«Хорошо, что у меня был мой использованный шприц»

Окраина Москвы. Панельная многоэтажка рядом с метро. В торце дома зеленым светится вывеска аптеки. На крыльце аптеки стоит стремянка. Полный мужчина в грязной камуфляжной куртке выравнивает покосившиеся на вывеске буквы «птека эконом». Буквы «а» в слове «аптека» нет, а слово «эконом» почему-то не подсвечено. На часах полвосьмого вечера. Темнеет.

За работой мужчины наблюдает темноволосая женщина в белом медицинском халате и очках. Она похожа на строгого врача из районной поликлиники. Фармацевт смотрит на кривую вывеску, потом на прохожих, потом на стоящих у входа в аптеку парня и девушку.

— Так, я не поняла! — кричит с крыльца фармацевт. — Это что тут за собрание?

— Профилактика ВИЧ и гепатита! — весело отвечает девушка.

Ее зовут Ежи, а ее спутника — Сережа. Они сотрудники фонда имени Андрея Рылькова.

Созданный в 2009 году фонд Содействия защите здоровья и социальной справедливости назвали в честь активиста проекта «Снижение вреда — Москва». Под снижением вреда понимают определенный подход к работе с наркозависимыми, направленный не на запрещение вредного для здоровья поведения, а на уменьшение его последствий — заболеваний, распространения ВИЧ и гепатита. В 2006 году Рыльков, пытавшийся продвигать в России подобное снижение вреда, умер. Его дело продолжили сотрудники фонда. Они оказывают различную помощь наркозависимым — добиваются лечения, требуют заместительной терапии (в России она запрещена), отстаивают права употребляющих наркотики в судах и раздают чистые шприцы на улицах.

Аптека, возле которой происходит раздача шприцевФото: Павел Никулин

Раздача шприцев для наркозависимых непосредственно на улице называется аутрич (от английского outreach, «радиус действия»). Социальные работники находят места, где собираются потребители наркотиков, и работают с ними на улице. Сейчас такие программы существуют в 26 российских регионах, а впервые подобные проекты появились в стране еще в конце 90-х.

У аптеки, где я встретил сотрудников фонда, нелегально продают рецепторные лекарства, отпуск которых строго контролируется государством. Некоторые владельцы аптек прибегают к разного рода ухищрениям, чтобы из-под полы втридорога продавать дурманящие медикаменты наркопотребителям.

У таких аптек обычно и стоят сотрудники фонда. Они знают, что с вечера там «идет движуха». Наркоманы тоже знают, что у аптеки можно бесплатно получить чистый шприц и обезопасить себя от гепатита, ВИЧ и других инфекций, которыми рискуешь заразиться, когда колешься.

«Мы оказываем людям поддержку, чтобы они могли решать свои элементарные проблемы. Бывает, что именно от нас человек узнает о том, что можно пройти реабилитацию, — рассказывает Ежи. — Мы не пропагандируем лечение, а просто говорим о том, что есть такая возможность. Ребята, которые работают на улицах, — это наркозависимые в прошлом, а иногда и в настоящем».

С января 2016 у фонда появился автобус — белый минивэн «Мерседес». Внутри он переоборудован то ли в маленький офис, то ли в медицинский кабинет. Там есть столик, скамейки, много всяких полок, шкафов и несколько розеток. Мощности розеток пока не хватает, чтобы кипятить воду для чая, но Сергей обещал эту проблему решить.

«Раздача шприцев практикуется практически во всем мире, — говорит Ежи. — Не всегда у наркопотребителей есть доступ к чистым стерильным шприцам, спиртовым салфеткам и прочему инструментарию. Я знаю на своей шкуре, что порой необходимо иметь под рукой чистый шприц. У меня случались моменты, когда я в состоянии абстиненции, то бишь на кумарах, вымучивала себе героин, чтобы поправить свое здоровье и пойти потом дальше на свою работу, а шприца не было».

Ежи вспоминает, что без героина ей становилось плохо, но сделать инъекцию было нечем. У знакомого, который привез ей дозу, был уже использованный шприц. А еще у него был ВИЧ. Ежи понимала, что либо останется без укола, либо получит ВИЧ-инфекцию.

«Хорошо, что у меня был мой использованный шприц, — вспоминает она. — Не особо полезно его еще раз использовать, но по крайней мере он был мой. Ситуация, мягко говоря, неприятная. И я прекрасно понимаю, что кто-то на моем месте использовал бы шприц этого ВИЧ-инфицированного человека, что могло привести к заражению».

Ежи, сотрудник фонда имени Андрея РыльковаФото: Павел Никулин

У сотрудников фонда есть шприцы разных размеров: «инсулинки», «двушки», «трешки», «пятерки» (шприцы одного, двух, трех и пяти миллилитров), а еще презервативы, спиртовые салфетки и налоксон — антагонист опиоидных рецепторов.

Налоксон — универсальное средство от передозировок. Забалдеть от него невозможно, зато реанимировать перебравшего наркомана легко. Передозировки — одна из наиболее частых причин смерти наркоманов: «Скорую» в этой среде вызывать обычно не принято. Медикам не доверяют и опасаются, что наркопотребителя поставят на учет. Кроме того, «Скорые» не всегда успевают приехать вовремя. Человек не дожидается помощи и погибает.

Команда фонда тратит на ампулы налоксона свои деньги и пожертвования, которые собирает в сети. Стоит такой препарат немного. Одна упаковка из десяти ампул стоит чуть больше 200 рублей.

— Помогает вам налоксон? — участливо спрашивает Ежи одного из парней, пришедших за шприцами.

— Да буквально вчера парня качал! Все им мало жирдяям. Хлоп — и отъехал!

— Догонялся?

— Да не, просто перебрал. Я и так могу, в общем-то, качать, но с налоксоном как-то быстрее.

К восьми вечера начинается движуха: наркоманы разбирают пакеты со шприцами и останавливаются у автобуса потрещать друг с другом и с ребятами из фонда. Мелькают красные огоньки сигарет, раздаются смешки. Ежи вполголоса что-то рассказывает одной из пришедших за шприцами девушек о женском проекте фонда.

Где-то во дворе дома орет сигнализация автомобиля, мимо аптеки проходят хмурые полицейские. Фармацевт «Аптеки эконом» с криком выгоняет с крыльца грязного пьяненького бродягу. Из-за угла появляется нервно оглядывающийся парень, заходит в комиссионку, расположенную в метре от аптеки. Сотрудники фонда объясняют, что зачастую так ведут себя их клиенты: комиссионка, аптека, автобус фонда. «Кажется, что аптеку специально тут открыли», — смеется Сергей.

Приходят районные торчки Троллейбус и Мух. Троллейбус работает в фонде, а Мух пришел за компанию: потусоваться и поговорить обо всем на свете. Сперва обсуждают насущное: кого-то из их знакомых приняли менты, кого-то стали чаще обыскивать. Ребята убеждены, что у полицейских явно какая-то установка.

— Меня недавно мусора остановили с корешем прям в подъезде. У нас ничего кроме бухла не было, — говорит Троллейбус. — Мент меня сразу грузить начал. Говорит, что поставит на учет в наркодиспансер. Я говорю: «Мне пофиг, ставь, я и так там на учете». Он говорит, что тогда поставит на учет в психушку. А мне опять пофиг, я и там на учете. Я инвалидность мучу пожизненную. Я так менту и сказал, когда он спросил, за какие такие заслуги пенсию получаю.

— И чего ты ответил?

— Что отдал техно все сполна, — гордо отвечает Троллейбус и гордо улыбается.

Микроавтобус, принадлежащий фонду имени Андрея РыльковаФото: фонд имени Андрея Рылькова

Муха не так давно задержали опера, и прошло все не так весело. Его друг попался на контрольную закупку и с вырученных от продажи амфетамина денег успел вернуть Муху долг. Тысячная купюра оказалась меченой. Теперь приятель сидит в СИЗО, ему отстригли длиннющие, достававшие до поясницы дреды и собираются судить за сбыт наркотиков. Мух проходит соучастником.

— Баяны нужны? — спрашивает Ежи.

«Баяны» — это сленговое наименование шприцев. Еще можно услышать слова «машинка», «колючка» и «боинг». Обыватель обычно не понимает, о чем идет речь, а употребляющий наркотики человек уже не пройдет мимо участника аутрича.

«Мы оказываем бесплатные юридические консультации, у нас есть врач-хирург, который тоже бесплатно консультирует. Потом мы оказываем социальное сопровождение, проводим семинары и тренинги для наших участников, — рассказывает Ежи. — Уже второй год мы делаем детский проект — организовываем бесплатные походы для участников программы и их детей в театры, музеи и так далее».

Еще в фонде действует женский проект для женщин-наркопотребителей. Сотрудники могут сделать экспресс-тесты на ВИЧ и гепатит, несколько раз в году фонд организует сбор использованных шприцев, которые сдают на утилизацию в НИИ Эпидемиологии, где их сжигают, как того требуют санитарные нормы. Раньше утилизация шприцев была проблемой. В Москве одно время меняли использованные на чистые, но сжигать их было негде. Коробки с грязными шприцами копились по квартирам сотрудников фонда и волонтеров.

«Мы договариваемся с наркопотребителями, которые живут на районе, чтобы они в этом участвовали».

Агитировать людей лечиться от зависимости Ежи считает неправильным: насильно еще никого не спасли. Для того, чтобы помочь человеку, нужно его желание и поддержка со стороны. Очень часто потребление связано с теми социальными условиями, в которых оказывается наркозависимый, говорит Ежи.

«Стоять на учете — это клеймо. Причем клеймо на чертову кучу времени. Систему наркоучета я считаю унизительной. Я не понимаю, почему должна приходить к какой-то тетеньке советской закалки, которая смотрит на меня свысока и что-то затирает. А я ей должна доказывать, что я не употребляю. Это в принципе мое личное дело. Ее не беспокоит мое физическое состояние, я просто должна ходить и доказывать. Писать им в баночку. Отмечаться. Мне как бы некогда. У меня двое детей и работа».

Вместо поддержки наркозавимый человек получает равнодушие, говорит Ежи. Обыватели, полицейские, судьи и врачи отказываются видеть в нем личность.

— Его все чмырят из-за того, что он наркоман. Нормальной наркологии у нас нет, на реабилитацию нет возможности лечь, он вынужден для того, чтобы нормально себя чувствовать, замутить себе этот герыч. А это подсудное дело.

— Ребят, баяны есть? — прерывает Ежи светловолосый мужчина лет сорока. — Мне бы побольше, я с подругами.

— А где подруги? Пусть зайдут, — отвечает Ежи.

— Они боятся, — смеется мужчина.

— Там в автобусе камеры снимают! Мы не пойдем, — доносится у него из-за спины женский голос.

Ребят из фонда действительно часто встречают с недоверием, рассказывает Ежи. На одной из точек опасливые наркоманы долго не хотели верить, что кто-то хочет просто так им выдать шприцы. А увидев где-то вдалеке патрульных, бросили баяны на землю и с криком «Подстава!» скрылись в подворотне. Полицейские действительно иногда принимают людей, которые приходят за шприцами, но в целом ведут себя нормально. Больше проблем создают агрессивные поборники здорового образа жизни.

Шприцы, предназначенные для бесплатной раздачиФото: Павел Никулин

«Какие-то активисты называют нас пособниками наркоманов, — смеется Ежи. — Был такой момент, когда у одной из аптек людей просто прессовали. Одного парня избили просто за то, что он стоял с баянами. Мужик был в два раза больше него. В итоге менты забрали обоих. Но того, кто избивал, отпустили сразу».

В автобус принесли печенье и попкорн. Троллейбус рассказывает о том, что нашел у подъезда дома старые виниловые пластинки. Вместе с Мухом они тусуются в автобусе до конца, а потом около десяти вечера провожают Ежи до метро. Они весело болтают о том, что скоро у фонда будет офис на «Электрозаводской», серые офисные стены можно будет разрисовать граффити. Троллейбус уже решил принести туда найденный винил.

За прошлый год, согласно статистике фонда, через аутрич-работников прошли 3854 мужчины и 1096 женщин. Было роздано 180930 шприцев и 8830 презервативов. Проведены десятки консультаций о ВИЧ и гепатите. Инъекции налоксона спасли 194 жизни.

Ежи говорит, что считает бесценными слова благодарности от наркопотребителей, которые приходят к работникам фонда за шприцами:«Меня очень поддерживает, что я могу поговорить с человеком хотя бы пять минут, увидеть, что он здоров и жив. Это для меня бесценно».