Суды по всей России переносят заседания из-за коронавируса. От многих из них зависят жизни людей
С середины марта российские суды изменили работу — президиум Верховного суда постановил, что из-за угрозы коронавируса должны рассматриваться только дела безотлагательного характера. Эти меры вводили до 10 апреля, но Верховный суд продлил ограничения до конца месяца — теперь в виде рекомендаций, а не жесткого запрета.
Из-за карантина по всей России переносятся сроки рассмотрения дел, от которых зависят жизни людей: ребенка с редким генетическим заболеванием, жертвы домашнего насилия, осужденного с хроническим заболеванием. «Такие дела» собрали истории людей, у которых возникли проблемы из-за переноса судов, и спросили у юристов, чем могут обернуться такие ограничения.
«Если прервать лечение, ребенок перестанет дышать»
Резеда Аптеева, Татарстан. Добивается получения жизненно важного лекарства для ребенка со спинальной мышечной атрофией (СМА) — редким неизлечимым заболеванием. Заседание суда отложили на месяц.
«У малышки тело было как желе. У нас СМА первого типа, самая тяжелая форма. Мы никогда не сидели, не ползали, не стояли, даже не переворачивались. 27 апреля у нас уйдет последняя ампула “Спинразы” по программе раннего доступа, через четыре месяца нужно обязательно вводить снова. Сейчас ребенок может поднять голову на несколько секунд, лежа на животе, несколько минут сидеть без поддержки. Если прервать лечение, малышка может перестать нормально есть и даже дышать.
В сентябре я попросила минздрав Татарстана нас обеспечить [“Спинразой”]. Приходили отписки, я писала жалобы, и в январе нам ответил [Артур] Пологов (начальник управления по фармации министерства здравоохранения Татарстана. — Прим. ТД), что обеспечивать нас не будут: денег нет. Это был удар, дальше только суд.
В суде 24 марта сказали, что нас не пустят: карантин, дело рассмотрят без нас. Мы с юристом на это согласились, хотя суды должны рассматривать неотложные дела. И только мы отъехали, узнали, что минздрав Татарстана подал встречный иск и его удовлетворили. Дело отложили аж на 21 апреля. Они [краевые власти] решили привлечь Минздрав РФ, но тот за нас точно платить не будет, потому что все обеспечение лежит на регионах. Татарстан оказался самым кощунственным. В Челябинске, Калуге людям выдают лекарства. А наше заседание отменили якобы из-за коронавируса… Судья удовлетворяет ходатайство минздрава, а не наше, когда стоит вопрос о жизни ребенка. Больше всего боюсь, что мы не успеем».
В Вахитовском районном суде Казани «Таким делам» заявили, что административное дело об отказе в льготном обеспечении лекарством не относится к категории безотлагательных.
«Страшно, потому что нет определения места жительства детей»
Елена (имя изменено), Нижний Новгород. Ждет суда по определению места жительства детей и разделу имущества и вынуждена оставаться в квартире, где подвергается домашнему насилию от бывшего мужа. Заседание перенесли на неопределенный срок.
«Вчера он ударил меня по предплечью. Ударил так, что у меня растяжение связок. Я вызвала полицию, он встречно пишет, что это я на него набросилась первой. Полиция, сирены, допросы, люди в масках, дети визжат, он кричит: “Ты сумасшедшая, зачем ты вызвала полицию?” А как мне не вызвать, если это уже не первый случай, не второй, не третий?
Нас развели, но у нас идут суды по определению места жительства детей и разделу имущества. До определения я могу поехать куда хочу, меня никто не удержит, но я не оставлю своих дочку и сына, восьми и шести лет. Находясь рядом с детьми, я не могу запретить находиться с детьми ему.
Он бьет быстро, жестоко и неожиданно… Сыну шесть лет, он может пройти и ударить меня. Я говорю: “Мне больно”. “А ну и что, папа тебя бьет, и я буду”. Когда сын видит папу, отскакивает от меня, как мячик.
Один эпизод по психологическому насилию выглядит так, как будто ничего страшного. Но их подряд десять, двадцать. “У тебя родители сгорели в пожаре, а человек, у которого на глазах сгорели родители, не может быть нормальным…” Приходит в суд, говорит: “Я ее люблю, кажется, она сходит с ума”, “Скорее всего, у нее любовник и она попала под влияние”, “Не исключено, что она в секте, на транквилизаторах…”
Мне страшно, потому что у меня нет определения места жительства детей. На меня брачным договором оформлена квартира, в нее вложена квартира моих погибших родителей. Я хочу верить в справедливость, что квартиру оставят мне, тогда органы опеки напишут, что дети могут проживать со мной. Если квартиру поделят, бывший муж сможет в ней проживать. Пока суда нет, чем все кончится для меня, непонятно».
Спустя несколько дней Елена рассказала, что бывший муж пренебрег самоизоляцией, уехал из квартиры и забрал с собой обоих детей. Сейчас она обсуждает план действий с адвокатом, дата суда до сих пор не назначена.
«Таблетки заканчиваются, и, наверное, жизнь моя тоже»
Светлана Козина, Пенза. Добивается лекарства для терапии неизлечимого заболевания. Заседание суда перенесли на неопределенный срок.
«Я живу одна, дочь приезжает помогать по хозяйству, потому что мне трудно передвигаться. Мое заболевание — легочная артериальная гипертензия — это 20 случаев на миллион. Мне срочно нужны лекарства. Для одного человека в Пензенской области уж можно закупить таблетки?
До января я писала в Минздрав, таблетки кончались. Сказали: рождественские каникулы, в январе придете. После каникул мне сказали, что еще не было торгов. В январе я попала в реанимацию, у меня начался отек внутренних органов.
Я решила подать в суд вместе с юристом Союза пациентов по редким заболеваниям. Сейчас сказали, что из-за коронавируса суда не будет: “Когда будет, мы вам позвоним”. Моих таблеток хватит до 20 апреля. Я не знаю, что я буду делать 20 апреля. Я опять осталась между небом и землей. Таблетки заканчиваются, и, наверное, на этом жизнь моя тоже».
«Мы в состоянии выживаемости»
Татьяна, Москва. Ждет суда по лишению родительских прав и взысканию алиментов с бывшего мужа, скрывшегося за границей. Средств на содержание троих детей нет. Суды отложены на неопределенный срок.
«Мы в состоянии выживаемости два года. Не так чтобы не было куска хлеба, но на грани между нищетой и нищетой абсолютной. Дочь выросла из одежды — слава богу, сейчас в Москве холодно и она ходит в зимних сапогах. Я думаю: либо мне зуб починить, который болит четвертый месяц так, что у меня дергается глаз, либо купить ей кроссовки. А бывший муж живет в Испании, у него все хорошо.
В квартиру бывшего мужа, которая на две трети принадлежит детям, я без суда попасть не могу. Лишить его родительских прав тоже не могу. Он мне должен уже более миллиона рублей только за алименты. Мне пришлось продать бизнес. Младший ребенок получил сложную черепно-мозговую травму, находился на лечении, удалена часть мозга. Муж зарабатывал по 250 тысяч рублей в месяц, но денег не давал никаких, один раз в неделю покупал продукты и оплачивал коммунальные платежи. Он вступил в наследство за дедушкой, угнал две машины (обе покупала я), одну продал и благополучно смотался за границу. Когда он последнюю машину угонял, дети бежали и кричали: “Папочка, не угоняй нашу последнюю машину”.
Сейчас ни его, ни деньги никто искать не будет, в связи с карантином в том числе. Пособий у меня нет. На работу с тремя детьми берут неохотно, мне 40 лет. Понимания того, на что мне жить, у меня нет. Должников за границей не ловят. В интересах детей никто не действует».
«Очень тяжелая стадия диабета, и тем не менее его не выпускают»
Алексей Федяров, руководитель юридического департамента фонда «Русь сидящая». Юристы добиваются освобождения осужденного с диабетом и гангреной, при которой нужно постоянное хирургическое вмешательство. Заседание перенесено на середину апреля.
«Сейчас зависло дело человека, больного диабетом. У него прогрессирующая гангрена, ему постоянно требуется хирургическое вмешательство. Наше ходатайство об освобождении суд первой инстанции удовлетворил, там все процедуры проведены. Но прокурор это решение обжаловал и пишет в обжаловании, что состояние осужденного стабильно… Да, оно стабильно ухудшается.
Это священник церкви. На наш взгляд, нет никаких доказательств его вины. Человек умирает, очень тяжелая стадия диабета, и тем не менее его не выпускают. С огромным трудом мы добились, чтобы апелляционное рассмотрение назначили на середину апреля. Суд мотивирует так: “Освобождение от наказания не является неотложным делом”. Нам сейчас очень важно человека вытащить».
«У него четвертая стадия рака, мы не можем ждать»
Ольга, сестра осужденного в ИК-2 в селе Кочубеевском, Ставропольский край. Борется за освобождение брата, у которого четвертая стадия рака. Здоровье осужденного ухудшается с каждым днем. Суд перенесли с марта на 23 апреля.
«Ничего брату в колонии не делают. Ни единой таблеточки, ни единого укола. У него четвертая стадия рака. На икре была шишка, ее в августе вырезали, назначили уколы, но ничего ему не кололи — теперь у него четыре шишки новых.
Мы писали-писали жалобы. Только в марте до администрации [колонии] дошло, и они подали ходатайство об освобождении в связи с болезнью. Заседание назначено аж на 23 апреля. Но мы не можем ждать так долго, там же все растет, не дай бог, он там умрет.
У него семь лет срок, он шесть лет отсидел, остался год. Ну проведите вы [суд] раньше, отпустите, все же видят заболевание, зачем так? Здоровье ухудшается, шишки растут, болят, самочувствие плохое, аппетита нет, слабость. Свидания ограничили, передачки ограничили, ничего нельзя вообще сделать. Нам очень хочется начать его лечить. Это ужас».
Семье и адвокатам удалось добиться переноса рассмотрения дела. После подачи жалобы на имя председателя суда заседание назначили на две недели раньше.
Карантин влияет на судебную систему
Практически все процессы, не связанные с содержанием под стражей, перенесены, утверждают юристы. «Лишения родительских прав в некоторых регионах слушают, в некоторых нет. Гражданские дела о расторжении браков, разделе имущества перенесены все», — комментирует Мари Давтян, адвокат-координатор Консорциума женских неправительственных организаций.
Юристы Консорциума критикуют отказ применять меры защиты жертв насилия — помещать в квартиру, устанавливать тревожную кнопку, давать охрану. «Неправильно указывать на то, что преступления не являются тяжкими, и не предоставлять защиту. Те же угрозы убийством всегда могут закончиться убийством», — говорит адвокат Галина Ибрянова.
Когда судебные дела рассматриваются дистанционно, шансов на положительный результат становится намного меньше, отмечают юристы. «У судьи ведь возникают вопросы. Не каждый же разбирается, например, в медицинском праве. Тем более там написаны медицинские термины, показаны анализы для назначения лекарства ребенку или взрослому. Рядом нужен представитель, чтобы все объяснял», — считает юрист Фарит Равилевич.
Эксперты считают, что карантин, бесспорно, повлияет на судебную систему. «Вероятно, будет откладываться рассмотрение вновь поступающих после карантина дел. А нагрузка на судебную систему будет расти», — комментирует юрист Ольга Подоплелова.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Помочь нам