Надо поговорить

Я вошла в его комнату в Центре патронатного воспитания. В такой комнате мог бы жить  лидер  contemporary art — всё пространство было перечеркнуто яркими разноцветными шерстяными нитями. Крупный кудрявый мальчик пробирался между ними, как между лучами лазера. Была в этом«красота суровой простоты».

Нас познакомила моя подруга, она хотела его усыновить, но всё пошло не так, она умерла. И перед смертью попросила контролировать его жизнь,фактически стать дуэньей  —  помогать с уроками, водить на выставки, обсуждать книги, делать всё, на что хватит сил  —  ведь крошка был харизматичен, но коварен. Из патронатных семей он регулярно бежал, тряся кудрями, обратно на базу, в Центр. Условия, которые создала детям директор Центра  Мария Терновская были нетипичными. У каждого ребенка  —  отдельная комната, на каждом этаже общий холл-кухня, неказенная мебель и пахло обычной квартирой. Вместо казармы и немецких овчарок  —  мини-отель и воспитатели, похожие на двоюродную тетю.

С виду этим детям не хватало  только  одного —  родителей.

Шурик (назовем его так) посмотрел на меня с профессиональным цинизмом: малахольная пришла спасать сироток. И мы вышли в холл.  К ногам подкатился колючий, лохматый беспризорник лет семи (только вчера его отловили на Трёх вокзалах) и вместо «здрасти» спросил:

— А как ножом дать, чтобы … (синоним «конца»).

Шурик, быстрокрылый умом, ответил:

— Чтобы сесть на всю жизнь  —  вот так  (показал).

«Шурик (назовем его так) посмотрел на меня с профессиональным цинизмом: малахольная пришла спасать сироток»

Говорят, только 10% детдомовских детей после 18-ти попадают в наш мир, остальных забирают криминал и наркотики.

Но один мой знакомый психолог считает, что агрессивность и гиперактивность у детдомовских детей далеко не всегда связаны с генами. У него есть теория (поправьте его, биологи/генетики): если у ребенка рядом нет близких  — у него  не  возникает чувство защищенности.  Если нет чувства  защищенности  —  не вырабатывается «гормон счастья» окситоцин. Если нет окситоцина — не развиваются отделы мозга, отвечающие за стабильность психики, социальное поведение и развитие личности. То есть, получается, большинство таких детей можно спасти, если рядом будет кто-то, кто занят только ими.

Классическая психология называет эту проблему «кризис привязанности». И получается, что если этих детей вовремя  «привязать» они постепенно учатся выстраивать отношения, любить и дружить.

«получается, большинство таких детей можно спасти, если рядом будет кто-то, кто занят только ими»

Это подтверждают и эксперименты:  почти пять лет ученые-психологи наблюдали за проектом благотворительного фонда «Дети наши».   Проект называется «Шаг навстречу», и за 4,5 года в нем уже приняли участие 152 ребенка из 4-х детских домов Нижегородской области.  В результате  у  80% детей были обнаружены (говоря мертвым языком) «позитивные изменения в эмоциональном состоянии, сократилось отставание показателя веса по отношению к возрастной норме. Динамика показателей окружности головы была также значимой позитивной».

А всего-то надо было поговорить.

Каждому ребенку в этом проекте подбирают волонтера и они становятся парой.  Замкнутые, равнодушные, иногда запуганные дети (ведь многих из них привозят из родного дома голодными и избитыми) начинают играть и улыбаться. Как следствие  —  с них снимают диагнозы и их чаще начинают усыновлять.

Кстати, семеро волонтеров, семеро святых людей, не удержались и стали родителями своим «напарникам».

В этом году фонд опекает 90 детей. На поддержание проекта им нужно собрать примерно еще  10 тысяч долларов (координаторы и тренинги для волонтеров). Чуть больше 100 долларов на ребенка в год, чтобы дать ему надежду.

А Шурик (теперь он «бородатый Шурик») до сих пор считает меня своей дуэньей. Вы не представляете, как им важно знать, что у них есть кто-то близкий.

Сделать пожертвование