20 лет назад в карельскую деревню Вокнаволок приехала бригада финских строителей. Они построили три бревенчатых корпуса с яркими наличниками на окнах — новую школу. А в старой расположился Дом деревни. Пока строили, переженились на местных девушках (говорят, карельские барышни готовят вкуснее, чем финки) и увезли их в Финляндию. Впрочем, карело-финскими браками в этих краях никого не удивишь — из-за близости границы (от Вокнаволока до ближайшего пропускного пункта в Финляндии 100 километров) финны и карелы перемешались друг с другом.

Кто идет по деревне тебе навстречу, финский турист или местный житель, сразу и не поймешь — одежда у всех одинаковая, финская, фирменная. Да и сама деревня на первый взгляд не очень-то тянет на российскую глубинку. Многие дома покрашены любимой финнами бордовой краской «Пунамаали» и увешаны гирляндами. Дворы аккуратно расчищены, елки нарочито пушистые, из труб идет кучерявый дым, в окнах — финские подсвечники-горки. Отовсюду звучит карельская речь — почти финский язык, но с русскими уменьшительными суффиксами. Выдает себя Вокнаволок только адресными табличками на русском языке, да и те с первого раза прочитать вслух не просто — «Улица Перттунена».

Финско-карельская школа в Вокнаволоке — единственная в стране малокомплектная средняя школа. На 39 учеников — 11 учителей, и есть еще дошкольная группа. Сюда можно привозить туристов, потому что при самой обычной российской образовательной программе все выглядит и функционирует так, как в российских деревнях не бывает.

Влияние запада

У директора вокнаволокской школы Валентины Липкиной модная стрижка — с одной стороны очень коротко, с другой длинно. Сегодня Валентина замещает учителя математики — ведет урок в сдвоенном классе (класс, в котором три ученика, объединили с классом, в котором два). Практически все уроки проходят в сдвоенных классах, учеников очень мало. В 11 классе один мальчик, во втором тоже один. Есть классы по двое, трое детей. Самый многочисленный класс — пятый, в нем десять человек.

Сегодня Валентина Александровна объясняет новую тему. Включает компьютер на учительском столе и интерактивную доску. А на перемене мы идем на экскурсию.

Деревянные школьные корпуса похожи на сказочные домики. При входе в каждый корпус установлены щетки для обуви — сначала почистить, потом зайти внутрь. А внутри и вовсе разуться — дети бегают по школе и сидят на уроках в носках. Стены в коридорах и классах не обшиты — круглые бревна одуряюще пахнут деревом. В каждом корпусе есть туалет с сушилкой для рук. В холле — фонтанчик с питьевой водой, а в корпусе со спортивным залом — душ. Спортзал оборудован под студию бокса — маты, мешки на стенах, боксерский инвентарь (перчатки, капы в коробочке). Есть тренажеры, теннисные столы и даже фитболы.

В дошкольной группе кровати-трансформеры. После дневного сна кровати собираются, и спальня превращается в просторную комнату. Можно играть и заниматься спортом.

На всех окнах жалюзи, на дверях — рождественские венки. В классах компьютеры, по всей школе «гуляет» вай-фай. Интернет, правда, отключается, когда дует сильный ветер. Даже отопление здесь не обычное дизельное, а «зеленое» — для добычи тепла из недр финны пробурили шесть скважин и установили геотермальные насосы.

Помимо традиционных школьных предметов дети изучают финский и карельский языки (в дополнение к английскому). Недавно из-за болезни педагога из расписания исчез урок игры на кантеле— национальном карельском струнном инструменте.

В столовой кормят два раза: завтраком и обедом. На завтрак каша, макароны с сосисками, чай с имбирным печеньем. На обед непременно суп.

Родители учеников не знают, что такое поборы — максимум, на что могут скинуться — чаепитие, которое сами решат устроить. Никаких сборов на нужды школы, выпускной, питание или уборку — все покрывают бюджет и спонсоры.

«Сотрудничество с финнами у нас многолетнее и теплое, — рассказывает Валентина Липкина. — Школу они нам строили по совместному проекту, республика расплачивалась лесом. Финская благотворительная организация нам часто привозит канцелярию, устраивает для детей праздники, культурные мероприятия. Жалюзи мы на всех окнах повесили за счет финнов, интернет они нам оплачивают… Я много видела деревенских школ, практически во всех туалеты на улице, а у нас даже душ есть. И вообще все, что нужно! Все учебники, пособия. Единственное, на что иногда требуются дополнительные средства — рабочие тетради. Чтобы их купить, дети у нас летом собирают ягоды. Мы на 100% укомплектованы педагогами, причем очень хорошими, к нам даже из городов переезжают на работу молодые специалисты».

Деньги на нужды школы Валентина Александровна получает не только от финнов. Помогает Костомукшский ГОК (горно-обогатительный комбинат). Когда по предписанию СЭС нужно было приобрести раковины, директор обратилась к руководству комбината — дали денег.

«Когда что-то нужно, я ищу деньги везде, пока не найду. Просить у родителей даже в голову не приходит. Что-то дает местный бюджет, что-то спонсоры… Сейчас придет спортивный товар в дошкольную группу — хотим оборудовать маленький спортивный комплекс. Кабинет биологии и химии оборудуем лабораторными столами, раковинами, вытяжным шкафом, демонстрационным столом…»

Сказочно, впрочем, не все. Уже не первый год не получается оборудовать перед школой спортивную площадку. Все упирается в согласование с администрацией — по проекту необходимо перенести электрические столбы, разрешение на это не дают — на бюрократию близость с границей никак не влияет. Но Липкина не отступит — должны же дети заниматься физкультурой и на свежем воздухе! «У местной администрации Вокнаволок как бельмо на глазу, — говорит директор. — Нам все время что-то надо, мы все время что-то делаем».

Учителя в Вокнаволоке не получают меньше 30 тысяч рублей. Для отличников финны учредили небольшую стипендию — каждый год лучшие ученики получают конвертики с европейской валютой. Сумма небольшая, всего 20 евро, но для детей имеет значение.

Валентина Липкина и другие учителя ездили в финские школы — обмениваться опытом. Впечатлила раскрепощенная, дружественная атмосфера на уроках.

«Дети сидят, как удобно, могут учителю задавать в течение урока любые вопросы. Мы это тоже практикуем, но следим, чтобы программа выполнялась. У нас есть учебный план, которого надо придерживаться, но мы стараемся давать программу интересно. Учителя дают предметы в игровой форме, а старшеклассники занимаются исследовательской деятельностью».

Всё, что хочешь

На уроке чтения у Татьяны Николаевны Кокшаровской сегодня два класса и четыре ученика.Трое из третьего, один из четвертого. Четвероклассник делает работу над ошибками, а третьеклассники читают сказки Ершова. У мальчиков дефекты речи, труднее всех приходится Никите — он плохо говорит и с большим трудом читает.  Занятия с ними Татьяна Николаевна строит на логопедических упражнениях— логопеда в школе нет, но кто-то же должен.

Я сижу за последней партой и наблюдаю, как проходит урок. Учительница сидит за одной партой с детьми — они похожи на сборище шушукающихся друзей. Дети сидят в удобных позах, кто-то полулежит на парте, кто-то покачивается на стуле — Татьяна Николаевна не делает замечаний.

«Тщетно щука тщится ущучить леща». Никита вместо «щука» читает «сука». Учительница поправляет: «Внимательней, Никитушка». И ласково гладит его по спине.

Через 30 минут урока — зарядка. Чтобы не клевали носом и взбодрились. Урок продолжается.

После уроков Татьяна рассказывает, что в первом классе Никита вообще не говорил, только матерился. А сейчас он молодец. «Пишет, читает. Мы с ним «р-р-р-р» говорим. Никита, скажи «р-р-р»». — «Р-р-рр-ы-ы!» — отзывается Никита. — «Я не логопед, конечно, мне пришлось все изучать самой. Слава богу, у нас пособия есть, и интернет под рукой. Выкручиваюсь».

Самые молодые и известные учителя вокнаволокской школы — Наталья и Андрей Сухоруковы, живут в бывшей столовой. Андрей преподает биологию, географию и химию, ведет исследовательскую деятельность и руководит студией бокса. Наталья — учитель начальных классов.

Они переехали в Вокнаволок из поселка Боровой, где Андрей работал учителем. Когда его пригласили на работу в Вокнаволок, поехал посмотреть, куда зовут, без большой надежды — что за школа в маленькой деревне? (В Боровом в школе было 150 человек, а тут всего 30). А когда приехал — обалдел.

«Школа аж светится вся внутри! Мы с женой были в шоке, не думали, что в деревнях есть такие школы. Одни только интерактивные доски чего стоят! Все, что хочешь, тут есть. И зарплата больше, чем в других школах. Тут премиальные, стимулирующие, надбавки всякие. А еще можно реализовать любой свой проект, любой план. Вот я хотел бокс развивать и развиваю».

Андрей — профессиональный боксер и тренер. В школе в Боровом он пытался открыть секцию, но все время что-то мешало.

«Я подошел к директору школы: «Мне нужна форма». Он мне: «Подожди ты со своей формой, нам надо решить свои проблемы». Я немного подождал и пошел напрямую в администрацию. Там говорят: «Давай размеры». Директор про это узнал и всыпал мне, мол, ты чего вперед меня лезешь? А мы с учениками приезжаем на соревнования, я к этому тренеру: «Дай трусов!», к этому: «Дай майку!», к другому: «Дай перчатки!» Как дурачок. А здесь, в Вокнаволоке, мне все без разговоров дали. Зал спортивный дали, часы тренировочные дали, хочу турнир — ща организуем, нужны деньги — ща найдем. Надо ринг — давай эскизы, сделаем. Надо стойки под мешки — две недели прошло, все, мешки уже висят. Надо форму — давай размеры… Мы теперь нарядные, гордо несем свое знамя».

Когда Наталья и Андрей решили переезжать в Вокнаволок, знакомые говорили, что они неадекватные. Кто в своем уме поедет в глушь?  Но они ни разу не пожалели, даже когда пришлось поселиться в пустующей столовой — другого жилья не было. К тому же, помогать им бросились чуть ли не всей деревней.

«Карелы очень отзывчивый народ, — говорит Андрей. — И никаких трудностей перевода. Ко мне мужик пришел по ремонту помогать, говорит только по-карельски. Но я его как-то понимал. Люди немножко другие тут. В Боровом каждый сам за себя, а здесь такое единение, взаимовыручка. А вам надо это, а надо то? Мужик один мне все помогал и говорил: «Так рад, что ты приехал, хоть бы ты не уехал!»»

В Вокнаволоке нет заборов, а двери не запираются. Местные говорят, из-за того, что территория приграничная, в деревне нет воровства и разбоя. «Я выйду, соседу кричу: «Терве, митя куулуу!» (Здравствуй! Как дела?) Он мне: «Терве, хорошо!» И на чай заходит, оставляя открытой дверь в свой дом», — рассказывает Андрей.

Андрей работает по 70 часов в неделю — три предмета и ОФП (тот самый бокс). И еще старшеклассники под его руководством занимаются исследованиями.

«Девочка одна исследует курение и алкоголеупотребление как способ самореализации в пубертатный период. Проводит анкетирование подростков. Другая генетикой занимается, проверяет, передается ли рост генетически и влияет ли на него образ жизни. Мы создали систему измерения роста родных, отношения к алкоголю, курению, образу жизни. Еще один ученик исследует загрязнение воды. И так далее. Все это оформляется как курсовая и защищается».

Сам Андрей когда-то писал научную работу о динамике кровососущих в окрестностях Гомсельги (деревня в Карелии). Уезжал на сутки в лес, оголял предплечья и кормил комаров каждые три часа. «Сидишь с голыми руками, комары тебя жрут. Приезжал домой опухший, все тело зудело. Зато награда есть за вклад в карельскую науку».

На ниточке

Наталья Сухорукова говорит, когда детей в классе мало — это хорошо. Есть разница, когда на уроке сидят не двадцать четыре, а четыре ученика. Ни за кого не спрячешься, ко всем урокам надо готовиться.

Несмотря на современный подход к образованию, Наталья не знает, что такое классный чат и не понимает, зачем нужны электронные дневники. Она ведет сайт школы — там все новости, фотографии и документы. Зачем что-то еще?

«Я знаю, что в городах создают родительские чаты, где все обсуждается вплоть до домашнего задания. У нас такого нет. Хочешь родительское собрание провести — клич через народ дал, и у тебя стопроцентная явка. Тут все близко, я могу после уроков к родителю домой зайти и обсудить то, что нужно. Живое общение гораздо лучше чатов».

Наталья и Андрей не соглашаются с тем, что методика преподавания в Вокнаволокской школе схожа с финской. Говорят, слухи о необычности школы преувеличены. Но согласны, что у них гораздо больше свободы и можно выбирать, как именно вкладывать школьную программу в детские головы. Западное же образование их скорее пугает.

«Мы сами не ездили в заграничные школы, но одна знакомая учительница ездила по гранту в Германию, — говорит Андрей. — Рассказывала, как они сидели на уроке, и через пятнадцать минут после начала в класс зашла девочка-неформал. Села на парту, жует жвачку. Учитель — ноль эмоций. Наши в шоке: «И что, никто ей замечание не сделает?» Она посидела, пожевала и ушла. И никто ей ничего не сказал. После урока наши к учителю: «И как вы с такими боретесь?» — «Никак». Им все равно, представляете? А у нас менталитет другой. Представьте, у нас бы такой Иванов с цепями, всеми делами зашел, сел на парту. Он бы сразу получил в лоб от учителя и вылетел из класса пробкой! Ты же упускаешь ученика так. Так нельзя. Надо на ниточке их держать — кому-то подлиннее ниточку, кому-то покороче. Но держать».

Чемпионы

После уроков дети разбредаются по домам. Чтобы поужинать, собрать сумку и вернуться в школу — в расписании сегодня бокс, единственный доступный вид спорта в деревне. Боксировать к Андрею Андреевичу ходят практически все ученики, от маленьких до больших. А те, кому бокс противопоказан, играют в настольный теннис в соседнем помещении.

Перед началом тренировки на скамейке в спортзале склонилась над тетрадкой девочка Пелагея. В тетрадке финские каракули.

— Нравится финский?

— Ну, да.

— Как думаешь, пригодится?

— Да, я же часто езжу в Финляндию. У меня там тетя. А после школы буду поступать туда учиться.

Практически все, у кого я спрашиваю о будущем, говорят, что учиться дальше будут в Финляндии и останутся там. Есть, правда, и те, кто мечтают стать чемпионами по боксу.

«Я чемпионов тут выращиваю, — хвастается Андрей. — Девочка, которая у меня сейчас занимается, попала в сборную Карелии, будет защищать честь республики на Северо-Западе. Седьмой класс, такая скромная, молчаливая. А на ринг выходит — шух, шух! Меняется. Бокс учит бороться со страхами, держать удар, моральный и физический. Они начинают проявлять характер, более уверенными становятся. Они и в жизнь пойдут более уверенными. Дети за год сильно изменились. Они были зажатые, стеснительные такие. Сейчас начинают разговаривать, раскрываются».

Перемены, о которых говорит Андрей, мы замечаем на первой же тренировке. Никита, тот самый третьеклассник, который краснеет на уроках и с трудом говорит, в боксерских перчатках преображается. С остервенением лупит противника, болтает, смеется и выглядит уверенным в себе.

Работа на финского дядю

Главная беда Вокнаволока, как и других российских деревень — безработица. Рабочих мест гораздо меньше, чем жителей. Животноводческая ферма и химлесхоз закрылись. Остались бригада МЧС, лесхоз, дом инвалидов, Дом деревни, магазин и школа. Предприимчивые вокнаволовцы для заработка используют близость к финской границе. Кто-то ездит в Финляндию работать, а кто-то сдает дома финским туристам. Каждый третий дом в Вокнаволоке — гостевой.

Ольга Ремшу живет одна в просторном доме. Шесть лет назад она вышла на пенсию и с тех пор зарабатывает, сдавая комнаты приезжим финнам. Иностранцы приезжают в Вокнаволок иногда целыми автобусами — едут на Соловки, в Калевалу, по пути ночуют в деревне. Расплачиваются в евро. В другой деревне это могло бы быть проблемой (где их менять-то?), но не в Вокнаволоке. Евро здесь — ходовая валюта. За продуктами и вещами Ольга и другие жители чаще ходят в финские магазины.

Местные, правда, рассказывают, что в последние годы число туристов из-за границы сократилось. «Люди боятся Путина, его агрессивной политики. Переживают, что въедут в Россию, а границы бац — и закроются. Отрежет их от дома. И что тогда делать?»

Семью карела Эрки Финляндия когда-то и вовсе спасла от нищеты.

Эрки родился и вырос в Вокнаволоке. После восьмого класса пошел работать трактористом. Женился, родились сын, дочь. Жена работала в детском саду, зарабатывала мало. Когда в деревне началась безработица, и трактористы стали не нужны, Эрки занял финских марок и поехал на заработки в Финляндию.

«Сначала халтурил там по-темному, — рассказывает Эрки. — Семена сортировал. Потом сделал рабочую визу и устроился к фермеру трактористом. Разница в зарплате была очень большая. Когда уже были евро, я на руки получал каждый месяц 3500. Мы на эти деньги учили дочь в институте, машину купили, дома сделали ремонт. Домой я приезжал каждые выходные, иногда ко мне приезжала жена — катал ее на тракторе».

В Финляндии Эрки отработал 13 лет. Насмотревшись на богатеющего на глазах карела, за бугор потянулись и другие жители деревни. Сейчас Эрки на пенсии, причем, у него их две — финская и русская. 185 евро и 13 тысяч рублей.

У Эрки деревянный дом с маленькими елочками вместо забора. Внутри красивая мебель, резное кресло-качалка. Кухонный гарнитур с варочной панелью, кофеварка, стиральная машина. Кофе они с женой пьют только финский. Даже сахар, и тот везут из Финляндии.

«Особенно хорошо он зарабатывал последние пять лет, — с гордостью рассказывает жена Эрки. — Ему на работе подарки давали, одежду хорошую, шапки, часы. Форму рабочую выдавали весеннюю, осеннюю, все, от сапог до шапок. Он, конечно, пахал там, как папа Карло, с четырех утра, но зато и заработал. Тут, в деревне, обманывают, зарплаты задерживают или вообще не платят, а там было хорошо. Мы окна дома все поменяли, детям на ипотеку дали первый взнос…»

Жена рассказывает, что даже на пенсии они часто ездят в Финляндию. К знакомым, родственникам и в магазин. Хвастается теплым финским спортивным костюмом и бурками. «Тут в таких почти все ходят!»

Спрашиваю, чего им не хватает, на что жалуются. Должны же быть проблемы на селе! Женщина задумывается. «Паспорта (заграничные) слишком тонкие, не хватает места для печатей! Сделали бы потолще! Что, бумаги в стране нет, жалко, что ли?»

Эрки подхватывает: «Мне вообще на полтора года от силы паспорта хватало. У меня где-то целая стопка аннулированных паспортов».

Работник Дома деревни Валентина Дмитриева тоже с удовольствием рассказывает не только об истории села, но и о том, какие она делает в Финляндии покупки.

«Покупаю кофе «Юхла мокка», чай, сыр «Керма юшто», масло, какао для внука… — Загибая пальцы, женщина от удовольствия закатывает глаза. — Продукты там вкуснее и качественнее. Мне даже каша там приглянулась. «Геркулес» у нас очень дорогой, а в Финляндии килограммовые дешевые пачки очень хорошей овсянки. Вода, изюм, чуть-чуть соли — вкусно! Еще там покупаю одежду — обувь, куртки… У нас тут у большей половины жителей одинаковые финские бурки».  

Кормило

Ольга Воробьева с мужем Виктором и тремя детьми переехали на карельскую окраину из Нижнего Новгорода. Сначала хотели просто купить в этих краях дачу, а потом обросли хозяйством, и дача превратилась в хутор Кормило. Ольга придает образованию детей большое значение — переезд состоялся только потому, что школа в Вокнаволоке по уровню не уступает городским. Старший сын Никита уже ее закончил, теперь учится в Финляндии. А Егор и Ваня ходят в третий и пятый классы.

От хутора Кормило до деревни — девять километров. Каждое утро Оля или кто-то из родных отвозит парней в школу.

Хутор живет за счет туристов, большая часть которых — иностранцы. Финны едут в ближнюю Россию отдохнуть — здесь меньше ограничений. Воздух один и тот же, а дышится свободнее. А отдыхать на хуторе милое дело — тут и всякие диковинные звери, типа альпак, и баня на берегу озера, и семь откормленных котов. Один из них, Матроскин, ушел однажды в соседний город Костомукшу за пятьдесят километров. В семье шутят, что решил, как и все в деревне, пересечь границу. Сама Оля регулярно ездит в Финляндию за покупками — так дешевле кормить туристов.

«Тут очень удобно жить. Завтра я еду за границу в магазин за продуктами. 120 километров на машине, и ты в Финляндии».

Ольга говорит, что из-за близости границы связи между карелами и финнами такие тесные, что, не дай бог, закроется граница — будет катастрофа. Этого боятся в деревне многие — кто-то привык к финским магазинам, а кто-то боится расставания с близкими.

Напрягает и то, что деревня находится под пристальным вниманием силовиков. Это внимание я ощутила на себе в первый же день — сотрудники ФСБ интересовались, с какой целью едут журналисты. По словам местных, в деревне живет «специальный человек», который следит за тем, кто въезжает, и докладывает в органы. Некоторых финских гостей в последнее время здесь не жалуют.

— У нас тут была конференция по сохранению нематериального наследия финно-угорского мира, — рассказывает Ольга. — Приехали люди из Венгрии, Эстонии, Финляндии. Большинство приезжих жили у нас. Все три дня, что проходила конференция, тут ходили люди из ФСБ, следили, расспрашивали. В рамках конференции у детей было три дня курсов по анимации с эстонцами. Так «эфэсбэшники» вызывали всех в кабинет и беседовали, мешали вести занятия. Но все-таки уроки эти прошли. Мой Ваня так загорелся этой анимацией, что теперь мечтает скорее закончить школу и поехать в Эстонию учиться на аниматора.

— Ваня, тебе нравится изучать финский? — задаю стандартный вопрос. — Пригодится он тебе?

— Пригодится, если буду поступать в Финляндию, — отвечает пятиклассник. — Раньше я хотел стать архитектором, но теперь хочу стать аниматором. Наверное после школы поеду в Эстонию, там очень хороший институт. Так что лучше бы я изучал эстонский. Но они (эстонский и финский) в принципе похожи. Если говорить по-фински, тебя в каких-то промежутках будут понимать, так что лучше его выучить.

— Недавно Ване из Эстонии пришла его первая в жизни посылка, — рассказывает Оля.— Преподаватель по анимации Хелен прислала книжку по анимации. Он сейчас мультфильм делает, собирается участвовать в эстонском фестивале мультипликации. Вот представьте — все это в деревне! В какой еще деревенской школе дети в таком возрасте ориентированы на заграницу, учат языки с определенной целью, имеют такие хобби? Да нигде нет такого.

Тоска по земле

Через два года Вокнаволоку исполнится 400 лет. Во время Второй мировой здесь стояли финские войска. После войны многие местные жители уехали в Финляндию, опасаясь репрессий. Уходили к соседям и в годы гражданской войны. После — возвращались, но не все.

Все эти передряги не повлияли на любовь жителей к своему краю и языку. Даже сегодня отовсюду звучит мелодичная карельская речь. Вокнаволок называют рунопевческой деревней: столетиями жители этих краев передавали из уст в уста руны. Именно в Вокнаволоке финский фольклорист Эллиас Леннрот записал ключевые сюжеты известного эпоса «Калевала». Потомки рунопевцев живут в деревне до сих пор. Кстати, недавно жительница деревни Раиса Ремшуева перевела «Калевалу» на карельский язык. У нее на это ушло десять лет.

Работник Дома деревни (так в Вокнаволоке называют деревенский клуб) Валентина Дмитриева рассказывает, что тесные взаимоотношения финнов и карелов объясняются тоской по родной земле. Многие из тех, кто после войн остался в Финляндии, купили в Вокнаволоке дома и стали приезжать, как на дачу. И очень много туристов едут, чтобы просто посмотреть, как живут соседи.

«Когда пошло потепление в карело-финских отношениях, финны начали приезжать сюда, — рассказывает Дмитриева. — Как туристы или к родственникам. Финские фонды начали активно помогать жителям и деревне, пошли совместные культурные проекты. Благодаря финнам отреставрировали Дом деревни, построили дорогу из Костомукши в Вокнаволок, отремонтировали дом престарелых и вот, построили школу».

Свои школьные годы Валентина Дмитриева помнит в деталях. Когда пошла в первый класс, не знала ни одного слова по-русски. Как, впрочем, и все остальные одноклассники. А приезжая учительница, наоборот, по-карельски не знала ни слова. Как хочешь, так и учись.

«Помню, мама перед учебным годом мне все к школе приготовила, но не успела купить пенал, — вспоминает Валентина. — Дала мне денег и сказала, чтобы я на перемене сбегала в магазин и купила. Мы сидим на уроке, ни слова из того, что говорит учительница, не понимаем. Звонок прозвенел, учительница нам что-то сказала, я не поняла. Сходила в магазин, купила пенал, иду обратно, довольная такая, гордая. Зашла в класс, села. Учительница подошла, говорит-говорит что-то, я не понимаю. Но голос строгий. Думаю: «Чего она, я же пенал купила!» Вдруг она меня берет за руку и выводит за дверь. Опять говорит-говорит, а я не понимаю. Тогда она меня взяла за руку и привела обратно в класс, поняла, что толку от меня нет.

Дома я рассказала все маме. И она выяснила, что учительница говорила, чтобы я постучалась и попросила разрешения зайти в класс. «Ты же опоздала на урок, а так делать нельзя!» С того случая я очень захотела выучить русский, изо всех сил училась и выучила. Ума не приложу, как вообще учительница учила целый класс, который ничего не понимал!»

Еще из детства Валентина помнит, как отец брал ее с собой на рыбалку. Тянул блесну и пел карельские песни, а она подпевала. Когда отец уходил на рыбалку без дочери, всегда возвращался с «заячьими гостинцами». Есть у карелов такая манера, рассказывать детям, что встретил в лесу зайца, а тот передал малину, чернику… А если в лесу ничего не было, то отец оставлял что-то из тех запасов, которые давала ему с собой мать. «Это вам заяц передал», — говорил детям. И дети были счастливы.

Сегодня в Вокнаволоке по-русски говорят почти все, но карельский язык для многих все равно привычнее. Даже карельские сказки и байки любят рассказывать на родном языке:

«На краю деревни жил мужик, который одну бабку превратил в птицу. Она сама не поняла, как полетела над деревней, уселась на шест и наблюдала за жизнью с высоты. Еще был тут мужик, который лесных людей (покойников) пускал по земле. Бабуля наша сидела как-то под деревом в лесу и видела, как они строем шли по тропинке. В каких-то как будто железных одеждах. Один из них ей потом явился во сне и сказал, что не умертвили ее только потому, что время умирать еще не пришло».

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!