«Чтобы следов не осталось»: Адвокат, добывшая видео пыток в ярославской колонии, — о том, чего боятся сотрудники ФСИН
20 июля «Новая газета» опубликовала видео пыток заключенного Евгения Макарова в исправительной колонии №1 Ярославля. Видеозапись изданию передала адвокат фонда «Общественный вердикт» Ирина Бирюкова, которая защищает осужденного. После этого СК РФ возбудил уголовное дело о превышении должностных полномочий (ч. 3 ст. 286 УК РФ), шестеро участников избиения задержаны. Кроме того, региональный СК начал проверку в отношении следователя, отказавшего в возбуждении дела о пытках.
Адвокат Ирина Бирюкова, обнародовавшая видеозапись пыток, 23 июля сообщила, что покинула Россию из-за угроз. ТД связались с Бирюковой и попросили рассказать о том, чего больше всего боятся сотрудники ФСИН и что ждет фигурантов дела о пытках в ярославской колонии.
— Этому видео уже год?
— Да, 29 июня 2017 года Женю избили, 4 июля я его опросила. Я тогда прямо там, на ступенечках колонии, писала жалобу в Европейский суд и Москальковой сразу на почту. Если вкратце, то ЕСПЧ принял срочные меры, указал допустить (адвоката к подзащитному — прим. ТД), провести независимый медицинский осмотр, оказать немедленное лечение. Все по схеме. Но Женя так и остался в камере ШИЗО, его не перевели в больничную палату, к нему доктор приходил, делал перевязки, давал какие-то таблетки. Тогда нам отказали в возбуждении уголовного дела. А теперь у нас видео появилось.
— Но вы еще год назад подавали жалобы, описывали следы, оставшиеся у вашего подзащитного после избиения?
— Да, я их описывала, они есть в официальных медицинских документах. Но описания могут быть разные. Когда я приехала, он фактически не мог ходить, у него начали гнить стопы. Я это так и описала, а сотрудник медицинской части колонии написал, что есть повреждения на стопах. Есть разница? Есть. Если это визуально посмотреть, это одно, а когда читаешь описание — другое.
— Адвокат имеет право проносить что-то для фиксации?
— Да, мы имеем право проносить телефоны, фотоаппараты, чтобы фиксировать следы. Юридически право имеем, а фактически нам не разрешают, говорят: «Ну, идите, обжалуйте». У нас недавно юрист из фонда «Общественный вердикт» поехал в колонию, и начальник ему подписал в том числе разрешение на пронос фотоаппарата и телефона. А на КПП ему сказали: «Мы не пустим, иди к начальнику выписывать пропуск». Пока он ходил туда-сюда, начальник уехал, пропуск не подписали. И они ему сказали: «Либо ты так проходишь, либо вообще не зайдешь». Пока он это обжалует, уже сто лет пройдет. Даже если признают незаконным, потом его опять не пустят, скажут идти обжаловать.
— У нас от тюрьмы зарекаться нельзя. Если ты попал за решетку, есть какие-то способы избежать пыток?
— Никак не избежишь. Сотрудники не считают… вернее, они знают, что это юридически незаконно, но они все равно это делают и не считают, что это что-то плохое. Это дисциплина в колонии, они должны показать, кто здесь главный. Они считают, что это нормально. Их учат не тому, что это — человек, а что это — работа, ее надо делать. Некоторые из сотрудников таким образом самоутверждаются.
— В этом участвуют заключенные?
— На этом видео — нет, там были только сотрудники.
— А вообще?
— Иногда привлекают так называемых «активистов» в колонии. Случается, что сотрудники вообще не принимают участие в избиении, но с помощью «активистов» бывает, убивают, избивают до смерти, опускают.
— Как к этим «активистам» относятся внутри колонии?
— А как к ним относиться? Все знают, что они «активисты», с ними никто особо не общается.
— Есть какие-то способы воздействия на сотрудников?
— Огласка — это то, чего они боятся больше всего. Они не боятся наших жалоб, потому что у них там свои люди. Я жалобы писала в Генеральную прокуратуру, во ФСИН, в Следственный комитет России. Но их спускают на низовой уровень — в СК по Ярославской области, в местную прокуратуру… А там у них у всех то родственники работают, то они между собой связаны дружбой. Они не могут признать, что в том учреждении, за которым они надзирают, происходит что-то плохое, потому что тогда они словно говорят: «Ребят, мы плохо работаем!»
— Сотрудников колоний и СИЗО, если сажают, то в зоны…
— …которые для сотрудников. Там иной раз бывает еще хуже, чем в обычных. Свои бывают еще жестче, чем в обычной колонии. Непонятно, что лучше. Их там тоже бьют, пытают. Поскольку это сотрудники бывшие, они знают, как это делать и как это делать грамотно, поэтому это бывает гораздо страшнее.
— Что значит «делать грамотно»?
— Чтобы следов не оставалось.
— Почему тогда не срабатывает чувство самосохранения?
— Это такая своеобразная круговая порука. Свои не выдадут, а расчета на то, что это выйдет за пределы колонии, у них не было в силу самоуверенности.
— Вы рассчитываете, что будет суд по фигурантам дела?
— Дают информацию, что уже шесть человек официально задержаны, значит, в ближайшие сутки будут аресты. Соответственно, если арест, очень большая вероятность приговора. Может быть, дадут какие-то смешные сроки. Но я уверена, что при таком общественном резонансе сделают какой-то показательный процесс. Какие-то — может быть не очень большие — но сроки дадут.
— Но вы все равно будете подавать в ЕСПЧ?
— Там давно лежит жалоба по трем эпизодам. Основная подана еще по апрельским избиениям , когда избили Руслана Вахапова, Евгения Макарова и Ивана Непомнящих. Потом добавился этот июньский инцидент, потом прибавился еще декабрьский эпизод, когда Женю били уже в восьмой колонии. Жалоба есть, просто если будут приговоры, в части второго избиения она будет снята. А в отношении остальных нет. Только если они не опомнятся и не возбудят в отношении всех эпизодов дела, и в отношении всех будут приговоры. Тогда вообще жалоба будет снята с рассмотрения в связи с тем, что на национальном уровне мы добились какого-то результата. <Европейский> суд я уже уведомила.
— Интересно, кто возьмется адвокатом быть для этих сотрудников.
— У нас у всех этот же вопрос! Я знаю в Ярославле только двух адвокатов, и то они оба работали с нами («Общественным вердиктом»— прим. ТД), так что, если они пойдут их защищать, будет вообще прикол.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам