При исполнении

В Музее МХАТ сохранились тетради с дневниками Алексея Васильевича Гаврилова — инспектора милиции, работавшего при театре в конце 1920-х годов. По этим записям почти невозможно понять, каким человеком и милиционером был Алексей Гаврилов, зато видно, что он был безоглядно увлечен театром. Этот дневник — уникальная хроника двух театральных сезонов МХАТа, зафиксировавшая не только незаметные обычному зрителю изменения в игре великих актеров, но и обмороки в зале, появления Сталина в ложе и курьезное поведение советской публики

1.

В конце августа (1927) я узнал о своем назначении в МХАТ. О таком счастье я не мог даже и мечтать. <…> Художественный я считал недосягаемым блаженством. <…>

3/Х днем явился в театр, познакомился с Ф.Н. Михальским. Вместе с его помощником обошел театр и ознакомился с запасными выходами. <…>

Вечером первое дежурство. У меня — свое место № 1 в третьем ряду середины амфитеатра партера. Прекрасно видно и близко к выходу, удобно выйти, не мешаю другим, если нужно.

В театре все друг друга знают, даже заочно, постоянно и обычно называют по имени и отчеству, если таковые совпадают, то прибавляют фамилию: например, Иван Иванович Титов, Иван Иванович Гудков, Иван Иванович Дмитриев.

10.08.1923 Основатели Московского Художественного театра Константин Станиславский (справа) и Владимир Немирович-Данченко.Фото: РИА Новости

Станиславского и Немировича-Данченко всегда по имени и отчеству. В расписании репетиций печатается: такая-то репетиция с Константином Сергеевичем.

Из вечерних происшествий.

Перед началом спектакля в контору явился какой-то военный, командир с четырьмя квадратиками, и заявляет, что он приобрел в кассе три билета, причем один из них у него украли. Точно называет № и ряд в пятом ряду, середина амфитеатра. На указанных местах сидят подряд три гражданки, одну из них приглашают в контору, и оказывается – это его жена. Командир купил три билета, два из них отдал двум накрашенным девицам, а один оставил себе, чтобы идти вместе с ними, а его жена выследила, вытащила билет и пришла сама посмотреть на разлучниц.

В конторе произошло бурное объяснение, закончившееся истерикой жены. Отпаивали валерьянкой. Командир был очень расстроен, просил передать девицам, что он вызван по делам службы, и смылся. Его жена еще поплакала, погрозилась покончить с собой и тоже смылась. Девицы были огорошены и бесконечно удивлены исчезновением их кавалера. <…>

2.

12/VI видел на малой сцене «Елизавету Петровну» с А.И. Тарасовой в главной роли. Насколько хороша она в этой роли, что B.C. Соколову, которую многие превозносят, и сравнить нельзя. Прежде всего, А.К. Тарасова очень красива, дает полную портретичность Елизаветы, чего нельзя сказать про B.C. Соколову. Потом у А. К Тарасовой с каждым действием изменяется грим, великолепна финальная сцена. Очень хороша она в белом платье. <…>

В разговоре с М.А. Булгаковым я сказал, что меня очень поражает великолепный язык пьесы «Дни Турбиных», и что во всей пьесе я нашел только одну аллитерацию, а именно: во втором акте — у гетмана — Шервинский говорит: «Вас не должно касаться выражение лиц личных адъютантов гетмана».

Когда как-то М.И. Прудкина заменял в этой роли В.А. Вербицкий, то он сказал эту фразу иначе: «Вас не должно касаться выражение лиц дежурных адъютантов».

Очевидно, так и было написано у М.А. Булгакова, а уже М.И. Прудкин в процессе игры переделал сам.

Через несколько времени после моего разговора М.А. Булгаков, придя в театр, сказал мне, что он посмотрел в тексте и аллитерации не нашел. Я рассказал ему об ошибке М.И. Прудкина, и как я ее обнаружил.

3.

30 сентября 1928 года. Воскресенье. — Утром «Синяя птица» в 646-й раз. Театр переполнен. В начале четвертого действия с одной дамой на сносях был обморок, ее вытащили в контору. Вечером — «Дни Турбиных» в 205-й раз.

Когда уже начался спектакль, приехал Максим Горький со своими обычными спутниками — целый выводок.

Сегодня играет B.C. Соколова; она — именинница… Во время пятой картины — гимназия — одна девушка-еврейка ходит по коридору:

— Почему вы не в зрительном зале?

— Не могу смотреть, я сама из Киева, все это переживала.

Кадр из кинофильма «Белый орел» режиссера Якова Протазанова. Сановник — Всеволод Мейерхольд, губернатор — Василий Качалов. Производство киноорганизации «Межрабпомфильм», 1928 год.Фото: РИА Новости

Во время этой картины — два происшествия: истерика с дамой в зрительном зале; это значит, что ввиду присутствия Горького играют как следует, и результат — истерика; другое происшествие — С.Г. Яров неудачно спрыгнул и повредил себе ногу; вызывали врача.
Разговор в курительной трех военных, один из них с двумя орденами Красного Знамени: «Пьеса вредная; надо всем театром крикнуть “долой, долой”, и тогда пьесу снимут».
Еще разговор там же. Во вчерашнем номере «Известий» помещен портрет В.И. Качалова в кинокартине «Белый орел» — губернатором. Один умный человек показывает другому и говорит: «Смотри, какой мундир теперь присвоен народным артистам.»

4.

23 октября 1928 года. Вторник. — «Бронепоезд 14.69» в 92-й раз. Вчера была в театре съемка всего состава по цехам. Идут усиленные приготовления к юбилею, так как юбилей — в конце этой недели, М.М. Яншин острит, что началась Страстная неделя.

Рассказывали, что года два тому назад на одном из спектаклей в полуантракте между двумя картинами двое слепых в «слепой» ложе верхнего яруса, думая, что в зале темно, пристроились один к другой для совершения полового акта, публика заметила и возмутилась, билетеры их расцепили.

5.

Сегодня смотрит спектакль товарищ Сталин, сидит в директорской ложеТвитнуть эту цитату 25 октября 1928 года. Четверг. — «Бронепоезд 14.69» в 93-й раз. Один зритель представил два билета, изрезанные его сыном в мелкие кусочки, завернутые в бумажку;
несмотря на малый размер кусочков, все же удалось установить места. Сегодня смотрит спектакль товарищ Сталин, сидит в директорской ложе. Только и разговоров о предстоящем юбилее, масса приготовлений.

6.

27 октября 1928 года. Суббота. — День ХХХ-летнего юбилея театра.

Около пяти часов вечера к театру стали съезжаться заказанные ранее такси и выстраиваться вдоль тротуара против театра. У ворот сразу образовалась толпа зевак. Во дворе был установлен прожектор, протянута гирлянда от артистического подъезда до соседнего лома. Фасад театра иллюминован гирляндой лампочек; около подъезда бельэтажа — огромное знамя, которое ставилось в прошлом году в октябрьские торжества. В шестом часу у театра стали выходить парами депутаты, артисты с букетами («Как на свадьбе» — сказала при выходе А.К. Тарасова) и садились в такси: поехали за юбилярами. Толпа у ворот все возрастала. Вскоре такси стали уже возвращаться. Всех приезжающих публика на улице у ворот встречала аплодисментами и криками «ура». Особенно восторженно приветствовали приезд К.С. и Вл. Ив. Во дворе юбиляров встречала музыка. Погода была сухая, прохладная. К семи часам съезд закончился, но торжественное заседание еще не начиналось, так как не было А. В. Луначарского. Наконец он приехал.

Зрительный зал полон приглашенных гостей и депутаций от различных театров; все хорошо одеты. В семь часов занавес раздвинулся, на сцене слева – пустые скамейки, справа скамьи заняты юбилейным комитетом, позади скамей — второй занавес, серебристый. Заседание открыл Коган, предложил приветствовать театр.

Когда раскрылся второй серебристый занавес, то открыл необычайно изящное убранство сцены. Все ахнули и поднялись с мест. Сверху спускается огромная чайка. Посредине сцены — огромная белая лестница в 24 ступени с шестью уступами, на которых поставлены большие вазы с красными цветами; на верху лестницы — портик из четырех белых колонн дорического стиля; между ними — малиновая портьера с золотыми завитушками внизу, как на занавесе театра. С боков лестницы — амфитеатром скамьи, на которых разместилась вся труппа и служащие. А.К. Тарасова сидела справа от зрителей в первом ряду рядом с Ю.А. Завадским; сзади нее – Е.Н. Морес, вправо от нее Н.П. Хмелев, К.Н. Еланская, B.C. Соколова, где кто сидел, перечислить на память невозможно. Скамьи были сделаны деревянные, обтянутые холстом; от освещения впечатление издали, будто бы скамьи мраморные.

Раздались звуки музыки, и сверху из-за портьеры начали появляться группами юбиляры и народные артисты; после всех отдельно вышел В.И. Качалов и, наконец, парой — К.С. и Вл. Ив. На Вл. Ив. были почему-то серые брюки, тогда как все мужчины были во всем черном. Каждое появление юбиляров вызывало бурю аплодисментов, которые особенно усилились при появлении В.И. Качалова и превратились прямо в ураган при виде К.С. и Вл. Ив. Все время аплодировали стоя. Юбиляры заняли свободные скамьи внизу слева от зрителей, впереди сидели отдельно К.С. и Вл. Ив., и торжественное заседание началось.

01.09.1928 В центре — Василий Качалов (слева), Максим Горький (в центре) и Константин Станиславский (справа) после спектакля «Бронепоезд 14-69» по пьесе В. Иванова во МХАТеФото: А. Александров/РИА Новости

Первым говорил А.В. Луначарский и говорил почти 50 минут, сначала сообщил постановление Совнаркома о назначении особой пенсии К.С. и Вл. Ив. по 300 рублей в месяц, затем поздравил новых народных и заслуженных артистов, говорил о значении театра. После его речи, около восьми часов вечера, был объявлен перерыв на 15 минут, который затянулся на 35 минут. После перерыва все заняли свои места снова и в зале, и на сцене, и начались поздравления различных депутаций с речами. Депутации появлялись сверху лестницы группами и сходили вниз; от каждой группы один представитель говорил речь. Были представители из Франции, Германии, Польши, Голландии, Латвии, Эстонии и другие. Каждый произносил приветствие на своем языке. По окончании речи клали на особый столик адреса и подарки. Очень сильными аплодисментами был встречен представитель общества «Старая Москва». От ЦМВП говорила М.Н. Блюменталь-Тамарина, от Большого театра — Е.В. Гельцер и Л.В. Собинов, от РТО — А.А. Яблочкина, от Корша были В.А. Кригер и Н.М. Родин, от МГСПС — Е.И Полевая; от ленинградских театров — Монахов, от 2-го МХТ — Сушкевич, от театра им. Вл. Ив. подарили модель корабля — авиоматки; представитель театра сказал:

– На носу корабля значок чайки. Вы знаете этот значок?

Все присутствующие хором ответили:

– Знаем.

— На капитанской каюте портреты двух капитанов. Вы их знаете?

— Знаем.

— Ниже написаны 47 имен. Вы их знаете?

— Знаем.

Было очень трогательно. Идея корабля — авиоматки: как с нее вылетают аэропланы, так и из МХТ выделились МХТ 2-й и другие. От оперного театра им. К.С. хор дважды спел кантату, посвященную юбилею. Потом говорили К.С. и Вл. Ив. Между прочим К.С. сказал: «Моя дражайшая половина — это Вл. Ив.; я — муж, ездил по России и за границу, а он — жена, сидел здесь и сторожил театр».

Кто- то из публики закричал «горько». Другие поддержали. К.С. и Вл. Ив. расцеловались при общем смехе. Когда говорил Вл. Ив., то он сказал: «По-моему, наоборот: К .С. — жена, а я — муж: когда рождался театр в Пушкине 14 июня 1898 года, в то время я был в Ялте, а он — в Пушкине». Конечно, опять смех. Заседание закончилось в 12 часов.; перед окончанием читали телеграммы А. Енукидзе, Шаляпина, Мэри Пикфорд, Дугласа Фербенкса и других. На заседании присутствовали: А.И. Рыков, Халатов, Литвинов, иностранные посольства.

По окончании заседания все приглашенные разошлись, остались только свои и небольшое количество близких театру на банкет. Большинство артисток переоделось к банкету: А.К. Тарасова была на заседании в закрытом сером платье, а на банкете — в открытом розовом. Запомнились еще туалеты: Е.С. Телешовой — серый, Л.М. Кореневой — белый, Н.С. Вульф — розовый, В.А. Вронской — сиреневый. Столы для банкета заняли все фойе и гардероб бельэтажа. На столах были хризантемы, к которым были привязаны разноцветные воздушные шары; они вскоре полопались от папирос. Меню: закуска — поросенок вареный, поросенок фаршированный, черная икра, семга. Затем — осетрина отварная, телячьи отбивные котлеты, пломбир. Фрукты. Водка, белое и красное вино, шампанское Абрау-Дюрсо. Во время банкета К.С., Вл. Ив. и члены правления обходили столы, чокались, целовались. В три часа банкет кончился, начались танцы. На мое поздравление и пожелание всем встретить вместе будущий 50-летний юбилей театра В.И. Качалов меня обнял и трижды поцеловал. Было очень трогательно. Во время танцев один рабочий кровельщик влез в фойе на верх двери и никак не мог слезть назад. Разошлись около четырех часов утра.

7.

7 февраля 1929 — четверг. — «Бронепоезд 14.69» в 130-й раз. Опять невероятное количество опоздавших, но сегодня к Ф.Н. Михальскому не являлась глупая делегация от опоздавших с идиотским предложением повторить первую картину, как это имело место третьего дня, ведь надо же было додуматься до такой глупости! Из-за 200 человек опоздавших должны смотреть вторично 900 человек, пришедших во время, одно и то же, не говоря уже о работе актеров! Они думали, что они в кино, где безвредно можно крутить вторично картину, не нарушая художественного впечатления.

Глупость и стадность публики очень выявляется около курительной, — явление то же, что наблюдается постоянно и в трамваях: один дурак влезет и остановится в дверях, впереди вагон свободный, а на ступеньках виснут. Тоже и у курительной: два-три станут в дверях, дальше – пустое пространство, а в дверях пробка, и на площадке толчея.

Давно не было такой беспокойной, бестолковой и недисциплинированной публики, как сегодня.

8.

22 февраля 1929 года. Пятница. — «Дни Турбиных» в 252-й раз. В пятой картине (гимназия) Е.В. Калужский забыл взять список, когда Турбин — И Я. Судаков его потребовал — дать-то и нечего.
У одного зрителя разболелся зуб под пломбой; он сел на пол перед дверью около курительной и плакал. Вызвали дежурного врача, пломбу вытащить нечем. Тогда врач засучил панталоны, отколол от носка английскую булавку и ею вытащил пломбу, больной успокоился. <…>

Вечером — «Бронепоезд 14.69» в 134-й раз. Вместо М.И. Прудкина, который охрип, роль Незеласова играет И.Я. Судаков. Вообще И.Я. Судаков заменяет чуть ли не всех заболевших, смеются, что он в «Днях Турбиных» будет играть и роль Елены. <…>

Слева: Николай Хмелев в роли Силана в пьесе Александра Островского «Горячее сердце» на сцене МХАТа, 1926 год.
Справа: Народная артистка СССР Алла Тарасова в роли Маши в спектакле «Бронепоезд 14-69» на сцене МХАТа, 1927 год.Фото: РИА Новости

В антракте между  третьей и четвертой картиной один гражданин с бельэтажа закричал на весь театр: «Граждане, минуту внимания, мы пришли в Художественный театр, здесь та особенность, что актеры не играют, а переживают, а вы своим шумом и разговорами во время действия мешаете впечатлению». Раздались аплодисменты публики. Оказалось, что говорил старик лет за 60, в валенках, темной рубашке, транспортник из Льгова, проездом в Москве, большой любитель театра, он помнит дисциплинированность и культурность прежней публики Художественного театра, когда после звонков еще до поднятия занавеса уже прекращались все разговоры и сморканье, и был возмущен бесцеремонностью теперешней публики, поэтому и счел нужным обратиться с приглашением к порядку.

9.

10 апреля 1929 года. Среда. — «Вишневый сад» в 440-й раз.

В коридорах театра зрители заполняют анкеты по изучению зрителя; поставлены были особые столы; из 1200 зрителей дали 104 анкеты — около 8%. Почти все поголовно пишут что любимый театр — МХТ. Какая пьеса нравится — «Дни Турбиных»; какая не нравится — «Блокада». Анкета — сам бланк — составлена неудачно и непродуманно.

10.

9 июня 1929. Воскресенье. — Утром — «Синяя птица» в 680-й раз. Спектакль смотрят четыре карлика, из них  одна женщина. Говорят, что «Синяя птица» пойдет на следующий сезон только до постановки «Трех толстяков».

Вечером — «Дни Турбиных» в 279-й раз, В четвертом действии М.М. Яншин после поцелуя так сильно качнул елку, что А.К. Тарасова завизжала от страха, что та упадет. Сегодня последний спектакль в этом сезоне на большой сцене.

За два сезона я видел «Дни Турбиных» 166 раз.

Впервые дневник опубликован: Алексей Гаврилов. Дневник / Публ. Г. Файмана // Независимая газета. Хранить Вечно. № 4, Октябрь 1998. — С. 9-12.

Полный текст дневника: prozhito.org/persons/264

«Прожито» — сетевой волонтерский проект, ставящий задачу создать корпус всех личных дневников советской эпохи. Каждый месяц ТД будет публиковать один из материалов с сайта prozhito.org