома, — в Барсаниху из соседних деревень тогда переезжала на работу молодежь. Врач Татьяна Журавлева никогда не работала в колхозе. В Барсаниху ее семья переехала из соседнего поселка, когда Тане пришла пора идти в школу. В 1997 году Татьяна вышла замуж, дом ей и ее мужу дали как молодой семье.

«В то время не было никаких документов, мы приехали, нам выдали ключи, мы платили квартплату и жили себе тихонько», — рассказывает она. Теперь квартира, где она по-прежнему живет, выставлена на торги, равно как и остальные четырнадцать принадлежавших колхозу домов. «Если бы мы в этих домах не жили, они бы давно развалились, — говорит Татьяна. — Вот у одной женщины за стеной стоит пустая квартира, так туда вообще войти нельзя. Однажды я в колхозе попросила в счет квартплаты засчитать новые деревянные окна, которые мы купили и установили, но нам не помогли. Мы и двери вставили, и провалившиеся полы заменили, все за свой счет».

Кто-то увидел объявление, несколько человек приехали смотреть дома. А мы им говорим: «Как же вы будете покупать, тут же мы живем?» Твитнуть эту цитатуПроблемы начались в девяностых, когда люди массово стали уезжать из деревни в поисках работы. К 2000-му на предприятии работали семь человек. В 2008 году колхоз переименовали в сельскохозяйственный кооператив, но убыточным от этого он быть не перестал — взятые кредиты уже два года как было нечем оплачивать. В рамках оздоровления сельхозпредприятий для «Восхода» реструктурировали долг — разрешили выплачивать его маленькими частями и отсрочили. Платил «Восход» до 2011 года, потом, несмотря на бесконечные письма от кредиторов, перестал, — денег не было вовсе. Уволились несколько последних доярок, и полуживой колхоз окончательно испустил дух. Долг накопился из-за неуплаченных вовремя налогов, счетов за электричество и взятых на развитие ссуд в банках. В октябре 2013-го в Барсаниху приехали налоговики и начали процесс банкротства, — долг к тому времени вырос до миллиона 760 тысяч. Летом 2014 года ФНС назначила конкурсного управляющего Николая Распутина. Он составил опись имущества колхоза, которое будет продано для погашения долгов, и пригласил стороннего оценщика для назначения стоимости объектов. Именно во время инвентаризации Распутин включил шестнадцать жилых домов в аукционный список.

О том, что их дома выставлены на торги, жители узнали из бесплатной газеты рекламы и объявлений «ФАРТуна», где напечатали список лотов. «Мы же почему обижены? Потому что нас не предупредили, не уведомили, — объясняет Ольга Романова, бывшая учительница, чей дом тоже оказался в списках. — Кто-то увидел объявление, несколько человек приехали смотреть дома, хотели покупать. А мы им говорим: «Как же вы будете покупать, тут же мы живем?»

Среди тех, кто приезжал, были и дачники из соседних деревень, и вовсе не знакомые местным люди. Места тут красивые: леса, озера, на машине от Пестова пятнадцать минут и три часа от Новгорода.

Проблема местных в том, что квартиры, где они прожили почти двадцать лет, до сих пор не приватизированы. В середине девяностых их запугали дорогим выкупом технического паспорта, нужных денег не нашлось. «Там надо было где-то в какой-то палате заплатить, вот никто и не стал. Как жили, так и продолжили жить, никаких проблем не возникало», — вспоминает одна из жительниц.

В 2012 году бывшие работники провели общее собрание и все-таки договорились приватизировать жилое имущество «Восхода». Дальнейшие шаги они представляли себе смутно, поэтому решили дождаться конкурсного управляющего, — все понимали, что предприятие вот-вот признают банкротом, но почему-то не подумали, что управляющий будет играть не на их стороне. Ждать пришлось почти два года. «Он тогда взял мой протокол и сказал, мол, не правомочно, приватизировать не можете, — рассказывает бухгалтер «Восхода» Любовь Поварова о попытке обратиться к Распутину. — Он, как юрист, наверное, больше разбирается в этом. Протокол он у меня забрал, у него все документы хранятся, он же начальник».

Вид на деревню Барсаниху.

Уже в 2014 году одной жительнице все же удалось приватизировать квартиру. Узнав об этом, управляющий подал на нее в суд, но срок искового заявления к тому времени истек. Остальные жители даже не пытались, — говорят, все равно бы не успели. За помощью к адвокатам они не обращались: дорого и не ясно, зачем. Несмотря ни на что, жители твердо уверены, что «чужим дома не продадут».

***

На крылечке у Ольги стоит перевернутое ведро, и лежат несколько кистей. Когда она отпирает дверь, на улицу выбегает кот Мурзик. В небольшой квартире площадью 42 метра – две комнаты и отдельная прихожая. На ручках шкафов на лентах висят новогодние шары, на двери в комнату — снежинки. На стены в кухне наклеены картинки водопадов и гор. «Это у меня был настенный календарь, я из него вырезала. Очень люблю природу», — улыбается Ольга. Из-за зеркала на кухне выглядывают поздравительные открытки: «Нашей замечательной сотруднице», «Любимой маме».

Пока жарится картошка, Ольга показывает фотографии в альбоме. На первых страницах те, что сделаны на выпускном, — она пятнадцать лет преподавала математику в единственной в Барсанихе школе. Потом школу закрыли, в ней больше некому было учиться. С тех пор Ольга работает продавцом в магазине через четыре дома от своего. На последних выборах местные жители третий раз избрали ее сельским депутатом, а недавно в администрации Пестовского района предложили быть депутатом и у них. Ольга соглашаться не спешит — боится стать менее полезной. «Они там сидят и только законы принимают и бумаги подписывают, а мне хочется, чтобы депутат был рядом с людьми и им помогал с проблемами», — поясняет женщина. Несколько месяцев назад она добилась того, чтобы до Пестова, где работает большинство жителей, пустили автобус в рабочие дни, — утром из Барсанихи, вечером обратно. «Когда мы устроили совет, все тянули руки, мол, конечно, будем ездить на автобусе, очень хотим, — рассказывает Ольга. — В райадминистрации нам его в качестве эксперимента на месяц дали. Но даже когда он ходил, все равно все кто на попутках, кто на своих добирались, никогда больше нескольких человек в салоне не было». Автобус так и остался — раз в неделю.

Ольга уже смирилась с тем, что единственный выход не потерять дом — купить его самой. Она, в отличие от нескольких пожилых соседок, настроена оптимистично и готова собирать сумму, — кое-какие деньги платят в магазине, кое-что приносит сын-сварщик.

В гостиной на столе стоят шесть горшков с цветами — фиалки, герань и нежно-розовая орхидея в цвету. Ольге очень хочется купить красную, но в районе не найти, а ехать в Москву пока не было повода. Уже когда знала про торги, начала делать ремонт. «Я думаю, что никто, кроме своих, не купит, — делится Ольга. А потом неуверенно спрашивает: — А вы думаете, могут кому-то другому продать, не мне?»

***

За последние десять лет в Пестовском районе банкротилось много бывших колхозов. Но, например, в деревнях Охоне и Русском Пестове все жилье перед описью управляющие передавали в собственность сельсовету, то есть фактически оставляли людям. Распутин объясняет это тем, что дома в тех деревнях могли быть в муниципальной, а не в частной собственности. «Это дело самих управляющих, — объясняет он. — Хотят они проблем — могут поступать так. Я не считаю нужным нарушать закон и стараюсь действовать в интересах кредиторов и общества. Не знаю, при каких условиях мои коллеги передавали, — принадлежали ли эти дома предприятиям и на каком праве, — там могли быть предприятия не самостоятельные, а например, муниципальные, и у них на балансе были жилые дома, соответственно, это муниципальная собственность, она подлежит передаче. А если это чистая собственность колхоза, там нет альтернативы, только продажа». Однако если уж ссылаться на закон, то управляющий мог бы и посоветовать жителям апеллировать к праву приобретательской давности.
Бухгалтер Любовь Ивановна сорок два года работает в «Восходе». Уже второй год она помогает управляющему с банкротством. Он платит ей две тысячи рублей в месяц, а из них она сама платит подоходный налог.

Все равно никто эти дома не купит, по крайней мере, я приложу все силы к тому, чтобы убедить потенциального покупателя, что покупать эти дома не надоТвитнуть эту цитату Площадь квартир бухгалтер взяла из техпаспортов домов и передала Распутину. Уже в описи и, соответственно, в объявлении, площадь четырех лотов увеличилась вдвое — вместе со стоимостью. «Я управляющему позвонила, он сказал, мол, все подкорректируем, если налоговая согласна будет», — недоуменно вспоминает Любовь. Мотивы Распутина не очень понятны: то ли он действительно хочет продать их подороже, то ли делает так, чтобы никто на эти квартиры и не позарился: «Да никак мы это не будем корректировать, все равно никто эти дома не купит, по крайней мере, я приложу все силы к тому, чтобы убедить потенциального покупателя, что покупать эти дома не надо. Пока мне это удавалось. Тех, кто обращался ко мне с намерением купить, мне удавалось уговорить, что они купят проблемы. Я им объяснил, что дома обременены жителями. Теоретически любой желающий может этот дом купить и пытаться выселить людей, но это ж война, это ж на вилы поднимут. Ни одному здравомыслящему человеку это не нужно».

Бухгалтер СПК «Восход» Любовь Ивановна Поварова на своем рабочем месте в администрации Барсанихи.Фото: Андрей Любимов для ТД

Приватизировать жилье уже не получится, но некоторые готовы его выкупить, потому что уезжать им некуда. Обсудить это с Распутиным у них не выходит, — с лета 2014 он в Барсаниху приезжал два раза, а живет в Петрозаводске.

«Я ему сказала: “Николай Петрович, с вами хотят встретиться жители”. Он говорит: “А бесполезно со мной встречаться, я, говорит, никто, мною руководит налоговая инспекция”», — сетует Любовь.

Местные очень хотят понять, нужно ли им присоединяться к аукциону и как оставить дом себе. Но все торги проходят на онлайн-площадке Сбербанка, по заявкам с электронными ключами. В администрации есть один компьютер, но нет ни проводного Интернета, ни тем более wi-fi. О факте и результатах первых двух торгов жители узнали спустя несколько дней от главы поселения.

Сам управляющий, по его словам, на контакт идет охотно, доказывая это девятью заявлениями от местных с просьбами о приоритете на торгах.

«На мой взгляд, самый правильный вариант, — по небольшой цене уступить эти дома жителям, — говорит Распутин. — Собрание кредиторов вправе установить цену, это же их деньги, или ее порог, например, не ниже 30% от цены на торгах».

В июле жители, несмотря на нежелание и боязнь ввязываться в бюрократию, все-таки написали заявление в Пестовскую прокуратуру с просьбой защитить их права. Прокуратура проверку начала, жителей об этом никто не известил, и они решили, что их бумага просто потерялась, а про них все забыли. Дальше никто ничего не предпринимал.

О том, что в ближайший месяц они могут остаться без дома, люди здесь говорят с грустной улыбкой, видимо, не понимая всей серьезности ситуации.

«А я и не знаю про себя, выселят, может и хорошо, перееду в Пестово, начну новую жизнь, может так и надо, — говорит Ольга. — Я за себя не боюсь, мы молодые, жалко тех, кому за восемьдесят уже, что будет с ними?»

Ответ на вопрос Ольги можно найти сразу за ее участком. Заросли гигантского борщевика почти вплотную подступили к деревянному забору, всем своим видом показывая, кто теперь в деревне настоящий хозяин.