Вжух-вжух-вжух-вжу-у-у-х. Лопасти вертолета двигаются все быстрее. За всем этим наблюдает двухметровый мужчина. Он засунул руки в карманы пальто, расставил ноги по ширине плеч и стоит напротив сильных потоков воздуха от лопастей. На правой половине его лица — большой ожог.

Когда вертолет отделяется от площадки и летит забирать очередного пациента, мужчина улыбается. Если спросить, что значит  для него полет, он ответит: «Свобода». Иван Яценко — создатель первого в России проекта санитарной авиации.

С чего все началось

В 1992 году Яценко попал в серьезную автомобильную аварию. В результате  лобового столкновения погибли три человека, среди них был друг Ивана. У самого Яценко было 27 переломов, и, как он вспоминает, «в больницу его везли трупом». Четыре года он восстанавливался. Иван не любит вспоминать эту историю и говорит о ней с трудом, но постоянно отмечает: если бы в то время существовала санитарная авиация, его друг остался бы жив. «Просто меня в больницу привезли вовремя, а его — нет. Ведь не секрет, что во врачебной практике существует «золотой час» — время, за которое можно спасти человека», — рассказывает Иван.

Яценко не смог смириться с утратой друга. Хотелось создать какую-то группу, которая  могла бы оперативно помогать людям, попавшим в аварии или чрезвычайные ситуации. Тогда же он начал увлекаться вертолетами. Летать на компактном Robinson настолько понравилось Яценко, что он получил пилотное удостоверение.

Хобби, связанные с авиацией — недешевое дело. Впрочем, Иван мог его себе позволить: он  был совладельцем девелоперской компании, а с 2006 по 2009 год скупал вместе с партнерами земли около аэропорта «Пулково». Так, к 2011 году у авиалюбителя было в собственности почти 500 гектаров земли.

Как помочь человеку, до которого не может доехать машина «Скорой помощи»? Наверное, перевезти его на вертолете? Но как создать свою службу спасения? Примерно такие мысли крутились в голове Яценко. И как человек, продумывающий каждый шаг, он решил сначала создать вертолетный центр. «Мы пришли сюда в резиновых сапогах и колья вбивали!» — вспоминает предприниматель. Постепенно около Пулкова появился крытый ангар на 30 вертолетов, посадочные площадки, сервисная зона, комплекс для заправки вертолетов и даже авиационный музей. Говорят, другого такого места в России нет.

Во все про все было вложено почти два миллиарда рублей. Авиация — очень дорогое дело, так что Яценко понимал: чтобы подготовить «почву» для работы спасательной службы, сначала нужно наладить бизнес вертолетного комплекса. Компанию назвали «Хели-драйв» — от слов «вертолет» и «водить».

***

Мы идем по ангару. Везде — лопасти, красно-черные борта «Беллов» (вертолет компании Bell — прим. авт.). А еще здесь стоит судно, на котором несколько лет назад перевозили очень высокопоставленное лицо в нашу страну. Туда-сюда бегают сотрудники комплекса. Яценко проводит рукой по корпусу одного из судов и параллельно рассказывает: «Так что у нас сейчас здесь — полный цикл обслуживания. Люди хранят свои вертолеты в ангаре, мы ремонтируем их, заправляем». Тут предприниматель заводит нас в небольшое помещение, все в полках. На каждой из них расстелен мягкий материал, в выемках которого лежат болты, приборы и какие-то ящики, будто из «Людей в черном». Яценко смеется: «В таких чемоданчиках — заказные инструменты. Ящик один несколько тысяч долларов стоит!»

Что стоит за «золотым часом»

В 2013 году Дмитрий Медведев, будучи премьер-министром, заявил, что в России необходимо развивать санитарную авиацию. Для Яценко карты складывались лучшим образом. В это же время с ним связалось Министерство здравоохранения и предложило создать пилотный проект санитарной авиации в Северо-Западном регионе. Ему обещали господдержку, но из-за долгих согласований и неповоротливой бюрократической машины Яценко поначалу вкладывал свои средства.

«Хели-драйв» закупила два специальных вертолета, оборудованных медицинскими комплектами. Нашла руководителя санитарного проекта — им стал Дмитрий Козырев, который раньше работал в МЧС. А еще создала штат пилотов и врачей (всего 165 человек). Их отправляли в США, Канаду и Германию, чтобы они научились выполнять санитарно-спасательные рейсы. Кроме того, Яценко и Козырев с командой разработали четкую концепцию: кому и как помогать, все время помня о правиле «золотого часа». «Конечно, на это мы потратили кучу сил, — сетует Яценко. — Сначала бегали по кабинетам местных чиновников, потом договаривались с разными городскими службами. От ДПС до «Скорой помощи»».

Первая категория работ — помощь пострадавшим в ДТП на Кольцевой автодороге Петербурга. Служба санитарной авиации вместе с городской «Скорой помощью» организовала дежурство авиамедицинской бригады. В ней работают врач-анестезиолог и фельдшер-анестезист. Вертолет опускается прямо на дорогу, рядом с местом аварии. Если экстренной помощи врачей не хватает, пациента перевозят на вертолете в специальную больницу. Причем среднее время всего — примерно 15 минут.

Вторая категория — помощь жителям Ленинградской области. Представьте, что вы живете в каком-нибудь небольшом поселке. А у вас — острое нарушение мозгового кровообращения. В Ленобласти находятся 18 районных больниц, но в очень немногих вам смогут помочь с таким диагнозом. Именно поэтому служба санавиации доставляет пациентов из области в городские стационары высокого уровня. Причем список показаний, по которым вас могут перевезти, довольно широкий: это и сосудистые заболевания, и патологии при беременности, и эвакуация новорожденных, и тяжелые черепно-мозговые травмы. Для таких перевозок «Хели-драйв» построила вертолетные площадки.

«Большое число пациентов раньше не получало необходимой помощи, — рассказывает Козырев. — Они госпитализировались в свои местные стационары, а там лечение сами понимаете какое — таблеточки, да полежать… Сам инсульт или инфаркт не лечили. Мы придумали схему. Пока мы готовимся лететь к пациенту, ему готовят место в стационаре. Пока он летит в стационар, наши врачи делают ему обычно либо шунтирование, либо стентирование. А ведь если это в течение четырех часов не сделать, клетки сердца умрут — и получится инфаркт».

Кроме того, санавиация «Хели-драйв» начала сопровождать спортивные мероприятия, а еще эвакуировать больных из любой точки Ленобласти в городские больницы.

Помощь с неба

Внутри главное здание «Хели-драйв» похоже на многоуровневый салон самолета. Поднимаешься по лестнице — и видишь окна-иллюминаторы; заходишь в комнату, а там — диспетчерская: за огромным пультом с лампочками сидит человек и постоянно переговаривается со «Скорой», просит разрешения на посадку, отправляет данные санитарным бригадам; в соседней комнате врачи готовят снаряжение для скорого вылета.

Напротив сидит то Яценко, то Козырев — и оба чертят схемы работы своего проекта или рассказывают очередную историю о пациентах. Где-то вдалеке слышится гул самолета.

«Четыре года назад, сразу после запуска проекта, мы спасли мужчину с инфарктом миокарда. Из реанимации Лужской больницы в Гатчинскую доставили всего за 20 минут…» — «Мужчину с кишечным кровотечением в полете пришлось подключать к аппарату искусственной вентиляции легких…» — «Истории со смертями тяжелые, они тоже были…» — «А еще мы обеспечиваем Формулу-1 в Сочи. Кстати, не смотрите ее?»

В общем, историй — миллион. Но что еще важно — статистика. За все время работы санитарной авиации служба, по собственным оценкам руководителей «Хели-драйв», помогла более чем двум с половиной тысячам людей. Начиная с 2015 года смертность на КАДе снизилась на 60 %. В Ленобласти — с 30% до трех. Детская смертность стала нулевой.

Конечно, помимо успехов есть и большие сложности. «Например, нам нужно перевезти человека в больницу, где пока нет посадочной площадки. Или когда нужны специалисты узкого профиля, а у нас их нет в штате. Как-то мы спасали детей, попавших под Пикалевым в ДТП. Нужно было забрать бригаду врачей из детской областной больницы, а у нее не было своей площадки. Пришлось тратить время дополнительное. А ведь оно должно быть минимальным», — делится Яценко.

Его дополняет Козырев. По его словам, одна из самых больших проблем — отсутствие продуманной и работающей структуры. «Сейчас мы — единственные такие. Пока что у остальных все сводится к тому, чтобы врачу взять сумку, приехать на неподготовленный аэродром и куда-то слетать…» Впрочем, считает Козырев, есть еще важная вещь. У чиновников Минздрава и профильных комитетов, которые должны заниматься направлением санитарной авиации, нет никакой мотивации. «От нас, как от мух, отмахиваются. Но мы других людей находим, и дело потихоньку двигается. Теперь нам помогают люди — я имена не могу разглашать — на уровне заместителей премьер-министра!»

Что дальше? Команда питерской службы участвует в государственном проекте по созданию санитарной авиации на территории всей страны, особенно в труднодоступных регионах. Яценко уточняет: «Вы только представьте, президент Путин выделил на это 10 миллиардов рублей! И если у нас не получится сделать этот проект продуманно и качественно, то я уж и не знаю, что дальше делать».

Неожиданно наш разговор прерывает диспетчер. Во Пскове нужно забрать человека и перевезти в питерскую больницу. Яценко бежит на аэродром.

— Смотри, вот лебедки для поднятия пациента, — показывает он на медицинское оснащение вертолета, пока тот готовится к вылету. — А вот этот аппарат — для сердечка. А этот — для кровушки. Здесь газовый баллон и кислород. А этот щит-носилки позволяет пациента сразу в аппарат МРТ посадить!

— Иван, вас сдует сейчас! — пытаюсь перекричать шум от крутящихся все быстрее и быстрее лопастей.

— Не сдует! Я привык! Теперь ждем новостей из Пскова!

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!