Иркутяне уже почти привыкли к бородатому парню, который стоит с плакатом у входа в мэрию. С начала июля Федор Желудков провел 30 одиночных пикетов у дверей городской администрации. С прошлого понедельника он не выходит на акции — нет сил из-за голодовки, которую активист начал второго сентября. Желудков объявил, что полностью отказался от пищи, пьет только воду. Свое решение о голодовке объяснил тем, что «исчерпал формальные и неформальные методы для разрешения ситуации вокруг выборов шестого созыва Общественной палаты».

Есть с чем сравнивать

Обычно выборы в Общественную палату не привлекают большого внимания горожан. Мало кто задумывается, зачем вообще нужен этот орган. Новый состав палаты города Иркутска был утвержден третьего июля. Это событие могло, как и раньше, пройти незамеченным, если бы тонкостями работы палаты не заинтересовался активный горожанин.

Федор Желудков живет в Иркутске шесть лет и считает этот город одним из лучших в стране. А побывал он во многих. По дорогам России, Украины, Беларуси Федор проехал на поезде, автобусе, велосипеде, прошел пешком десятки тысяч километров. «Я разговаривал с людьми из разных мест. Мне было интересно видеть разные уголки России, ощущать свою страну, чувствовать ее, сравнивать места, — рассказывает Федор. — Например, всегда интересно наблюдать “стыки” между разными районами и областями. Обращаю внимание на качество дорог, разметку, оформление домов. Допустим, заканчивается Рязанская область и начинается Владимирская. Казалось бы, оба региона входят в Золотое кольцо России, но насколько по-разному выглядит инфраструктура. Особенно разница заметна на границе территорий».

Урны, скамейки и мемориальные доски

В городе Федор прежде всего обращает внимание на три вещи: урны, скамейки и мемориальные доски. Они могут рассказать о многом. Фотографии важных деталей городской среды он собирает больше десяти лет. Из одних только образцов мемориальных досок сформировал каталог, в котором более 500 экземпляров. По оформлению мемориальных досок можно судить о развитии культуры в городе, считает Федор.

«Мемориальная доска устанавливается надолго. Чтобы увековечить память земляка, собираются люди, решают, из какого материала будет изготовлен объект, по какому эскизу, — рассказывает он. — Если в культуре упадок, это видно по мемориальным табличкам. Такое мы можем наблюдать, например, в Улан-Удэ. Там возникает ощущение, что доски заказывают партиями, изготавливают без всякой фантазии. В целом по столице Бурятии заметно, что городская архитектура последние десятилетия переживает не лучшие времена».

Федор пробовал пожить в Москве, Зеленограде, Воронеже, Новосибирске. Продвигаясь на восток, остановился на Иркутске. Новоиспеченного горожанина жители Иркутска запомнили по яркому поступку, который он совершил пару лет назад. Федор решил, что ярко-оранжевые дорожные ограждения его любимому городу не к лицу. Встал пораньше, облачился в спецодежду и покрасил забор на одной из центральных магистралей города с одной стороны черной краской, с другой — серой. Сверху прикрепил плотные листы с надписью «Окрашено» и разъяснением, почему оранжевый цвет плох для ограждений.

«Я человек тонкой душевной организации, — говорит Федор. — Мне доставляло моральное страдание, когда я видел заборы оранжевого цвета. Этот цвет выглядит неуместно на городских улицах». Переговоры с администрацией увенчались успехом. Ограждения в городе стали красить в черный цвет. Но на этом Федор не успокоился. Теперь он борется за то, чтобы и вовсе не было ограждений там, где этого не требует безопасность. Лишние заборы городу ни к чему, уверен он.

Именно Федор Желудков заявил, что Иркутску нужен собственный шрифт, и участвовал в его разработке. Окунулся в проекты, призванные сделать город понятнее для иркутян и туристов, людей с ограниченными возможностями и активных пешеходов.

Группа под руководством Федора разработала систему навигации по городу. В Иркутске Федор смог проявить себя в общественной работе, которой ему не хватало в Москве. Он стал одним из организаторов форума городских сообществ. Первый раз четыре года назад событие собрало около 300 человек. Люди из разных организаций, которые занимаются одними и теми же направлениями работы, смогли познакомиться и пообщаться.

Начинается с мелочей

Чиновники, которые организуют деятельность Общественной палаты, вряд ли обратили внимание на необычного парня с бородой и хвостиком, который зачастил на их заседания. Он приходил на встречи, что-то записывал в блокнот. Дома анализировал информацию по критериям: сколько всего членов палаты, как часто они посещают заседания, была ли опубликована информация о деятельности палаты и каковы итоги ее деятельности. У Федора возникли вопросы относительно результативности работы прошлых составов палаты. В этот раз он решил изнутри проверить, как все работает.

«Я участвовал в проектировании сквера напротив Общественной палаты. Это здание находится в семи минутах ходьбы от моего дома, — рассказывает Федор. — Стал часто захаживать на заседания. И те, которые проводила Общественная палата, и те, которые просто проходили в этом здании. Претендовать на избрание в предыдущий созыв я не мог по формальному признаку, так как не был членом общественной организации на протяжении двух или более лет. Я в Иркутске на тот момент меньше времени жил. Поэтому пошел на выборы в следующий созыв».

С выборной конференции третьего июля нынешнего года Федор пришел расстроенный. Всю последующую ночь штудировал документы, которые устанавливают правила выборов. Выяснил, что на прошедших выборах были грубо нарушены ключевые положения формирования палаты. В итоге в состав вошли только те кандидаты, которые были угодны администрации.

Желудков публично призвал администрацию устранить нарушения, распустить нелегитимный, по его оценке, орган. А после того, как не получил ответа, объявил голодовку. Таким образом, по его словам, Федор борется за восстановление «процессуальной справедливости».

Немаленькая цель

Цель, ради которой Федор поставил под удар свое здоровье, не кажется ему маленькой. Маленькое нарушение — часть чего-то большего, уверен он. «Если есть регламент, почему бы его не соблюсти? — рассуждает мужчина. — Администрация нарушила регламент в такой мелочи — при формировании органа, который, по общему мнению, ничего не значит. Если этот орган не важен, зачем тогда 2,5 месяца сотрудникам мэрии упираться и доказывать, что нарушений не было. Хотя очевидно, что они были!»

Федор говорит, что его не особо беспокоит, будет ли он членом Общественной палаты, если новый состав все-таки изберут.

Он намерен и дальше работать с этим органом в любом своем качестве. Для него важно, чтобы палата была легитимна.
Прежде чем начать голодовку, Федор обратился в больницу и попросил врачей о медицинском сопровождении своей акции. Но никто из докторов не захотел брать на себя ответственность. «Услышав о моем намерении, на бесплатную консультацию ради такого дела согласилась врач, которая специализируется на голодании, — говорит Федор. — Если это делается в лечебных целях, то обычно промежутки отказа от пищи непродолжительные — от одних до трех суток. При более длительном голодании люди поддерживают себя витаминами — обычно это мед, травяные чаи. У меня другой случай, поэтому доктору особо нечего было мне сказать. Она дала общие рекомендации, например пить обычную, а не газированную воду». Также предупредила, что полный отказ от еды больше чем на две недели может быть опасен для жизни.

«Как вы обеспечиваете “чистоту эксперимента”? Как фиксируете, что у вас настоящая голодовка?» — спрашиваю я.
«Я обеспечиваю!» — слышится из-за стенки вымученный женский голос. Это жена Федора, Марина. Все время нашего разговора она сидела на кухне. И терпеливо слушала рассуждения мужа об общественной жизни. Но, как только речь зашла о голодовке, не выдержала. Высокая молодая женщина в войлочных ботах вышла из соседней комнаты.

В глазах ее стояли слезы. «Федор очень принципиальный, я хожу вокруг него кругами, — говорит Марина. — Ругаюсь и умоляю поесть. Говорю даже, что никому об этом не скажу… Ну то есть, блин, просто…» Спустя пару секунд Марина берет себя в руки: «Понятно, что для незнакомых людей нужны какие-то подтверждения… Но если хоть немного знать Федора, понятно, что, если он объявил, что отказался от еды, это так и есть».

Аморфное и немного трусливое

Федор продолжает работать, хоть и сократил время ежедневного труда. Сейчас он участвует в нескольких проектах, связанных с городской средой. Говорит, что голодовка существенно мешает работе.

«Я сейчас как старик. Несколько дней назад мне стало тяжело подниматься на четвертый этаж к себе в квартиру — это было прямо испытание. Я очень остро почувствовал недостатки пешеходной инфраструктуры. Когда ты здоров, не замечаешь, какие крюки иногда приходится делать, чтобы дойти до пешеходного перехода или перейти дорогу. Мне стало тяжело даже поднимать ноги, чтобы переступать через бордюры, которые находятся не вровень с тротуарами, — рассказывает Федор. — С выходных перестал выходить из квартиры. Мне требуется час времени, чтобы встать с постели. Сложно концентрироваться, внимание рассеяно. Все время хочу спать». Хотя в первую неделю Федор подолгу не мог заснуть — мучил голод.

Помимо голодовки, Федор привлекает внимание к городской проблеме и другими способами. Например, пишет обращения в мэрию — методично, отдельно по каждому незаконно избранному члену. Вслед за ним заявления в городскую администрацию и другие инстанции отправляют горожане, которые его поддерживают. Люди организовали сбор средств в поддержку активиста. Создана петиция, под которой может подписаться любой желающий.

Кроме того, Федор подготовил два иска в суд и написал заявление в прокуратуру. «В первый раз прокуратура поступила не по-прокурорски. Мне не прислали никакого ответа. Пришлось обратиться повторно», — усмехается Федор.

Читайте также «Спросили, где забастовка, — а мы сидим, учимся»   Пикеты, задержания и голодовки: как 16-летний ученик петербургской гимназии борется за права школьников всей страны  

— Нужен ответ на вопрос, — продолжает он. — Либо у нас есть общество, которое представляет Общественная палата, либо у нас общества нет. И я зря вписался.

— Вы к какому варианту склоняетесь?

— Общество у нас есть. Но оно аморфное и немного трусливое.

— Вы хотите его встряхнуть?

— Я хочу только, чтобы работа Общественной палаты была прозрачной. Чтобы формировался институт репутации. Чтобы горожане понимали, кого они выбирают, как этот человек голосовал за то или иное решение, какую позицию заявлял на заседаниях. Сейчас у нас каждый делает, что хочет, в расчете на то, что все забудут. Нет, не забудут…

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!