Как-то раз, еще до присяги, в одну из первых моих ночей в матросском кубрике, я проснулся от странных звуков. Сел на койке.
Напротив меня сидел парень. Я уже знал, что зовут его Серёгой, и он – дембель. Глаза Серёги были закрыты, дышал он ровно и спокойно, даже похрапывал немножко. При этом он с громким хрустом грыз сухарь. Когда сгрыз один, все так же, не просыпаясь, сунул руку под матрас и достал следующий. Потом еще один. От шума, который производили его челюсти, дернулся и сел на койке еще один парень, Кирилл. Потом еще один – Савва. И они тоже, не просыпаясь, приступили к поеданию сухарей, доставаемых из-под матраса.
В кубрик зашел дежурный. Ухмыльнулся на мой вопросительный взгляд.
— Детдомовские, — сказал он тихо. – У каждого под матрасом хлебный склад. Никак не наедятся. Прикольно, да?
Я провел с теми и многими другими сиротами бок о бок не один год. Срочная, потом сверхсрочная. С тех пор прошло больше двадцати лет, и я точно знаю, что от голода в теперешних детдомах дети не страдают. Все остальные проблемы только усугубились. Все они были тогда, все они налицо и сейчас.
«…я точно знаю, что от голода в теперешних детдомах дети не страдают. Все остальные проблемы только усугубились»
Те парни никогда толком не умели жить сами. Большинство из них считало, что все им что-нибудь должны. Что перед ними виноваты, и вина эта неизбывна. Что деньги – если они попадают к ним в руки – должны быть потрачены немедленно, сразу. И что планировать завтрашний день, в общем-то, западло. Они терялись в самых простых бытовых обстоятельствах. Совершенно не умели трудиться — не на на результат, а на перспективу — долго и однообразно. Зато чувствовали себя как рыба в воде, когда впереди маячила какая-нибудь халява. При этом, они были отличными ребятами – добрыми, отзывчивыми, умными. Просто иными. С совершенно иным опытом.
Да. Прошло уже двадцать с лишним лет. Вернее, всего. Всего двадцать с лишним лет прошло, а большая часть тех сирот, с которыми я служил когда-то – на кладбище. Причины смерти в большинстве своем не отличаются разнообразием. Водка. Пьяная драка. Передозировка. Весной один парень, тот самый Кирилл, сгорел от рака. На похоронах все удивлялись – надо же…
«Всего двадцать с лишним лет прошло, а большая часть тех сирот, с которыми я служил когда-то – на кладбище»
Тогда у меня не возникало вопросов – почему они такие. Бездушная государственная система, застойная педагогика, коррупция и все вот это вот. Сегодня – вопросы есть.
Я знаю, что изменилось многое, если не почти все. Я вижу, как одеты ребята из детских домов. На каких автобусах их возят, как оборудованы их классы. Я знаю людей, которые работают в детских домах, и знаю тех, для кого помощь детским домам стала частью жизни. Кто-то ездит каждые выходные, кто-то чуть реже. Возят игрушки и одежду, показывают спектакли, играют с ними, и все же, все же…
Представьте себе, что рядом со слепым человеком вдруг появился кто-то, рядом с кем он… видит. А рядом с потерявшим ногу – тот, рядом с которым нога вдруг отрастает. Рядом с глухонемым – та, при которой он обретает слух и речь.
«Представьте себе, что рядом со слепым человеком вдруг появился кто-то, рядом с кем он… видит»
Я рискну высказаться неполиткорректно, но по мне – дети, воспитывающиеся в детских домах в большинстве своем — воистину неполноценны. Просто по факту того, что во внешнем мире, по выходу из коллективной норки – неспособны полноценно существовать. Самостоятельно, на равных. То, чего у них не хватает для этого – не нога, не уши или глаза. Это Опыт.
Даже лосенка, тигренка или волчонка, выросшего у людей, не пускают в лес. Погибнет. Любой звереныш, которого чья-то злая воля или превратности судьбы лишили естественных условий воспитания, может всецело рассчитывать на то, что останется в неестественных до конца жизни. Либо… его станут учить. Долго, кропотливо. Не всегда успешно.
Так и те, о ком здесь речь. Их нужно учить жить самим, им нужен опыт. Кто-то, кто этот опыт им даст. Не нянька и не тот, кто будет жалеть и возьмет на себя всю вину перед ними. Кто-то, кто будет с ними почти на равных. Сталкер, знающий свои тропинки во внешнем мире. Проводник. Друг. В идеале – старший брат. Или сестра.
«Не нянька и не тот, кто будет жалеть и возьмет на себя всю вину перед ними»
Когда-то давно я узнал от друзей, что где-то на Западе есть такая волонтерская программа «BigBrother’sBigSister’s». Помню, как упомянул об этом при случае, на встрече с бывшими сослуживцами. Это были очередные похороны… «Прикиньте, — говорю я, — там есть куча волонтеров, которые не набиваются сиротам в родители, и это, блин, принципиально! Это же такой крутейший формат, чуваки, помните, как вы сами говорили, что гораздо больше мечтали о старшем брате, чем о приемных родителях?»
«Чуваки, помните, как вы сами говорили, что гораздо больше мечтали о старшем брате, чем о приемных родителях?»
Один из ребят сказал тогда, что, будь в России такая штука, когда они росли, у нас было бы гораздо меньше печальных поводов для встреч.
А недавно, опять же от друзей, я узнал, что теперь «такая штука» есть и у нас. Я полез смотреть, что это такое, и пожалел, что не могу рассказать об этом тем, ушедшим уже. Мечтавшим о старших братьях и сестрах, пока грызли по ночам сухари.
Я узнал, как это работает: есть куча людей, готовых время от времени навещать кого-то в детском доме так, будто бы это его младший братишка или сестренка. Проводить с ними время, забирать ненадолго, просто быть вместе. Старшие братья – старшие сестры. Это даже звучит круто, разве нет? Да, их тоже учат – наверное, это необходимо, но вряд ли напряжно. Вряд ли быть старшим братом быть так же трудно, как папой. А сестрой наверняка быть проще, чем мамой. Но самое главное, как мне кажется, не это. А то, что от брата или сестры – в определенный момент – ты получаешь гораздо больше опыта. Ведь они ближе. Они не нудят. И не несут на себе такое бремя ответственности.
К счастью, у меня есть старший брат. И у двоих моих младших сыновей – тоже. Я знаю, что говорю. И радуюсь тому, что в России появился этот проект. В Москве и Питере пока что, но если приживется… Если только приживется, чуваки…
Всем тем, кто делает «Старших братьев/ Старших сестер» – нужно помочь. Нужно. Становиться старшими братьями и сестрами – нужно. Помогать этому проекту деньгами – очень нужно. На подарки, на обучение волонтеров психологами и педагогами, на поиск и сопровождение тех, кто нашел себе брата или сестру. А ведь таких уже больше пятисот!
Сумма, которую мы собираем здесь на этот проект – ничтожна. Считайте, что эти кривляки – ваши младшие сестренки, или же это несносное хулиганье – ваши младшие братья, просят у вас на мороженное, на газировку, на пистолет или куклу. Трудно представить, что вы откажете. Это – на дело.