Мария Повилайтис, 29 лет, массажист

В семь лет я взяла ножницы и постриглась под мальчика. Мама страшно разозлилась на меня. Возможно, если бы она тогда не накричала на меня, я бы стриглась коротко и дальше, не заморачиваясь. Но мама пыталась внушить мне, что я изуродовала себя, и что нужно соответствовать остальным. А мне, напротив, всегда хотелось выделиться из толпы.

В институте меня много подкалывали по поводу моей внешности. Особенно, когда узнали, что я лесбиянка. Однажды я встала на парту и начала подражать Диме Билану. Даже те, кто меня не любили, были в шоке и смотрели на меня с открытыми ртами. Я хотела таким образом привлечь к себе в внимание, в том числе девушки, которая мне нравилась.

Я думала о том, чтобы сменить пол, в 20 лет, но потом поняла, что не нужно ничего менять. Тебе Бог дал такое тело — значит, так и должно быть. Я поняла, что с помощью одежды, походки и поведения можно позиционировать себя как парень. И вовсе необязательно для этого утягивать грудь.

Я только к двадцати годам осознала, что надо делать так, как хочешь ты, а не мама. Сегодня я люблю более свободную одежду, классику, но не женственную, а брутальную. Все розовое, со стразами и бабочками я не переношу. В платьях я чувствую себя трансвеститом, как будто играю какую-то роль.

В каждом человеке есть что-то от мужчины и женщины. Но в нашем обществе не поощряется, когда женщина выглядит как мужчина — она должна тщательно скрывать свое мужское начало во внешности и характере. Это раздражает меня. Мама никак не может смириться с моим внешним видом. Я говорю ей, что это креатив, а она мне — «уродство», «приличные люди так не выглядят».

Я бы хотела жить в обществе, которое принимает таких людей, как я. Мне просто иногда кажется, что двойственность в моем облике отталкивает окружающих.

Иногда мне снится, что у меня есть половой член, и я просыпаюсь с чувством сожаления. Сейчас, когда ко мне обращаются как к «молодому человеку», я не воспринимаю это как оскорбление и не пытаюсь переубедить их в обратном. Периодически, когда я знакомлюсь с девушками, говорю: «Можешь меня иногда (или всегда) называть Антоном». При этом я не отказываюсь от своего женского имени, оно мне тоже нравится. Если бы в нашем обществе можно было представляться то женским, то мужским именем, мне было бы максимально комфортно. Но я понимаю, что многие у виска покрутят, если я приду на работу и назову себя Антоном.

Мне не хочется, чтобы люди судили обо мне по внешности. Хочется, чтобы не удивлялись тому, что я — женщина и не хочу рожать. У нас принято считать, что если ты женщина, то обязана государству продолжением рода. Но я могу быть ценна для общества и без этого. Печально, что в России нельзя чувствовать себя полноценной личностью, если ты выбиваешься из толпы и не стремишься выйти замуж и родить детей.

Кристина Исат, 29 лет, начинающая модель

В детстве мне нравилось с мальчишками: подтягиваться на турниках, лазать по гаражам и деревьям, играть в пиратов. С мальчишками было интересно, а с девочками — нет. Я была маленькой обезьянкой, пацанкой, настоящим сорванцом, который в пять лет заявил родителям, что вместо куклы хочет пистолет.

Я обожаю спорт. На уроках физкультуры я соревновалась не с девочками, а с мальчиками. Мне хотелось доказать, что я не слабый пол. Что я ничем не отличаюсь от них — крутых альфа-самцов. Я всегда стремилась дружить с мальчиками на равных. А девочки в это время смеялись надо мной, делали замечания по поводу грязи под ногтями и потрепанной одежды. Они не понимали, почему самые крутые парни после уроков зовут кататься на великах меня, а не их.

Я всегда мечтала писать стоя и гулять без майки, потому что это удобно. У меня не укладывалось в голове, почему судьба девушки состоит из череды обязанностей — помыть посуду, родить ребенка, быть хорошей женой, а мальчикам все дозволено. Для меня всегда важнее было пойти с другом погулять, позаниматься спортом, чем бегать за парнями и вешаться им на шею при каждом удобном случае. Сегодня мужчинам со мной интересно, потому что стандартные девушки говорят о диетах и звездах шоу-бизнеса, а со мной можно побеседовать по душам — выпить пива, погонять на водном мотоцикле, обсудить танки и футбол.

Я когда снималась в программе «Свидание со звездой», пришла туда с шухером на голове. Меня сразу же похвалили. Сказали: «Все девочки, которые к нам приходили, выглядели одинаково, а у тебя образ, что-то новенькое». Мне нравится эпатировать. Я захожу в метро, а все на меня смотрят, шушукаются и не могут разобрать: мальчик я или девочка. Своим внешним видом я бросаю вызов обществу. Я хочу им показать, что если я не такая, как все, то это не значит, что обо мне надо думать плохо.

Мне нравится фотографироваться. Когда я не снимаюсь долгое время, у меня начинается трясучка. Я мечтаю попасть на обложку женского журнала, но там нет места для спортивных девушек. Наверное, это происходит потому, что все сразу подумают: «Фу, лесбиянка». Моя внешность не вписывается в стандарты бьюти-индустрии, она непонятна массовому читателю. Я хоть и не длинноногая и длинноволосая красотка, но тоже красивая и имею право на передовицу. Мне в модельном агентстве однажды так и сказали: «Вы нам не подходите, у вас мужские черты лица».

Я не ощущаю себя мужчиной. Мне нравится свобода самовыражения, я люблю мужскую одежду, потому что она удобная. Я спортивная девушка, находящаяся в гармонии со своим телом, но все почему-то принимают меня за лесбиянку. Навешивают социальный статус, как ярлык. К сожалению, в нашем обществе так принято: если ты не такая, как все, и не носишь длинные волосы и юбки, то тебя надо гнать в шею. Мужчины, когда подкатывают ко мне, сначала зовут красавицей, а потом, получив отпор, начинают обзываться: «Да ты мужиков не любишь — лесбиянка», «Ты — неудовлетворенная самка». А я им в ответ: «Я никогда в жизни одинокой не была, рядом со мной всегда есть мужчина».

Дамир Ильяшев, модель, возраст пожелал не указывать

Однажды я принимал участие в показе женской коллекции питерского дизайнера. Не хватало одной модели — и я предложил свою кандидатуру: стоило мне примерить образ, как дизайнер понял, что я идеально подхожу по фигуре. Зрители так ничего и не заподозрили. Только девушки-модели, дизайнер и визажист знали, что я парень. На мне было длинное черное платье в пол, плотные колготки, которые непривычно сковывали тело, и туфли на высоких каблуках. Мне нравилось, что гости мероприятия введены в заблуждение.

Я экстраверт, мне нравится привлекать к себе внимание. У меня были непростые отношения с людьми в детстве. Зачастую меня не воспринимали всерьез. Я был маленьким и худеньким, на этой почве меня часто обижали. Это касалось и отношений с девушками. Я был гадким утенком. Не любил коллективные игры, предпочитал проводить время в одиночестве и заниматься творчеством. Позже, когда миновал переходный возраст, я сильно изменился, превратился в лебедя и стал пользоваться популярностью среди девушек. Теперь даже свои детские фотографии никому не показываю — пусть знают меня таким, какой я есть сегодня.

Часто прохожие обращаются ко мне как к девушке, и я не пытаюсь их поправить. Так безопаснее. Но однажды мы с другом, тоже моделью с андрогинной внешностью, шли из магазина домой. Это было на окраине Москвы. Я заметил, что за нами идут три парня гоповатого вида. Они ускорили шаг, а потом сравнялись с нами и спросили: «Уважаемые, есть закурить?» Я сказал, что не курю. Но им же нужен был повод. Один из них ни с того ни с сего ударил меня в лицо. Потом моего друга. Я упал, они начали меня пинать, приговаривая при этом: «Пидоры».

Одно время я хотел изменить свою внешность — стать более мужественным. А потом понял, что андрогинность является моей основной фишкой, и стал этим пользоваться. Мне нравится двойственность моей внешности. В моем характере и внешности уживаются мужчина и женщина: 50 на 50. У меня чисто женская энергетика, я это точно знаю. А вообще, один мой знакомый, питерская модель, как-то сказал: «Лучшая женщина — это мужчина».

Итан Никельский, 19 лет, студент

В магазине одежды я останавливаюсь у женских манекенов и начинаю разглядывать их. Мне нравится размышлять о том, как можно было бы дополнить или поменять образы. Я визуал, для меня это важно. При этом у меня не возникает желания носить женскую одежду. Она просто красивая, мне нравится на нее смотреть, вот и все. Когда-то у меня в шкафу пылились парочка платьев и туфли на каблуке. Я их не носил, они просто мне нравились. С косметикой — то же самое. Пару раз в метро я ловил косые взгляды пассажиров, которые сидели рядом, уставившись в мой телефон, потому что вся лента моего Instagram состояла из фотографий накрашенных глаз и губ. Я хотел бы пойти на курсы визажа, чтобы научиться красить себя и других, но не хотел бы делать это в повседневной жизни.

Я занимаюсь косплеем, и у меня есть два женских образа. Для меня это возможность быть кем-то еще помимо себя — примерить парик, попробовать накраситься. Мне нравится проникаться персонажами, проводить параллели со своей жизнью, характером и привычками, находить что-то общее. Всю жизнь быть только собой довольно скучно.

Я не понимаю, почему одни вещи считаются «женскими», а другие — «мужскими». Почему в 2016 году людей до сих пор волнует, как одевается и что делает со своим телом другой человек? Это всего лишь тряпки и красящие пигменты, которые не определяют пол, гендер и сексуальную ориентацию. Они не определяют человека. Я хочу дожить до момента, когда эти границы будут стерты, когда люди будут делать со своим телом и гардеробом то, что они хотят, и никто не будет косо разглядывать их в метро.

Меня часто принимают за женщину. Однажды я зашел после фотосета в общественный туалет, не успев смыть макияж. Я был в увеличивающих линзах, с тонкими бровями и с выделенными тенями глазами. Когда мыл руки, мужчина по соседству очень странно косился на меня, а потом не выдержал и сказал: «Вообще-то, это мужской туалет». Я повернулся, похлопал глазами и чуть ли не басом ответил: «Я знаю, спасибо». Он очень быстро покинул помещение.

А не так давно я ехал в лифте с несколькими людьми. Какая-то бабуля обратилась ко мне «девушка», потом внимательно посмотрела на место возможного пребывания груди, которой нет, потом посмотрела ниже и сказала: «Ой, бог вас знает, кто такие, ну и времена». Меня такие ошибки не обижают, но мне отвратителен сам факт того, что люди позволяют себе разглядывать чужие причинные места, да еще и комментировать.

В России все привыкли, что «мужик» непритязателен, носит то, что удобно, и не заморачивается по поводу того, сочетается его одежда с аксессуарами или нет. Я же стараюсь всегда быть в тренде и обращать внимание на мелочи. Как говорит один мой знакомый, я «слишком модный для пацана».

То, что я женственный, я и так знаю. Я миниатюрный, у меня длинные ресницы, губы «бантиком», не сильно выраженный кадык. Одно время я хотел выглядеть более мужественно — в одиннадцатом классе коротко постригся и перестал носить то, что нравится. Я очень странно себя ощущал, но это быстро прошло, и я осознал, что мое тело ни в чем не виновато — я родился таким, и ничего с этим не поделаешь. Понадобилось очень много сил и нервов, чтобы начать уважать себя, а затем полюбить.

Я бы хотел жить в обществе без строгого деления на «мальчиков» и «девочек». У человека должна быть возможность указать в паспорте любое удобное ему имя и гендер, а не пол. Потому что человек — это личность, а не половые органы. Никто не выбирает, кем и где родиться, и очень важно с пониманием относиться к отсутствию этого выбора.

Анна Гайн, 32 года, ведущий инженер

Меня почти всегда принимают за мальчика. Однажды я сидела в очереди за какой-то бюрократической бумагой и разговорилась с пожилым мужчиной, который был впереди меня. Поскольку моя работа была в пяти минутах от центра, я попросила его позвонить мне, когда подоспеет наша очередь. Он достал бумажку, записал номер, а когда узнал, что меня зовут Аня, с недоумением заключил: «Вот такое дурацкое имя?!»

Совсем недавно меня продержали целый час на границе с Россией. Пограничники сверяли данные, задавали вопросы, а потом решили отправить к начальнику. Он заглянул в паспорт, узнал, что мне тридцать, и спросил: «Что, спортсменка, футболистка?» — «Нет» — «А что выглядишь как мальчик?!» Начальнику погранслужбы сложно было поверить в то, что глаза могут его подводить. «Откуда я знаю, что это не паспорт твоей старшей сестры?!»

Когда я вижу человека один раз в жизни и понимаю, что мы больше не пересечемся, то представляюсь универсальным именем — Сашей. Мне так безопаснее, а ему не нужно лишний раз заморачиваться. Однажды я вызвалась проводить бабушку из поликлиники домой. Я помогла ей донести тяжелые сумки, после чего она мне сказала: «Ой, какой ты хороший!» Я в тот момент понимала: признаться, что меня зовут Аня, — это значит разрушить ее картину мира. С детьми тоже бывают курьезные случаи. Когда я говорю им, что меня зовут Аня, они задаются риторическим вопросом: «Мальчик с именем Аня — это же странно?!»

На самом деле, мне не важно, как меня будут называть окружающие. Я себя позиционирую как мужчину — мне просто близка гендерная роль, которую приписывает мужчине общество. Все мои близкие, в том числе родители, воспринимают меня именно так, правда, иногда подтрунивают надо мной. Когда у меня, например, случается гормональный всплеск, и я, как биологическая женщина, начинаю истерить и плакать, они говорят: «Ты же себя вроде мальчиком позиционируешь».

Я, конечно же, переживаю из-за того, что не такая сильная, чтобы делать то, что делают мужчины, а мой дедушка никогда не будет считать меня полноценным наследником. Мне не хватает стати, чтобы моя девушка чувствовала себя гордо рядом со мной, потому что я — вечный одиннадцатиклассник, которому не продают алкоголь. Мне дискомфортно находиться в своем теле, но не настолько, чтобы делать операцию по смене пола.

Я буду стараться объяснить своей дочери, что все люди разные, а мир не черно-белый. Есть девочки, которые хотят быть мальчиками, и мальчики, которым некомфортно соответствовать устоявшимся стереотипам своего биологического пола. Нужно любить друг друга такими, какие мы есть.

С. К., 25 лет, психолог, квир-активист

Когда человек представляется мужчиной или женщиной и имеет в виду набор стереотипов о гендерных ролях, навязанных обществом (к примеру, женщина должна сидеть дома и воспитывать детей, а мужчина зарабатывать деньги; он должен быть сильным, она — нежной), я могу его понять. Это традиционные роли, которые, впрочем, отживают свое. Но у меня совершенно не укладывается в голове, что значит ощущать мужскую и женскую сущность? Если на миг отказаться от гендерных стереотипов, то что будет означать фраза «я — женщина»? Кто вообще придумал, что юбка — предмет женского гардероба? Кто решил, что мальчик не может быть феминным?

Я себя не отношу ни к мужчинам, ни к женщинам. И хочу, чтобы ко мне относились как к человеку — независимо от того, какой у меня половой орган. Если бы в нашем обществе не было бы гендерного давления, мне было бы прикольно играть разными гендерами, одеваться и вести себя сообразно настроению. Когда я говорю о себе в мужском роде, это не значит, что мне хочется быть мужчиной. Просто женский образ для меня абсолютно неприемлем, именно в силу того, что мне его приписывают.

Близкие люди воспринимают мою идентичность, хотя некоторые старые друзья так и не могут привыкнуть к тому, в каком роде ко мне нужно обращаться. В таких местах, где я могу встретить неадекватную реакцию, я не настаиваю на том, чтобы ко мне обращались как к мужчине. Я понимаю, что это небезопасно. На меня и мою партнершу уже однажды напал в метро мужчина, потому что подумал, что мы геи.

У моего гендерного ощущения достаточно острый конфликт с обществом. Я переживаю из-за того, что не могу прийти в новую компанию и быть собой. Мой круг общения ограничен. Если я сделаю каминг-аут, то скорее всего меня не поймут. Я не могу устроиться на какую-то цивильную работу, где нужно будет показывать свой паспорт с женским именем и пытаться соответствовать их ожиданиям. При этом я не уверен, хочу ли делать физический переход, по-крайней мере полный. Это было бы слишком бинарно для меня.

Мой протест вызрел три года назад. Я тогда попал на тусовку людей с разными гендерными идентичностями — и у меня поехал гендер. Я понял, что быть квиром гораздо более свободно, чем просто женщиной. Чтобы противостоять бинарному давлению, нужно выбрать третий вариант и придерживаться его. Сегодня я хочу достичь наиболее андрогинного образа, чтобы люди не могли определить мой биологический пол.

Святослав Элис (Леонтьев), 22 года, журналист

Я был несчастным ребенком. Когда мои родители развелись, я остался жить с мамой и дядей. Мы были очень бедной семьей. Дядя меня довольно сильно терроризировал и подавлял, самоутверждаясь за мой счет. Моя бабушка была очень невротичной, хотя и доброй женщиной. Она учила меня быть «хорошим мальчиком» (в ее представлениях советской учительницы начальных классов с 50-летним стажем работы). На уроке я должен был все время тянуть руку, приносить домой одни пятерки (за пять с минусом меня уже ругали), всегда вести себя правильно. Очевидно, что ребенка с такой позицией любили в школе только учителя.

Поскольку меня третировали и в школе, и дома, я почувствовал себя в полной изоляции и стал искать хоть какую-то отдушину. В результате ушел в эскапизм — мир компьютерных игр, музыки и мультфильмов. Мне стали нравиться «крутые» глэм-рокеры, разные женственные персонажи аниме, захотелось быть похожим на них. Всю жизнь мне говорили: «Ты мужчина, ты должен», но при этом полностью подавляли. Единственной возможностью сохранить свою внутреннюю целостность для меня стало вынужденное путешествие за границу гендерных рамок.

Мне нравилось привлекать внимание — я носил браслеты и фенечки, красил ногти в яркие цвета, отращивал волосы до плеч. Ощущал себя кем-то вроде рок-звезды. В университете я был, пожалуй, самым известным студентом. Меня знали все — от последнего первокурсника до декана. Даже мемы про меня публиковали во «ВКонтакте». Правда, это было чревато тем, что ко мне подкатывали парни, и очень сложно было им объяснить, что я не гей.

Сегодня я нашел устойчивое внутреннее равновесие. Я буддист, много практикую медитацию и постепенно обретаю все более глубокую внутреннюю гармонию, в том числе, между мужским и женским началами. Я даже психоделический роман смог написать от женского лица. А еще, моя внешность помогает мне продвигать свои идеи. Например, у меня почти пятнадцать тысяч подписчиков в Instagram. Думаю, если бы я выглядел по-другому, их было бы значительно меньше.

Джек Дэниелс, 24 года, копирайтер

Я не могу сказать, что до конца определилась с тем, как именно воспринимаю свою гендерную идентичность. Меня мечет из стороны в сторону: сегодня я выгляжу а-ля французский гарсон, а завтра могу надеть невероятно женственное платье. Для меня это что-то вроде игры в театре, когда актер перевоплощается из одной роли в другую. Постепенно я прихожу к мысли, что не стоит зацикливаться на общепринятых стандартах и стереотипах, моя внешность и мой характер дают мне простор для экспериментов и свободы самовыражения.

Косить под парня я начала пять лет назад. В мужском образе я вижу одну из граней своей личности. Для того, чтобы стать похожей на юношу, мне достаточно одеться в стиле unisex и при желании спрятать грудь под утяжкой — своеобразным топиком, который как бы прижимает грудь.

Мои родители были уверены, что родится мальчик, — они даже придумали ему имя Андрей, но родилась я. В детстве мне нравилось стрелять из лука, лазить по деревьям, резать по дереву и помогать родителям собирать мебель. «Девчачьи» забавы меня не особо привлекали, а родители никогда не пытались сделать из меня среднестатистическую девочку.

Сегодня, когда мне говорят: «Длинные волосы — это женственно, зачем ты постриглась?» или «Почему не хочется ходить в платье, это же так красиво?» — я отвечаю: «Красота в глазах и характере человека, а не в соответствии общепринятым шаблонам».

Никс Нэмени, 28 лет, художник

В детстве я ни с кем не находил общий язык, был изгоем в школе. Со мной дрались мальчики, и, когда кто-то из учителей говорил: «Как можно бить девочку?!» — они отвечали: «Это не девочка, мы деремся». И меня это устраивало. Когда начался переходный возраст, у меня возникли серьезные психологические проблемы: я превращался в девушку и не понимал, как с этим существовать дальше.

Мой жизненный принцип — Fuck gender roles. Я против догматичного навязывания того, как должны себя вести мужчины и женщины. Это тяжелое давление, которое постоянно оказывают на таких людей, как я. Если человек не соответствует традиционному представлению о мужчине, он рискует столкнуться с жестоким насилием. Однажды, например, мне пришлось отбиваться от трех гопников, которые набросились на меня с вопросом: «Ты мужик или баба?»

В Москве люди более или менее спокойно относятся к экспериментам со внешностью, но стоит отъехать пару десятков километров от МКАДа, как начинается полный мрак. Я неоднократно оказывался в ситуации, когда человек, узнав, что я не девочка, начинал бросаться на меня с кулаками.

Впервые я задумался о коррекции пола в шестнадцать лет. Раньше мне казалось, что такие операции делают только в Америке за невероятные деньги. Но как только я узнал, что сегодня это доступно и в России, сразу подорвался. Недавно я начал проходить заместительную гормональную терапию. До этого времени у меня было ощущение, что я живу в мини-гетто. Если честно, мне и сейчас не сладко общаться с людьми, которые считают мои отношения с биологическим полом ересью и блажью. Но я хотя бы могу игнорировать их мнение и жить своей жизнью. Ведь рано или поздно все придут к этой мысли: сколько людей — столько и гендеров.

Фотоистория была снята в рамках курса Сергея Максимишина «Фотограф как рассказчик» в Школе визуальных искусств

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!