Мне начальница Наталья позвонила в воскресенье: «Сходите, посмотрите». Вроде как дети пропали. Мы с Володей — он кочегаром на турбазе работает — сели на мой баркас и поплыли. Вначале не понимали, что произошло. Нашли первых двадцать пять детей на острове: довольные, веселые. Потом мы нашли еще пятерых, я их посадил в лодку. Они сказали, что было еще двадцать четыре ребенка. Через какое-то время мы нашли девочку. Живую. Потом Володю высадили на берег — он по нему ходил и искал всех. Я заехал еще на один остров. Нашел там тело мертвого мальчика и троих живых детей. Уже было девять детей в лодке. Потом на берегу нашли еще двух живых девочек. Их тоже в лодку посадили. На базу я привез одиннадцать детей. Лодка второй раз уже не могла выезжать — ее волной сильно разбило. Самое тяжелое было отдавать детские тела. «Трупы» как-то жестоко звучит. Само это слово «труп»…

Я и раньше видел утопленников — таких, кто по полгода в воде лежал. Но то были взрослые люди. Не дети. Больше ничего не скажу. Все постоянно спрашивают, достают. Меня вон недавно спросили, чего хочется. Просто напиться. Желательно с утра. Чтобы лежал и булькал.

Да, везде бардак. И как на него вы повлияете? Что, голым с табличкой в Москве встанете? МЧС говорит одно, СК совсем другое. А шишки там в Москве посидят, между собой договорятся — и не было никого и ничего. Администрация лагеря, по-любому виновата. Больше виноват заместитель директора, потому что глава лагеря в Москве сидела. Зам был единственным человеком, который реально видел, что происходит на озере. Когда лодки перевернулись, он должен был сразу позвонить спасателям.

Не знаю я, что с виновными делать, не мы решаем. Ну что, утопить? Так это очень легко. Понятно, что тут уже ничего не вернуть. Но то, что наказать их надо хорошенько — это да. А что им светит — лет шесть-десять, «по неосторожности»? Так это вообще мало.

Я в Кудаме уже восемь лет. Родился в Белоруссии, потом мы в Петрозаводск с мамой переехали. Когда я в армии был, она от рака умерла. В Петрозаводске работал в охране, водителем маршрутки, потом в Питере монтажником металлоконструкций, а в отпусках тут на турбазе халтурил. Потом кризис случился, и я сюда совсем переехал. Вожу летом отдыхающих на рыбалку, зимой — на снегоходах и собаках катаю.

На турбазе и с женой познакомился. Она приезжала сюда туристкой со своим молодым человеком года четыре подряд. Я их постоянно на рыбалку возил. Ну и докатались. Как-то общаться начали: не только на базе, но и по телефону. Поженились мы в сентябре, еще года нет. Мы с Аней хотели здесь неподалеку дом построить — и жить в нем, семьей. Но все идет не по плану: в январе мы написали заявление на землю. Что я, как местный житель, могу взять ее в аренду на десять лет. Четыре месяца мы ждали ответа! Потом написали заявление в прокуратуру. А там нам сказали: ничего сделать не можем, извините. Так что у нас ничего здесь нет. А мы детей хотим.

Но, по крайней мере, сейчас у нас сильная держава. Пусть и военная. В вооружении нам равных нет. Нас бы давно уже раздавили, если бы было другое правительство. То, что Крым наш, это хорошо. Но получилось-то, что там люди гибнут, на Донбассе. Вот, у нас деревенский паренек туда добровольцем ездит. Но опять же, у нас остается медицина, учителя, пенсионеры. А Путина я не знаю, нормально к нему отношусь, не надо на президента все вешать. Он, если честно, даже не знает, что мы здесь существуем. Чтобы нас услышали, надо всю деревню сжечь к чертовой матери. Только когда п****ц — тогда внимание обращают.

Я в Кудаме родился. Прадед около церкви местной похоронен, и деды евоные тоже там. Прадедушка был мой зажиточным крестьянином: мельница своя, много лошадей и коров. Когда коллективизация началась, он дал до последней уздечки все в совхоз. И никого с ихней семьи не репрессировали. Я, когда только начал немного соображать, так на покос уже ездил. Или костер разводил. Родители мои косили, грабили, стоговали, и я этим занимался.

После школы служил в морской пехоте, и еще был в противотанковом взводе и стрелял засекреченными тогда оружиями. У меня хорошо получалось, стрелял на четыре километра! Главком тогда вручил ценный подарок — электробритву. Вернулся, пошел заготавливать лес. В 1988-м, когда все уже разваливаться начало, переехал в Суоярви, там мне сразу дали двухкомнатную квартиру. Устроился в гараж, но в 1990-м сбил человека — потерял права, заработал статью. Работал на комбинате, потом печки по домам менял, а с 2012-го года на турбазе кочегаром устроился.