Самое страшное, что может случиться

Друг для сирот

Из письма Юлии Бейсеновой президенту России Владимиру Путину, патриарху Кириллу и председателю Верховного суда Вячеславу Лебедеву: «Я, Бейсенова Юлия, гражданка Германии, мать троих детей, обращаюсь к Вам, Владимир Владимирович, к Вам, Ваше Святейшество, и к Вам, Вячеслав Михайлович, с просьбой о помощи нашей семье и маленькой российской девочке-сироте из дома ребенка, Эле, которую мы пытаемся удочерить в соответствии с законодательством России и Германии».

Передо мной на столе — стопка бумаг, исписанных людьми, которые живут в разных частях света и никогда бы друг о друге не узнали, если бы не история маленькой сироты Эльвиры из Уссурийска. Эле четыре года, она родилась с нарушением развития рук и кистей и была оставлена родителями в роддоме. У девочки инвалидность, она отстает в физическом развитии и даже не умеет самостоятельно одеваться.

За четыре года сиротскую анкету Эли посмотрело 20 потенциальных приемных семей, имеющих статус и документы. Ни одна не согласилась забрать ребенка.

слева: Юлия и Али Бейсеновы с Элей
справа: ЭляФото: из личного архива

В июне 2014 года организация «Волонтеры в помощь детям-сиротам» стала искать для Эльвиры клинику, в которой могли бы обследовать Элю и начать лечение рук. Есть у фонда программа «Дети в беде», в рамках которой волонтеры ищут российским детям-сиротам медицинские учреждения по профилю заболевания. Одним из волонтеров была Юлия Бейсенова, русскоязычная гражданка Германии. Юля — из тех женщин, которые, имея детей, семью и налаженный быт, всю жизнь пытаются спасать мир. Десять лет она является добровольным волонтером в российских организациях, помогающих детям-сиротам. Первый проект «Невидимые дети» предполагал индивидуальное шефство над ребенком, живущим в детском доме. «Волонтер пишет ребенку письма, иногда звонит, организовывает для ребенка экскурсии, присылает ему какие-то интересные книги, — рассказывает Юлия. — Это важно, потому что дети в детских домах не имеют представления о жизни за стенами учреждения. А такое общение помогает ребенку немного социализироваться. И дает ребенку важное понимание, что у него есть индивидуальный взрослый, которому небезразлична его судьба».

Юля стала «шефом» для трех сирот из детских домов: с начала их дружбы прошло много лет, но они общаются до сих пор. «Моя первая подшефная из этого проекта — Света из Архангельской области. На момент нашего знакомства ей было 12 лет. Тогда она была спортивная, сдержанная, немногословная девочка с жизненными принципами, немного недоверчивая к окружающим. Мы очень подружились с ней, постоянно писали друг другу письма, созванивались, пару раз встречались в России. Сейчас ей 19 лет. Замужем. Несколько дней назад родила дочку! Я «виртуально» присутствовала на родах, у нас очень теплые отношения».

Юля Бейсенова и Света в 14 летФото: из личного архива

Юля говорит, что за время общения с индивидуальным наставником ребенок, живущий в детском доме, учится доверять и становится более открытым к окружающим. «Света стала понимать, что есть в ее жизни взрослый человек, которому она может доверять, на кого может положиться в трудной ситуации. Если это хоть раз уберегло ее от неверного шага или от одиночества, то это самое большое счастье для меня как для волонтера».

С двумя другими своими подшефными — 14-летней Юлей из Ленинградской области и 17-летним Исатаем из Астраханской области Юлия Бейсенова переписывается и сейчас: «Мы дружим уже около семи лет».

Начав волонтерскую жизнь, человек сбрасывает с себя ороговевший слой равнодушия, — с этого момента ему все время хочется помогать. Так случилось и с Юлей. Вторым ее волонтерским проектом стали «Дети в беде».

«Сначала мы искали для Эли клинику в России, — вспоминает Юлия. — Но у нее сложная врожденная патология, и нам пришлось переключить свои поиски на Германию, где есть клиники, специализирующиеся как раз на таких детских патологиях. Мы нашли две клиники, одна из них, в Гамбурге, очень известная, профессора Кабенихт из этой клиники называют волшебником по восстановлению детских рук. Мы встретились с докторами, нам рассказали, какой объем работы врачам предстоит сделать, и какие у ребенка перспективы. Пока я вела все эти переговоры, мы с мужем все время говорили об Эльвире, думали, как ей помочь. И в итоге так вышло, что стали «примерять» эту историю на себя, а что, если бы она жила у нас? И поняли, — мы бы могли ей помочь».

Юля и Али Бейсеновы познакомились в Казахстане в 1998 году, а в 2000-м году поженились. Там же родился их первенец Диас. Бабушка Юли была немкой, и в 2002-м году семья переехала в Германию, воспользовавшись правом репатриации.

«В России мы не жили, — говорит Юля, — Но мы родились и выросли в СССР и не делаем особых различий между Казахстаном и Россией. У меня вообще четыре родины — Кыргызстан, где я родилась, Казахстан, где прошли мои детство и юность, Германия, где растут мои дети, и Россия, родина моей души и языка».

Юля — программист, Алик имеет небольшой собственный рекламный бизнес. У них трое кровных детей. Родители и родственники живут неподалеку. Все они неожиданно легко приняли новость о том, что Бейсеновы удочеряют девочку из России.

«Мы позвонили в департамент образования Приморского края, нам рассказали, какие документы надо собрать для того, чтобы стать кандидатом на удочерение, — говорит Юля. — Разговаривали с нами хорошо, принципиальное согласие мы получили, — ребенок мог быть удочерен иностранцами, поскольку другие семьи к нему интереса не проявили».

Удочерить нельзя, отказать

На сбор документов и прохождение необходимых процедур ушли месяцы. Бейсеновы прошли курс обучения в школе приемных родителей. Получили справки о наличии работы, жилья, размере дохода семьи. Посетили психиатра, который дал заключение о том, что они являются гетеросексуальной парой, такое заключение им пришлось получить после того, как суд в процессе обработки документов высказал «опасения», что супруги могут когда-нибудь развестись, сменить ориентацию и создать однополые партнерства. В справке психиатра также говорится о том, что врач не получил никаких данных о том, что супруги Бейсеновы могут сменить свою ориентацию.

«Мы собирали документы девять месяцев, как будто ребенка вынашивали», — смеется Юля. В марте 2015 года они приехали в Россию, были зарегистрированы российскими властями как кандидаты в усыновители и получили разрешение на встречу с Элей. «Мы приехали в Дом ребенка, увидели Элю и сразу поняли, что не зря весь этот путь проделали, — улыбается Юля. — Вот знаете, что-то внутри прямо сразу отозвалось на нее. Такой маленький человечек — и мой». Бейсеновы не стали говорить Эле, что хотят ее удочерить, — никто не знал, что решит суд, а давать ребенку напрасную надежду Юля не хотела. «Привет, мы Юля и Алик, мы приехали к тебе в гости, чтобы играть с тобой», — сказали они Эльвире. Но Эля уже после второй встречи стала говорить воспитателям в Доме ребенка, что к ней приехали мама и папа.

Семья БейсеновыхФото: из личного архива

Из решения Приморского краевого суда: «Гражданка Германии Бейсенова Юлия и гражданин Казахстана Бейсенов Али…желают удочерить … Эльвиру, так как имеют возможность и готовность обеспечить этому ребенку высококвалифицированное лечение в немецких клиниках по профилю ее патологий и заболеваний, обеспечить девочке воспитание, заботу и любовь в условиях дружной семьи. Толерантное отношение немецкого общества к людям с инвалидностью и предоставление таким людям равных возможностей в образовании, профессии, спорте и досуге значительно повышает шансы Эльвиры, имеющей инвалидность, на полноценную жизнь и развитие. У них имеются все необходимые условия для воспитания, лечения и развития ребенка, материально обеспечены, проживают на съемной квартире, но имеют и собственное жилье. Семья свободно владеет русской устной речью, обучают своих детей русской письменной грамотности, уделяют большое внимание чтению русской литературы, изучению культуры, традиций и истории России, Казахстана и бывшего Советского Союза. Они здоровы, не имеют вредных привычек и способны создать девочке благоприятные условия для развития и получения образования».

С Элей Бейсеновы встречались шесть раз. Она их ждала и радостно встречала. Подписав согласие на удочерение Эли, Юля и Алик уехали домой готовить вторую партию документов теперь уже для подачи в суд. Судебное заседание назначили на 4 сентября. Владивостокский представитель семьи Бейсеновых, позвонивший Юле, чтобы сообщить о дате заседания, сказал, что в суде ему сообщили: Бейсеновы могут не приезжать. «Нас это испугало, — говорит Юля, — но мы все же надеялись, что суд изучит все документы и разрешит удочерение». В судебном заседании выступили педиатр Дома ребенка, представитель территориального отдела опеки и попечительства, прокурор, — все они поддержали решение Бейсеновых об удочерении и не увидели никаких препятствий для передачи Эли в семью.

Но судья Оксана Соловьева решила иначе. Она отказала Бейсеновым в удочерении и лишила Элю права на семью по неожиданной причине, — в Германии, по ее мнению, ребенка могут передать на усыновление в однополую семью.

Из решения Приморского краевого суда: «Гражданское и семейное законодательство Германии не предусматривает институт заключения однополых браков. В Германии действует Закон о зарегистрированных гражданских партнерствах, в соответствии с которым зарегистрированные гражданские партнеры не могут совместно усыновлять ребенка. Вместе с тем, Постановлением Конституционного суда ФРГ от 19 февраля 2013 года признан противоречащим Конституции страны запрет одному партнеру усыновлять уже усыновленных детей второго партнера. Положениями параграфа 9 пункта 7 Закона о зарегистрированных гражданских партнерствах предусмотрено право партнера в одиночку усыновить ребенка своего партнера. Согласно Германскому уложению Федеративной республики Германия переустройство приемными родителями усыновленного ребенка допускается».

Проще говоря, суть мотивировочной части решения суда сводится к следующему: в Германии запрещены однополые браки, однако разрешены однополые партнерства. Усыновлять детей однополые партнерства не могут, однако если один из партнеров уже усыновил ребенка до официального заключения однополого партнерства, то второй партнер тоже может усыновить этого ребенка. А поскольку законодательство Германии предусматривает возможность переустройства ребенка в другую семью, то судья увидел в этом теоретическую возможность для Эльвиры попасть в однополую семью.

Кроме этого судья Соловьева решила, что Россия не может проконтролировать дальнейшую судьбу Эли в случае ее возможного переустройства в другую семью, а это нарушает права ребенка:
Из решения суда: «.. Отсутствует принятый между Российской Федерацией и Германией, ставший обязательным для обеих сторон международный договор о сотрудничестве в области усыновления детей, содержащий положения о том, что решение о переустройстве ребенка в другую семью, в том числе об усыновлении его другими лицами не может быть принято без согласия соответствующего компетентного органа Российской Федерации».

Бейсеновы уехали в Германию потрясенными: они впервые столкнулись с государственной системой, которая противопоставила теоретическую угрозу устройства в однополую семью прямым интересам ребенка, который должен жить в семье с мамой и папой.

— При таком подходе и россиянам нельзя усыновлять детей, — говорит Юлия Бейсенова. — Ведь теоретически люди, усыновившие ребенка, могут развестись, уехать в страну, где однополые браки разрешены, и один из них создаст там однополую семью и станет жить в ней вместе с ребенком. Но мы прекрасно понимаем, что это практически невозможно. Мы молодые, у нас крепкая семья, рядом живут родственники, и мы не собираемся ни скоропостижно и одновременно умирать, ни переустраивать Элю в какую-то семью. Более того, юридически в Германии это и невозможно, — самим переустроить ребенка. Мы привязались к Эле всей душой. Вся наша семья ждет ее дома. Мы не можем понять, почему суд лишает Эльвиру возможности счастливой жизни. Ведь в детском доме у ребенка нет самого главного — любящей семьи и индивидуального внимания, даже если это хороший детский дом. Что ее ждет? ПНИ или дом инвалидов. А она интеллектуально сохранный ребенок, она веселая, активная, она может развиваться и жить в обществе вместе с другими детьми. Но в условиях сиротской системы она будет медленно умирать.

Дело государственного престижа

Юля и Алик решили не сдаваться и подали апелляцию в Верховный суд РФ, заседание назначено на 15 декабря. После неудачи во Владивостоке они обратились за помощью к адвокату из Санкт-Петербурга Александру Голованову, специализирующемуся на отмене неправосудных решений по международному усыновлению в Верховном суде РФ. По словам Голованова, судебное заседание во Владивостоке проходило с нарушениями: в суд не были вызваны представители Дома ребенка, то есть решение принималось в отсутствие опекуна Эльвиры; судья некомпетентно изучила законодательство Германии, — специалистов по толкованию германского права из МИДа РФ или Минюста РФ, как предусмотрено процедурой, суд не приглашал. «Суд где-то неверно истолковал, а где-то проигнорировал законодательство Германии, — говорит Александр Голованов. — А законодательство этой страны гласит, что однополые браки запрещены, а усыновлять детей однополые партнеры не могут. Кроме этого, между Россией и Германией есть процедуры, предусматривающие контроль за усыновленными российскими детьми, ведь российский ребенок, усыновленный в другую страну, остается гражданином России до 18 лет. Это значит, что, даже если с семьей случится что-то непоправимое, решение о передаче ребенка в другую семью будут принимать германские власти при контроле со стороны России».

Юля Бейсенова и ЭляФото: из личного архива

Поддержал семью и Уполномоченный по правам ребенка в РФ Павел Астахов, в его заключении в адрес Верховного суда РФ говорится о том, что удочерение Эльвиры супругами Бейсеновыми «будет в полной мере отвечать ее интересам». Закон ФРГ «О зарегистрированных гражданских партнерствах» 2001 года предусматривает регистрацию такой формы гражданского союза двух лиц, однако запрещает усыновление детей подобными союзами, поясняет Астахов. Возможность усыновления ребенка одним из партнеров допускается только в случае, если ребенок является биологическим ребенком другого партнера либо был им усыновлен до регистрации партнерства. «В случае, если удочерители Бейсеновы по каким-либо причинам не смогут выполнять свои родительские обязанности в отношении Эльвиры, ребенок не может быть переустроен в «однополую семью», поскольку германским законодательством возможность такого переустройства не предусмотрена», — говорится в заключении детского омбудсмена. В том же документе приводятся и данные о немецких организациях, осуществляющих по соглашению с российским правительством контроль за усыновленными российскими детьми в Германии. Наконец, в Министерстве образования и науки РФ Бейсеновым сообщили, что усыновление российских детей в Германию не запрещено: в 2014 году гражданами Германии было усыновлено 44 ребенка, а в к ноябрю 2015-го — еще 30.

Решение Приморского краевого суда адвокат Голованов считает «проявлением судебного произвола». «Бейсеновы с сентября не могут видеться с ребенком, только общаются по телефону, — говорит адвокат. — В Доме ребенка не знают, чем кончится эта история. 123 тысячи человек подписали петицию в поддержку Бейсеновых и Эли. В отношении маленькой беззащитной девочки вынесено вопиюще неправосудное решение, лишающее ее права на детство и полноценную жизнь. Именно такие “решения” наносят ущерб престижу судебной системы и России в целом».

В 2014 году Голованов уже вел похожее дело. Тогда к нему обратились супруги Пошон из Швейцарии, которым Волгоградский областной суд отказал в усыновлении четырехлетнего Рената, несмотря на то, что представители органов опеки, прокурор и уполномоченный по правам человека Волгоградской области поддержали доводы заявителей об усыновлении. Единственным основанием для отказа стало указание суда на наличие в законодательстве Швейцарии норм, позволяющих регистрацию однополых партнерств. При отсутствии запрета на переустройство усыновленных детей в другую семью такая норма может стать поводом для передачи ребенка в однополую семью, решил суд.

В июне 2014 года Верховный суд отменил решение суда первой инстанции, назвав его ошибочным. Верховный суд пояснил, что швейцарский федеральный закон «О зарегистрированном партнерстве однополых пар» не позволяет таким парам усыновлять детей, а переустройство усыновленных детей в другие семьи не допускается. Кроме этого, суд привел Конвенцию о правах ребенка, в которой говорится о том, что во всех действиях в отношении ребенка «первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка».

Семья Пошон забрала Рената домой в июне 2014 года.

— И как они живут сейчас? — спрашиваю я адвоката Голованова.

— Живут хорошо. Когда Ренат приехал в семью, он вообще не ходил, только ползал. В пять лет. Теперь ходит и катается на велосипеде. Пошоны взяли еще одного ребенка. Но уже не в России. Столкнувшись с нашей системой, они сюда больше не приедут.

Казалось бы, дело семьи Пошон обратит на себя внимание властей и станет прецедентом. Но прошел год, история повторилась, на этот раз во Владивостоке.

— А знаете, почему это происходит снова и снова? — спрашивает Голованов. — Потому что судья Волгоградского областного суда по-прежнему работает на своем месте. Эта судья чуть не отправила ребенка на медленную гибель, лишив его семьи и будущего. Но она продолжает принимать решения. Люди, усыновляющие больных детей, делают святое дело. А некоторые чиновники в судейских мантиях сводят на нет все их усилия.

Из письма Бейсеновых в адрес президента Владимира Путина, патриарха всея Руси Кирилла и председателя Верхзовного суда Вячеслава Лебедева:

«Мы просим Вас проявить сострадание и человеколюбие как пример гуманизма и общечеловеческих, православных ценностей к маленькому беззащитному ребенку, которая так нуждается в приемной маме и семье… Ведь духовная крепость России как могучей державы может быть также выражена и в том, чтобы дать новую жизнь маленькой Эле».