История развала завода «Красный май» в некотором смысле каноническая. Предприятие достойно пережило 90-е во главе с «красным директором» Л. Шапиро. В начале нулевых в совет директоров завода были введены новые люди, которые быстро довели его до банкротства и приватизировали. Главным учредителем ООО «Стекольный завод «Красный май» до сих пор числится Михаил Пружинин, а соучредителем – Андрей Устиновский. Оба находятся уже 5 лет в розыске по громкому уголовному делу в отношении ОПГ «Ростовские». Следствие считает их главарями этой преступной группировки, костяк которой, несмотря на название, составляли жители Петербурга. Остальные «ростовские» получили в 2011 году реальные сроки по обвинениям в вымогательстве, мошенничестве и злоупотреблении должностными полномочиями.
В 90-е годы, когда директором был Леонид Дмитриевич Шапиро, завод выживал. Мы шли даже достаточно прилично по сравнению с другими. Потом Шапиро ушел на пенсию, была какая-то чехарда с руководством, но мы еще работали, наконец, в 2002 году пришел новый директор Валов, поставили его питерские товарищи вместе с тогдашним мэром города Хасаиновым. Для начала они решили приватизировать завод. Для того, чтобы купить его за копейки, они его обанкротили. Они обанкротили, погасили все печи и разогнали всех сотрудников. Это был 2002 год. Завод они получили, но обратно он не заработал. Что-то подобное переживали тогда все большие стекольные заводы. И Гусь-Хрустальный, и Дятьково, они перебирались из одного банкротства в другое, третье, но оставались на плаву. Так, худо-бедно, но шевелились. А вот наш в общем пошел ко дну.
А вообще наш завод был третьим по величине стекольным заводом в стране. Гусь-Хрустальный, Дятьково и «Красный Май». Лучший период его деятельности – это было более трех тысяч работающих и очень широкий ассортимент посуды и осветительной арматуры. В общем, один из лучших заводов был. И первый завод по цветному стеклу, наверное, вообще лучший в стране. У нас варили такие стекла, как сульфидное,рубиновое и так далее. Неслучайно заказ на кремлевские звезды именно мы получили. Это была гордость страны.
Эти странные люди, появившиеся в совете директоров, не слушали меня, не слушали других специалистов и занимались только тем, что выводили деньги из предприятия
Теперь там ничего не осталось кроме музея. Сначала они распродали все, что было железного, на металлолом, а закончили тем, что разбирали все перегородки кирпичные, которые в цехах были, продавали кирпич и сдавали цеха. Хотя перед окончательным закрытием мы их уговорили, они включили печь, и эта печь каждый месяц давала прибыль в миллион рублей. По тем временам это были очень приличные деньги.Я им говорил, как главный художник: «Включите печь, мы сделаем ассортимент и заработаем энное количество денег, построим еще две печи, потом купим новую линию и так далее. Нельзя сказать, что никто не покупал продукцию. У нас же были еще такие вещи, как листовое стекло цветное. Мы были монополисты. Никто в стране больше не делал вот это цветное узорчатое стекло, стекло с рисунком, оно еще и армированное. Индийское, которое экспортировали, было на несколько порядков дороже. Строительные и мебельные компании с радостью покупали это стекло. Но эти странные люди, появившиеся в совете директоров, не слушали меня, не слушали других специалистов и занимались только тем, что выводили деньги из предприятия. Некомпетентность – вот что похоронило наш завод.
Музей, конечно, жалко. Он тоже принадлежит этим товарищам. Там здание, которое не отапливается вообще. И там одна девочка, которая приезжает, только если экскурсию заказывают. А экспонаты там представляют большую культурную и материальную ценность. Заводу больше 150 лет, много дореволюционной продукции, когда это еще был завод купца Болотина, поставщика его императорского величества, между прочим.
Некомпетентность – вот что похоронило наш завод.
Мы-то с женой нормально пережили, мы художники, у нас мастерская, занимаемся холодной обработкой. Набрали заказов, делаем выставки, ведем достаточно активную творческую жизнь. А вот для многих рабочих остановка завода оказалась равносильна смерти.
Поскольку предприятие был градообразующим, на нем в поселке работали почти все. Кто-то после закрытия поехал охранником работать, кто-то в Москву, кто-то уехал на другие заводы, кто-то спился, кто-то умер, кто-то вообще покончил с собой. Жутко. Просто об этом без слез невозможно говорить. Понимаете, многие мастера обладали узкой специальностью при очень высокой квалификации, к работе своей относились с гордостью и уважением, – и вдруг оказались у разбитого корыта. Другие заводы тогда тоже на ладан дышали, работы по специальности нет, и когда такой мастер идет охранником устраиваться, это, конечно, трагедия.
Когда завод закрыли, взрослые мужики и деды, которые там работали, они просто плакали все. Они остановили печи со стеклом, полные печи. Обычно печь когда останавливают, ее всю вычерпывают, ее вырабатывают полностью для того, чтобы потом зажечь. А здесь печи были просто выключены, и все. Мужики ревели. Это же означало, что все, конец, песня спета, продолжения не будет. Я говорил, просто прокатилась серия самоубийств. Завод – это же не оборудование, это люди. Они тут поколениями работали. Я знал выдувальщика в седьмом поколении! Представляете, его прапрадеды с середины 19 века тут работали. Для таких, как он, просто стимул жить пропал.
По общему мнению, «Ростовские» действовали в тесной связке с городской администрацией. Пружинин («Пружина») и Устиновский официально являлись помощниками мэра, в здании администрации у них были кабинеты. Мэр Хасаинов пробыл у власти почти 15 лет, получив за это время контроль над многими предприятиями города. В 2009 году в Вышнем Волочке было организовано оппозиционное мэру и его команде движение «Новый город». Власть удалось поменять, но ненадолго. Перед уходом Хасаинов провел через местное собрание закон, ограничивающий срок полномочий главы города до двух лет. В 2011 году мэром стал Алексей Пантюшкин, друг Хасаинова. Срок полномочий был вновь продлен до четырех лет, но трагическое происшествие не позволило исполнить их до конца. Ранним утром 19 июля этого года Алексей Пантюшкин умер от разрыва сердца в номере-люкс пятизвездочного отеля в Турции. О его смерти сообщила девушка, оказавшаяся с ним в это раннее время в одном номере. Впрочем, упоминания о ней в российскую прессу почти не просочились. Вместе с мэром в пятизвездочном отеле отдыхали еще 12 городских чиновников разного уровня и пола – все без семей. На какие деньги была организована поездка, так и осталось неизвестным. Пантюшкина похоронили на городской Аллее Славы. Вышний Волочек ждет новых выборов.
Евгений Ступкин
У нас же практически процентов 70 предприятий города закрыто или уничтожено с помощью Хасаинова. Он действовал в русле той же политики, что была в Твери и в Москве, просто отличался размерами. Дорогу строили сейчас окружную для федеральной трассы - так выяснилось, что чуть ли не половина земли, по которой она прошла, принадлежит Хасаинову. Но он же ничего не изобрел. Бывший губернатор Зеленин скупил все лучшие земли Тверской области по дешевке.
Вышний Волочек был индустриальным центром – вторым по значимости городом Тверской области. Все эти заводы знаменитые наши пошли под нож. Не только «Красный май». Например, завод дубильных экстрактов – таких во всей России меньше десятка – уникальную, незаменимую продукцию выпускал. Сегодня даже руин от него не осталось – и покупаем ту же продукцию, правда, худшего качества и много дороже, за рубежом. Знаменитый Зеленогорский завод ферментных препаратов - уникальный завод, уникальные разработки. Обанкротили.
Построили прекрасный кирпичный завод – построили на госденьги, тут же его обанкротили, и та же самая фирма, которая его строила, купила его уже в 10 раз дешевле, понимаете? То есть схема перехода бюджетных денег в частный карман отработана чётко.
У нас же ничего не осталось сейчас. Ну, единственно, что - лес… - лесокомбинат живой, леспромхоз живой. Там директорами нормальные мужики. Большинство лесных предприятий в стране сегодня только и знают, что вырубить и сразу же продать кругляком. Наши леспромхоз и лесокомбинат кругляк не продают совсем – все сырьё идёт в переработку. А большинство просто везут кругляк.
До сих пор половина Вышнего Волочка, практически вся инфраструктура города, все системы жизнеобеспечения города находятся в частных руках, то есть контролируются Хасаиновым и его подельниками. Вода, газ, свет, тепло, все. Даже если нет никаких денег, все равно же люди будут за это платить. И тарифы на эти услуги у нас растут стремительно. Это даже не оголтелый капитализм, это что-то другое. Например, раньше можно было различить – вот это бандит, вот это чиновник. Сегодня эти два понятия настолько слились, что стали единым целым. Единая система, жесткая снизу до верху, вертикальная, мощная, прочная, хорошая. Как ее разрушить, я, например, ума не приложу.
Хасаинова уже шесть лет, как нет у власти, но если человеку принадлежит половина города, каким образом городской власти с ним можно не контактировать? Естественно, с ним считаются. Вышний Волочек - это не что-то уникальное, так работает система по всей России.
До чего доходило – строили завод на госденьги, тут же его банкротили, и та же самая фирма, которая его строила, покупала его уже в 10 раз дешевле, понимаете?
Хасаинов почти 15 лет правил. Одним из тех, кто его сбрасывал, был я. Мы сначала на 70% свою Думу собрали, где не было его холуев, а потом уже и его скинули. Но, как говорится, за что боролись, на то и напоролись. Руководил борьбой с Хасаиновым Бабушкин, он уже потом выразился как-то, что операция по свержению Хасаинова - лучший его бизнес-проект. В общем, так и вышло. Мэром стал родственник Бабушкина, с командой Хасаинова они быстро договорились и разделили сферы влияния. В общем, всех нас кинули – всю команду, которая смогла убрать Хасаинова из мэров, да по большому счёту, и весь город – всех его жителей, 80 % которых проголосовали за смену власти. Я из «политики» ушёл - снова занимаюсь своим любимым краеведением, дописываю книгу «Вышневолоцкая пушкиниана» - почти два десятка друзей и знакомых Пушкина жили в наших краях, представляете?!
