Противостояние жителей Северной Осетии и завода «Электроцинк» продолжается не одно десятилетие. Насколько реальны шансы закрыть вредное производство после массовых протестов? И наступит ли счастье, если завод уйдет?
21 октября нынешнего года на заводе «Электроцинк» во Владикавказе случился пожар: огнем был полностью уничтожен электролитный цех. Продолжить работу без его восстановления предприятие не способно.
Завод в городе, мягко говоря, не любят. Считают, что он систематически отравляет окружающую среду. Дремавшие до пожара протестные настроения обрели новую силу и безоговорочную поддержку (по крайней мере, на словах) республиканской власти. Противники «Электроцинка» уверены, что наступил решающий момент в многолетней борьбе людей с заводом.
Окрестности Мордора
Ольга Гассиева — одна из таких людей. Она кандидат экономических наук, преподает в местном вузе и согласилась показать мне поля отходов завода, так называемый клинкер.
Едем по городу: вот родильный дом, железнодорожный вокзал, школа, туберкулезный диспансер, художественное училище, еще одна школа, кукольный театр. Все это — в пределах километрового радиуса от завода, где, согласно современным нормам, вообще не может быть общественных и жилых зданий. Здесь должна быть санитарно-защитная зона.
Неподалеку дом, где Ольга прожила большую часть жизни. Мама рассказывала ей, что в советские времена можно было выйти за порог и сразу окунуться по колено в сизую дымку. Вывесить белье сушиться на балкон означало придать ему серый цвет и чудовищный запах. С этим домом у Ольги связаны две замершие беременности. Сейчас она живет в другом районе города, далеко от завода. И у нее пятеро детей.
Именно отсутствие санитарно-защитной зоны Ольга считает самым слабым в юридическом отношении местом завода. В эту точку и необходимо бить, объединив усилия и подав сотни, тысячи исков к «Электроцинку» от частных лиц.
Ольга ГассиеваФото: Николай Жуков
Едем вдоль территории завода. За бетонным забором огромные — высотой в несколько десятков метров — кучи переработанной руды. Но когда мы подъезжаем к отвальному полю на краю города, они вспоминаются уже как милые невысокие холмики. Перед нами настоящая горная гряда. Это несколько миллионов тонн отходов, которые копились здесь десятилетиями. Клинкер по факту бесхозный. Завод больше не считает его своим, а доказать обратное в суде не удалось. Ольга не раз бывала на судебных слушаниях, где против завода выступало местное управление Природнадзора. Самая лестная ее характеристика этих заседаний — абсурд.
Ворота клинкера закрыты, территория огорожена колючкой, но пройти через ограждение не составляет труда. Поднимаемся на холм — и перед нами открывается постапокалиптический пейзаж. Высохшее дно отстойника, покрытое белыми отложениями. Сразу за ним вырастает в небо темный, с бурыми пятнами, массив. Безжизненный и зловещий. До полного сходства с окрестностями Мордора не хватает красных отблесков кипящей лавы. Но дым присутствует. Тут и там порода под давлением самовозгорается, ветер разносит по окрестностям едкий запах.
Поговаривают, что когда-то этими отходами заинтересовались японцы. А именно — большим остаточным содержанием в них редкоземельных и ценных металлов. Даже хотели выкупить. Но сделку запретили на высочайшем уровне: негоже разбазаривать стратегический продукт. Теперь «стратегический продукт» — серьезная головная боль местных жителей. Причем как в переносном, так и в самом прямом смысле. Я это прочувствовал на себе. Минут пять плотного знакомства с клинкером — и сознание окутывает туман, в горле начинает першить.
— Завод первого класса опасности не может стоять в центре города, — говорит Ольга и тут же вспоминает пример норвежского завода такого же типа, который расположен в городке на берегу фьорда. Он абсолютно экологичен.
ОтходыФото: Николай Жуков
— А почему бы и Владикавказу не пойти по такому пути?
— Я не могу представить чистое производство в российских условиях. Здесь плевать на людей, имеют значение только деньги. Кстати, на словах «Электроцинк» и сейчас полностью безвреден.
Ольга не верит заводу, не верит органам власти, которые теперь формально на стороне протестующих. И не верит в эффективность работы общественной комиссии, которая призвана объединить все заинтересованные в борьбе с заводом стороны: «Мой отец говорит: когда власть не хочет ничего решать, она собирает комиссии. Ему я верю».
То, что нас убивает
Завод был построен в начале прошлого века. Как и полагается — на окраине города. С увеличением спроса на стратегическое сырье расширялось производство, рос и город, беззаботно обступая опасное предприятие. Об экологии тогда никто не думал. Густой дым из трубы символизировал победу человека над природой и мощь советской промышленности.
В конце ХХ века устаревшие технологии и новые рыночные условия едва не довели завод до банкротства. Избежать этого удалось благодаря УГМК (Уральской горно-металлургической компании). Став в 2003 году частью металлургического холдинга, «Электроцинк» резко нарастил производство цинка, свинца, кадмия и серной кислоты. Как это часто бывает в таких случаях, модернизация не поспевала за жаждой прибыли. И очень скоро местные жители стали ощущать производственные успехи завода буквально всеми органами чувств.
СССР. Северо-Осетинская АССР. 30 августа 1984 года. Завод «Электроцинк» в Орджоникидзе, цех по производству серной кислотыФото: Дик Рудольф/Фотохроника ТАСС
Ацамаз Хадиков впервые побывал на заводе в 2005 году. Как санитарный врач, в составе прокурорской проверки. То, что он там увидел, заставило его стать одним из самых жестких и последовательных противников деятельности предприятия.
«Никакой теракт не сравнится по масштабам с последствиями работы “Электроцинка”. Он отравляет все живое на десятки километров вокруг. Как следствие, растет уровень заболеваний, характерных для хронического отравления кадмием, цинком, мышьяком. Растут кладбища, растут очереди в поликлиники. В официальной статистике Минздрава это не отражается, но тот, кто хочет видеть, видит реальную картину».
Про вредоносную деятельность завода Ацамаз может рассказывать бесконечно. Он приводит данные многочисленных исследований, научных работ, экспертиз и диссертаций. Говорит про «ночные смены» завода, когда производится основная часть вредных выбросов, — и это, по его словам, обычная практика металлургических заводов по всей России. Задается риторическим вопросом о масштабах коррупции, которая позволяет заводу продолжать свою деятельность.
Ацамаз входит в состав общественной комиссии, которую с иронией называет правительственно-народной. Но особого оптимизма по поводу эффективности ее работы не питает. Вызывает у него скепсис и идея создания фонда, который будет финансировать комплексные экологические исследования.
«Что еще они хотят нового выяснить? — недоумевает он. — Данных, которые уже есть, с лихвой хватает, чтобы обосновать закрытие завода».
Ацамаз ХадиковФото: Скриншот из YouTube
Данных действительно с избытком. Правда, некоторые из них вызывают споры даже у единомышленников. Но есть и такие, которым верят практически все. Это, например, результаты экспертизы, организованной в этом году местным депутатом Дзамболатом Тедеевым. Исследования воды, почвы и растений проводили специалисты из московского Института минералогии, геохимии и кристаллохимии редких элементов (ФГБУ ИМГРЭ) и Санкт-Петербургского центра экспертиз и изысканий. Эксперты обнаружили превышение ПДК тяжелых металлов не только на территории Владикавказа, но и в близлежащих селах. Причем в десятки раз, а в некоторых районах города — больше чем в сто раз.
Сомнительные надежды
Предыдущие массовые протесты против «Электроцинка» были спровоцированы беспрецедентно сильными аварийными выбросами завода в 2009 году. Высокий градус общественного возмущения тогда был успешно сбит, с одной стороны, усмешками, с другой — уступками. «Дым от шашлыка вреднее, чем выхлопы “Электроцинка”», — выдал мем Таймураз Мамсуров, возглавлявший в то время республику. Завод сменил генерального директора и заключил с городом мировое соглашение. Оно предусматривало модернизацию производства, установку санитарно-защитной зоны и проведение мероприятий по оздоровлению жителей. Со временем было остановлено самое вредное производство — свинцовый цех.
Октябрьский пожар стал куда более сильным раздражителем, хотя по факту все было не так ужасно, как выглядело (по информации МЧС, в атмосфере города было зафиксировано превышение ПДК лишь по угарному газу). Но в день пожара Владикавказ охватила паника. Кто мог, уезжал из города, на выездах образовались огромные пробки. Те, кто оставался, наглухо закрывали окна и двери, готовясь к самому худшему.
Владикавказ. Во время тушения пожара на заводе «Электроцинк». При тушении погиб один пожарный, произошло частичное обрушение кровли цеха и части стеныФото: Ольга Смольская/ТАСС
А на следующий день страх трансформировался в гнев. Народ стал стекаться на главную площадь города. Разрядить обстановку удалось только Вячеславу Битарову, главе республики. Он лично вышел к митингующим и пообещал, что завод будет закрыт.
«Я не знаю, был это страх или нормальная человеческая реакция, — рассказывает Анна Кабисова, — но он говорил не как чиновник, а как один из нас. Впрочем, уже скоро тон его высказываний поменялся. Может быть, остыл, понял, что ему не справиться. А может, и изначально хотел просто успокоить народ. Но ведь он должен осознавать, что просто такие слова нельзя говорить. Их запомнили и готовы за них спросить».
Анна — журналист. И с заводом у нее свои счеты. 30 лет назад, когда ей было три года, она с семьей въехала в новое жилье — трехкомнатную квартиру в только что сданном доме. Отец получил ее как работник «Электроцинка» с двадцатилетним стажем и был очень горд таким достижением. Радовалась вся семья. Но счастье было недолгим. Вскоре у него обнаружили рак. Заболевание было серьезное, связанное с лимфатической системой. Диагноз звучал как приговор. Отец ушел в 45 лет.
Тогда Анна мало что понимала, но со временем пришло желание сделать свой вклад в дело борьбы с вредным производством. Однажды во время интервью с режиссером Асланом Галазовым всплыла тема «Электроцинка». Поговорили, во многом сошлись и решили совместно снять документальный фильм. Он получил название «Труба».
«Мы понимали, что у нас не выйдет как-то радикально повлиять на ситуацию. И не стремились сделать громкое расследование с горячими фактами. Скорее получился спокойный разговор с целью выхода на общественную дискуссию».
Фильм появился на свет в начале этого года. Он не заинтересовал ни один из местных телеканалов, поэтому увидеть его можно только на YouTube. Посмотрев эту ленту, начинаешь лучше понимать настроения в осетинском обществе.
Анна рассказывает, что во время работы над фильмом она много общалась с людьми, что живут рядом с заводом. Драматичные сюжеты выносила практически из каждого дома. Люди рассказывали о болезнях и смерти своих родных и связывали их именно с «Электроцинком». Но главная трагедия в том, что жители буквально стали заложниками завода. Они и рады бы уехать отсюда, но не могут: их дома никто не купит. Им остается только одно — обреченно доживать свою жизнь с видом на дымящие трубы.
Но надежда все-таки появилась. Анна вспоминает октябрьский митинг и то воодушевление, которое охватило людей, когда власть заявила о поддержке их требований.
В том, что за слова нужно отвечать, согласен с Анной и Александр Багаев — один из ярких, харизматичных ораторов, выступавших на митинге. Правда, оптимизма у него куда больше.
— Власть сейчас полностью на стороне народа. Но если она не будет справляться, народ будет делать выводы. И они будут не самые лицеприятные.
— Люди снова выйдут на улицу?
— Законодательный орган республики в полном составе сам должен выйти на улицу, ведь они громогласно заявили о своей позиции и должны ее отстаивать, разве не так?
Александр БагаевФото: Николай Жуков
Из своих 34 лет Александр семь лет отдал армии. Теперь хочет «созидать, работать ради людей». Сам участвовал в выборах, был помощником депутата. По итогам митинга он вошел в состав общественной комиссии по «Электроцинку». Правда, сейчас сомневается, что сможет принимать участие в ее работе. Ссылается на недостаток времени. Но говорит, что всегда будет рядом с теми, кто борется с заводом, пока тот окончательно не закроется.
— Одного не понимаю: почему этот вопрос столько лет не могут решить? Ведь на руках давно есть документы, позволяющие это сделать. Пока конкретные люди не включатся…
— Это кто?
— Ну центр. Москва.
Имя президента он старается не произносить всуе. Но уверен, что он сможет решить любую проблему. Ну или почти любую.
«Мы не научились слышать друг друга»
Залина Дудуева сразу оговорилась: «Конечно, я могу ошибаться». Это была первая подобная фраза, услышанная мною во Владикавказе.
Залина Дудуева с сыномФото: Николай Жуков
«Взять, например, автомобиль, — говорит она. — Главное в нем — двигатель. И то, как я за ним слежу. Если я начну солярку заливать вместо 92-го бензина, он, может, и протянет несколько дней, но, скорее всего, сразу накроется. На машину, конечно, действует и внешняя среда. Но даже если ее кислотой поливать, проблемы будут не критичные. Да, слезет краска, гнить начнет, может, даже машина в кабриолет превратится. Но если мотор в порядке, если я пользуюсь хорошими маслами и бензином, она прослужит еще долго. Так и с человеком.
Человеческий организм настолько уникален, что со временем он может адаптироваться под любую агрессивную окружающую среду. Если мы топливо закидываем правильное.
А на деле как? У нас воздух плохой, вода плохая, а топливо вообще отвратительное. Что может позволить себе человек, у которого доход ниже прожиточного минимума? Суррогат вместо сыра, трансжиры вместо масла, самые дешевые продукты, в которых полно всякой отравы. Плюс алкоголь и сигареты. А когда организм уже не справляется, когда моторчик наш отказывает, любое негативное воздействие его может добить. Тот же “Электроцинк”».
Залина — мастер аналогий. Умение на простых примерах объяснять очень сложные вещи — навык, который оттачивается до совершенства, когда имеешь дело с детьми. Особенно если это дети с инвалидностью. У самой Залины их четверо. У каждого свои особенности развития, в том числе и аутистического характера.
Раньше она преподавала таможенное дело в институте управления. Но из-за того, что часто приходилось возить детей на реабилитацию далеко за пределы республики, от работы пришлось отказаться. Теперь у Залины два занятия — забота о детях и правовая поддержка таких же, как она, родителей.
Рассказывает, как на днях общалась с представителями общественной комиссии по «Электроцинку». Диалог был примерно следующий.
— Вы считаете, что инвалидность у ваших детей не из-за выбросов завода?
— Уверена, что не из-за этого.
— Выходит, что вы за «Электроцинк»?
— Нет, я, вообще-то, за здравый смысл.
Цех переработки аккумуляторов ОАО «Электроцинк» во Владикавказе, 2005 годФото: Владимир Мукагов/ТАСС
Залина считает, что если есть возможность перенести завод, надо стараться это сделать. Если нет — нужны современные очистные сооружения, санитарная зона. Этого нужно добиваться. Но делать нужно все грамотно и с холодной головой.
«Нам надо научиться слушать друг друга. Но людям сейчас намного важнее сказать свою правду. Донести ее, впихнуть. Не важно, что думает другой. Мы все хотим какого-то своего счастья, не думая о других. А мне хорошо, когда другим хорошо. Если у нас будет такое мышление, никакие проблемы нам не страшны. А иначе не будет “Электроцинка”, мы будем другим себя сжирать. Мы найдем поводы».
Пробить очередное дно
За несколько дней во Владикавказе я познакомился с десятками взглядов на проблему и с сотнями различных аргументов противников «Электроцинка». Некоторые можно выделить в отдельную категорию. Это леденящие душу подробности о капельках ртути, скатывающихся в шарики и падающих с потолка в цехах завода. О железнодорожных составах, которые сейчас, один за другим, уходят с территории «Электроцинка» и вывозят улики неизвестных злодеяний с территории. О том, что пожар был не трагической случайностью, а самоподжогом устаревшего цеха с целью упростить процедуру постройки нового. Все это, мягко говоря, сомнительно. Но есть и такие утверждения, что прочно обосновались за гранью здравого смысла. О целенаправленном геноциде осетинского народа, о том, что именно выбросы свинца делают людей равнодушными к загрязнениям. О том, что одно из направлений деятельности «Электроцинка» — опыты над людьми, а ноги у местных экологов, что потворствуют этому, растут из Америки.
Предприятие металлургического комплекса Уральской горно-металлургической компании ОАО «Электроцинк» во ВладикавказеФото: Кирилл Кухмарь/ТАСС
Кто-то назовет это параноидальными фантазиями, но мне видится прямая взаимосвязь с информационной политикой «Электроцинка». Ее суть такова: больших проблем нет, выбросы год от года снижаются, модернизация идет по графику. И впроброс — нечитаемая информация о незначительных нарушениях. Это означает, что завод не видит в своих оппонентах серьезной силы, предпочитает игнорировать общественные настроения, лукавить и недоговаривать.
Между тем именно информационный вакуум рождает слухи и домыслы. Каждый рисует себе собственного монстра. А расчет на то, что люди никогда не объединятся, чтобы всем миром уничтожить мифическое чудовище, выглядит очень самонадеянным.
Еще одно расхожее мнение в среде противников «Электроцинка»: не существует людей, которые искренне считают, что завод должен продолжать работать. А если они и представлены в природе, то одурманены высокими зарплатами или просто безнадежно глупы. Я сумел убедиться в обратном.
Это вполне адекватные люди, проработавшие на заводе десятилетиями, вырастившие здоровых детей и внуков и продолжающие работать, уже выйдя на пенсию. Есть те, для кого важна сопричастность к тем позитивным переменам, которые происходят в городе благодаря социальной политике завода. Есть и такие, кто «готов убить первого, кто придет закрывать завод».
На улицах ВладикавказаФото: Николай Жуков
Я встретился с Виталием, большая часть жизни которого была связана с производством. По понятной причине он не захотел афишировать свою фамилию и попросил изменить его имя в тексте.
Он подробно рассказывает о технологической цепочке завода и тем самым снимает ряд вопросов. Признает, что аварийные выбросы случаются. Приятного в этом мало, но и смертельно опасного ничего нет. Загрязнение почв — это факт. Но закрытие завода не решит проблемы. Уверен, что кто-то ловко манипулирует настроениями в обществе, чтобы извлечь выгоду.
«Если в руководстве УГМК ребята психанут — они все-таки могут его закрыть. Сейчас челябинский завод расширен, производство можно перенести туда. Безусловно, это связано с огромными издержками. С другой стороны, не придется сюда руду возить с Урала».
Отец Виталия два раза лежал в онкологии. Так что он хорошо знаком и с этой проблематикой. И с реальностью местных медицинских учреждений. Мужчина говорит об уровне диагностики раковых заболеваний, который в регионе стремится к нулю. О специалистах, которые уезжают в поисках нормальной зарплаты или потому, что на их место претендовали родственники начальника. Говорит о деградации. И не только в медицине — во всех сферах, куда ни глянь.
«Но никто не хочет смотреть, а тем более думать. Это неприятно и сложно. Придется ведь искать ответы на множество вопросов, и к выводам можно прийти неблагозвучным. А так все предельно просто: стоит только избавиться от “Электроцинка” — и наступит благоденствие. Не наступит. “Электроцинк” — это серьезные отчисления в бюджет, около двух тысяч рабочих мест и масса социальных проектов. Убери отсюда завод — и без того нищая республика пробьет очередное дно».
Противоречивые цифры
Согласно данным прокурорской проверки, в период с декабря 2016-го по январь 2017 года деятельность предприятия осуществлялась с превышением установленных допустимых нормативов выбросов по свинцу в 2,2 раза, по цинку в 2,7 раза, по оксиду кальция в 2,2 раза. В установленном порядке ОАО «Электроцинк» не уведомляло управление Росприроднадзора по РСО-Алания об 11 аварийных остановках сернокислого цеха и связанных с ним аварийных выбросах загрязняющих веществ в атмосферный воздух за 2015—2016 годы.
Владикавказ. Свалка старых автомобильных аккумуляторовВиктор Погонцев/Интерпресс/ТАССФото: Виктор Погонцев/Интерпресс/ТАСС
Осуществлялся сброс в реку Собачья балка производственных сточных вод с превышением установленных нормативов допустимых сбросов в 2,6 раза. Предприятие проводило захоронение не подлежащих дальнейшему использованию отходов цинкового производства четвертого класса опасности — шлама нейтрализации серной кислоты (гипса). Поверхность хранящихся насыпью отходов не была защищена от воздействия атмосферных осадков и ветров.
За 2017 год выдано 23 предписания об устранении нарушений природоохранного законодательства. Сумма штрафов в отношении юридического лица составила 2310 тысяч рублей, а в отношении директора предприятия — 193 тысячи рублей.
У Роспотребнадзора иной угол зрения на проблему.
Фактические выбросы загрязняющих веществ в 2017 году составили 885 тонн, то есть 55% от установленного норматива ПДВ. Фактические выбросы загрязняющих веществ снизились в 2017 году в 7,3 раза по сравнению с 2004 годом, когда объем выбросов составлял 6488 тонн. Сброс сточных вод в водные объекты сократился за этот же период в 21 раз, а сбросы тяжелых металлов — в 1608 раз.
Владикавказ. Предприятие металлургического комплекса Уральской горно-металлургической компании ОАО «Электроцинк»Фото: Кирилл Кухмарь/ТАСС
Плановая проверка в отношении ОАО «Электроцинк», проведенная управлением в 2017 году, не выявила превышений установленных нормативов в атмосферном воздухе и воздухе рабочей зоны. На стационарном посту ФБУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии в РСО-Алания» за полтора года исследовано 3226 проб атмосферного воздуха, в том числе и на ионы свинца — 162, все пробы соответствуют требованиям гигиенических нормативов.
Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!
Вы можете им помочь
Помогаем
