Масс маркет

Когда я работал в «Останкине», эти люди были частью ежедневных неудобств, вроде отсутствия парковочных мест у телецентра. Вечно они толклись у семнадцатого подъезда так, что приходилось протискиваться сквозь их гудящий рой, — много, очень много немолодых женщин, явно не избалованных жизнью. Мужчины и молодежь в этой толпе были в очевидном меньшинстве. Поначалу я думал, что это просто поклонницы творчества Андрея Малахова, готовые с утра до ночи воочию лицезреть своего кумира, пока однажды не увидел, как с «поклонницами» рассчитывались после съемок — дамы толкались, суетливо хватали деньги (кажется, триста рублей) и распихивали их по сумочкам. Так я впервые узнал о  массовке на телевидении.

Первыми платить за массовку в «Останкине» стали в «Большой стирке» — редакторы не успевали нагонять бесплатную публику на ежедневное шоу. Вскоре почти все ток-шоу стали пользоваться услугами «бригадиров», осуществлявших доставку живого товара. Очереди у семнадцатого подъезда исчезли — в конце 2007 года возник сайт massovki.ru, на котором без всякой толкотни можно записаться на съемки. Сегодня у сайта более ста тысяч зарегистрированных пользователей. Массовка каким-то образом постепенно завоевала телевидение, именно на эту, самую массовую аудиторию — «женщины 45+» — стали ориентироваться большие теленачальники. Мы с коллегами массовку недолюбливали и высокомерно (каюсь) называли «луковые головы» — за манеру красить волосы луковой шелухой. В самой идее хлопать за деньги по команде виделось что-то порочное. Но у идеи оказался богатый потенциал. Если люди за копейки готовы хлопать по команде, то почему они не могут голосовать по команде, митинговать по команде, ездить на рейдерские захваты по команде, работать понятыми по команде и так далее. Толпа перед семнадцатым подъездом постепенно переросла в гораздо более серьезное явление, чем просто телевизионная клака. Массовка теперь — универсальное средство, помогающее создавать иллюзию присутствия. Им в равной степени пользуются шоу-бизнес, государство и криминал. И все уже как будто привыкли и не замечают, что это не более, чем спецэффект.

После каждого прокремлевского митинга Facebook заполоняют однотипные видео, под которыми принято оставлять саркастические комменты. Вот человек не знает, что у него написано на плакате, а вот толпа бабушек, спрятавшись за угол дома, получает из пакета деньги. Встретившись с участниками массовки (некоторые просят называть их «актерами массовых сцен»), я обнаружил закономерную вещь — это совершенно нормальные, обычные люди, любящие матери, бабушки, внуки, для которых 5 тысяч в месяц, — серьезная прибавка к семейному бюджету. Проблема лишь в том, что они привыкли хлопать по команде. Им внушили, что политика, как и телевидение, — это игры больших людей, где лично от тебя ничего не зависит. Что быть массовкой на передаче и в общественной жизни — это одно и то же. Что нет никаких убеждений, а есть лишь «компенсация проезда». Власти удалось превратить в массовку значительную часть страны. Как сказала одна из героинь этого материала, в прошлом сама бригадир: «Массовка должна быть управляемой — независимых и самодостаточных мы не любим. Очень часто самые управляемые люди — те, кто не знает себе цену. К сожалению. Для них это плохо. Но для нас, как для бригадиров, это удобно. Это — удобные люди».

Лилия Николаевна, пенсионерка

Лилия НиколаевнаФото: из личного архива

О семейственности и любви

Я родом из Красноярска, сюда на стройку приехала, так здесь и осталась. Мне пятьдесят четыре, ой, шестьдесят четыре, извините. В массовку сначала сын стал ходить. Он 85-го года, девять классов закончил, дальше учиться никуда не пошел. Он такой у нас, модельного вида. Потом я стала с ним ходить. Сначала попали к Малахову, к Андрею. У него тогда была «Большая стирка». Потом он перешел на «Пять вечеров», мы и туда ходили, а вот сейчас попали на «Пусть говорят». Потом я мужа пригласила, с мужем стали ходить. Там мужчин-то мало, его очень охотно берут, хотя и возраст у него. Потом на «Жди меня» пошли. Потом пошли программы «Давай поженимся», «Модный приговор». Потом на Лолиту ходили — на «Без комплексов». Потом на «Достояние республики» ходили, потом на «Минуту славы». Я эти программы очень люблю. Я веселая такая. Но там они возраст стали сокращать, иначе я бы и сейчас ходила. Там разные приходят — и женщины, и деды, как говорится. Кто-то ходит спать. А что? Сел сзади и сиди, никто и не видит ничего, а получаешь те же деньги. А я-то ходила именно работать. Мне это нравится.

Об условиях

Знаете, единственное, что мне не нравилось, — это условия. Приходишь, допустим, к десяти утра, и до двенадцати ночи не выйти в туалет. Сидишь целый день в студии. «Достояние республики», «Модный приговор», «Минута славы» снимают на территории бывшего завода сразу пять программ, начинают с утра и допоздна. Там народу много, человек шестьсот. И если у них идет перестановка сцен, то выпускать народ, а потом запускать обратно эту массу им невыгодно. туалет на улице — зимой не побегаешь. Поэтому там многие стараются терпетьТвитнуть эту цитату Они там по два-три человека пускали в туалет, кому надо. А туалет на улице — зимой не побегаешь. Поэтому там многие стараются терпеть. Еще на съемках никогда не кормят. Ну, у нас с собой бутерброды обычно. А вот молодежь жалко. Много голодных студентов приходит. Я иногда даже подкармливаю их. Еще из-за софитов там душно и жарко, из-за этого мой старший сын больше не ходит, у него половину легкого отрезали, ему там кислорода не хватает. Зато двое других детей тоже ходить начали.

Я сейчас стараюсь ходить только на «Пусть говорят», потому что в остальных программах софиты слепят и душно. Особенно на «Жди меня». Я почему оттуда ушла? Там сидеть хорошо, но очень жарко. Даже сам Кваша нас предупреждал: водичку с собой оставляйте. Особенно летом. А еще я ушла оттуда, потому что у меня давление стало высокое. Ну, я очень все сильно воспринимаю. Начинаю плакать, и всё. Перестала ходить, и давление нормализовалось.

На «Прямой эфир» — его ведет Борис Корчевников — я сейчас не хожу. Там, знаете, нет спинок. А в нашем возрасте без них тяжело сидеть.  Вот в «Пусть говорят» хорошие сиденья, удобные.

О политических программах

На политические программы я не хожу. Не дают, а так я бы с удовольствием ходила. К Соловьеву я еще попадаю, а вот сейчас «Время покажет» идет с Толстым — там они уже выбирают, чтобы лица были более молодые, чтобы одет человек хорошо был. Последний раз мы с мужем вообще хорошо оделись, но не попали. Недавно произошел экстренный вызов, вот с Немцовым как раз, и нас срочно вызвали. Мы записались, пришли, а там собралось больше народу, чем нужно, и идет отбор. Нас не взяли — если честно, немного обидно.

О молодежи и Алле Пугачевой

Режиссеры требуют от бригадиров, чтобы те людей в годах убирали и брали больше молодежи. Это же еще и с тем связано, что у них уже бывали проблемы с пожилыми. Вдруг кому-то становится плохо, вызывают врача. Я слышала, что двое умерли. А вообще, молодежь учиться должна, работать, а они все сюда. Сейчас еще очень много приезжих пошло, особенно украинцев. Но вот на «Пусть Говорят» наш бригадир стабильно берет нашу массу, нашего возраста. Он говорит: мне деваться некуда, вы у меня давно. Но там не поспишь, не дадут. Там такая программа у Андрея Малахова, что спать не хочется.  Была траурная программа, с Немцовым опять же связанная, — мне интересно было. Я даже пожалела его, хотя в последнее время, как он там что-то вел против, мне не очень…

Как-то Пугачиха приехала, там вообще завал был. Её чуть не растерзали, лезут же все, всем надо. Её черным ходом куда-то вытащили и увезли. Она спряталась, чтобы лица не было видно. Разве так можно? Если ты нормальный человек, то должен выйти с поднятой головой — чего бояться-то? Люди сидят, в возрасте многие: ты поздоровайся хотя бы, имей уважение.

О любимых программах

Моя любимая передача — «Пусть говорят». Андрей — молодец. У него такие темы, он даже сам иногда плачет.  Бывает, что сижу и хлопаю дома — представляете, и до такого доходит. Забываю, что не в студииТвитнуть эту цитату Съемки там почти каждый день, платят триста-триста пятьдесят рублей, можно, выходит, до шести тысяч в месяц получать, но так часто ходить, конечно, не получается. В среднем выходит тысяч пять в месяц. Есть передачи, где платят и по семьсот рублей, но там надо долго сидеть. «Точь-в-точь», например. Я бы с удовольствием ходила, сиденья там удобные, но нас туда не берут. Возраст опять же.

А дома я смотрю «Говорим и показываем», «Пусть говорят» обязательно, ну и «Прямой эфир» иногда. Бывает, что сижу и хлопаю дома — представляете, и до такого доходит. Забываю, что не в студии.

О политике

На политические митинги я тоже всё время хожу. Мы ходим к Жириновскому, я же член ЛДПР уже лет шесть. Мне он нравится. Он такой же по темпераменту, как и я. Я и всю свою семью туда загнала. Я и перед президентскими выборами работала, и перед федеральными. Я наблюдатель с правом избирательного голоса.

Как это устроено? На сайте massovki есть бригадиры, которые размещают объявления о митингах, потом перезванивают. Мы же на сайте друг друга знаем. Вот ходили в последний раз на митинг, связанный с Крымом, только я не знаю от какой партии. За деньги очень много людей ходят на митинги.

О Крымском вопросе, американской угрозе и Мамонтове

На последнем митинге — за Крым — я ничего не несла. Хотя там и транспаранты, и флаги есть, что хочешь. У меня две сумки были с собой. Я обычно беру с собой стульчик, термос, поесть. Села в стороночке, они же там стоят постоянно, а у меня ноги больные. Куда мне еще транспарант?

Я, конечно, рада, что Крым присоединили. Но стимул какой-то все равно должен быть. Я, конечно, рада, что Крым присоединили. Но стимул какой-то все равно должен бытьТвитнуть эту цитатуЕсли бы это дело не оплачивалось, я не знаю, пошла бы я или нет. А так, четыреста рублей заплатили — нормально. Политику нашу поддерживаю. Ну а что делать? Давайте сейчас не будем поддерживать, и что будет у нас, мать-анархия? Хотя эти американцы, они же против нас уже начинают. Вот, говорят, Россия везде лезет. Так Россия лезет для чего? Чтобы хотя бы у нас не было войны. Вот на Украине они организовали все заранее. Кто организовал? Понятно, кто — вышестоящий орган США. О, я везде знаю. Я и слушаю везде, и смотрю Соловьева, «Время покажет» и Мамонтова. У Мамонтова на передачах была два раза. А на Соловьеве вообще бываю часто, он мне больше нравится. Он более активный, а Мамонтов, может, и умный, но какой-то тяжеловес.

Вера Ивановна, пенсионерка

Вера ИвановнаФото: из личного архива

О жизни

По образованию я медсестра, 37 лет проработала в этой должности. Был только один перерыв на 5 лет, когда я работала стюардессой на линиях Аэрофлота. Там же встретила своего будущего мужа — он тоже в голубых погонах, инженер ПВО. Он очень хороший и красивый, мы с ним счастливы. Пенсия у него нормальная, он у меня заслуженный человек.

Для меня важны деньги, которые я получаю за массовку, но не это главное. Мне просто интересно. Вот, допустим, новогодние программы. Там съемки заканчивались ночью, но зато я видела всех артистов. Почему нет? Это же развитие. Я прихожу, рассказываю. Хотя в моей семье это не очень приветствуется. Муж говорит: «Чего тебе не хватает, почему ты идешь?» Я говорю: «Ну нравится мне». И дает небольшую прибавку к пенсии, 5–6 тысяч в месяц.

О первых съемках

Впервые я пошла по объявлению 4 года назад — увидела в газете, что приглашают на съемки «Достояния республики». Снимали в павильоне на заводе «Калибр». Заплатили пятьсот рублей. Съемки затянулись до самой ночи. Идти потом было некуда, весь народ пошел в телецентр Останкино, чтобы дождаться первого метро. Я после этого решила, что ни на какие передачи больше не пойду. А через неделю опять потянуло. Познакомилась на съемках с интересными людьми: тогда такие там еще встречались, это сейчас массовка ужасно засорилась молодыми людьми, которые не хотят работать. Есть, конечно, студенты — этих я уважаю — но много лоботрясов, которые получают триста—семьсот рублей в день и больше ничего не делают. Мне это кажется очень диким, потому что в нашу бытность мы работали и отдавались работе. Если я, например, Юлию Меньшову слушаю с большим удовольствием, то они, знаете, даже без внимания сидят абсолютно и аплодируют как-то без души. Причем света белого не видят, сидят там на съемках каждый день… Потому что как прожить на такие деньги, если не ходить часто. Я-то хожу редко, где-то два раза в неделю. Летом вообще не хожу, потому что у меня благоустроенная дача, где мы с мужем всегда отдыхаем.

О том, как и когда хлопать

Пожилых пускают на «Пусть говорят» с Малаховым, но там есть своя, как мы говорим, «останкинская мафия». Они ходят туда постоянно уже много лет, и новым туда не пробиться. На съемках  душно —  софиты кругом, прямо чувствуется, что кислорода не хватает, как в горах. А есть программы, где вообще стоять надо. «Право голоса», например. Там все стоят вокруг, а Бабаян говорит что-то. Однажды один упал, из молодого поколения. Не выдержал. Тяжелая программа очень.

На «Политику» хожу обязательно, к Петру Толстому, по средам. Мне нравится, как Петр Толстой ведет эту передачу, нравятся те люди, которые приходят для информации. Вот если украинец выступает и говорит в свою защиту, то мы ему не хлопаемТвитнуть эту цитату Сейчас вообще такое время, когда приходится слушать много информации. Хотя она уже надоела, но приходится слушать, чтобы знать. Там очень серьезно обращают внимание на то, в чем ты пришел, хоть нас особенно и не показывают. Но надо прийти одетым в деловом стиле для того, чтобы самому правильно настроиться. Инструктируют, как сидеть, чтоб не спали и не чихали — это строго запрещено. Ну и как хлопать. Хлопанья, я считаю, на политических программах вообще очень много. Вот мы даже смотрели вчера Соловьева по телевизору, и мой муж, человек очень знающий, говорит: «Ну зачем они все время хлопают?» Вот если украинец выступает и говорит в свою защиту, то мы ему не хлопаем. А если кто-то из наших говорит, что мы всё правильно делаем, посылаем туда всё, не бросаем эту несчастную Украину, тогда режиссер подсказывает модератору, и три секунды мы должны хлопать, показываем, что мы тоже как бы одобряем. Модератор вместе с нами сидит, но так, чтобы в кадр не попасть. И предупреждает: если будете хлопать не по команде, я буду выводить — даже без гонорара. И все боятся.

О митингах и бригадирах

На митингах можно вообще ничего не получить. Вот прийти, покричать и уйти ни с чем. Они прячутся, туда-сюда, и нету их. И народ расходится, как это было 21 февраля на Антимайдане. Там была массовка вроде, всё нормально, записывалась я у Васи, потом они объединились с каким-то Лешей. И, в общем, он не стал давать деньги. Он затягивал специально для того, чтоб народ разошелся. Он подошел, мы его окружили, чувствуем, что денег не даст: давай, мол, деньги! Он кричит: «Я выдам не здесь, а в другом месте. Идите туда-то». Потом милиционер подходит и разгоняет. Думаю, он был на его стороне — явно не случайно появился. Потом оставшихся он повел к Центральному телеграфу. Там уже, наверное, от 200 человек осталось 30–40. И там он дал нам по 200 рублей.

Откуда бригадиры получают деньги, я не знаю. Говорят, последнее получение денег было от Путина, из его резиденции. Это по поводу Крыма. Но нам-то об этом никто не говорит, нам-то всё равно.

О том, сколько платят КПРФ, ЛДПР и администрация президента

Мне очень важно, на какой митинг идти. Вот последний митинг — когда убили Немцова — должен был состояться в Марьине 1 марта. И я сказала, что я против этого, Навального. Я говорю: я не пойду, потому что он мне совсем не интересен, мне он как минус. Он мне не интересен, как человек, он неправильную политику ведет. И я пошла на митинг КПРФ — 1 марта на Тверской. Против правительства: там макет Медведева в черных шарах запустили в небо, вроде как он не нужен вообще, для чего он такой, Медведев этот. Нет, я с ними, конечно, не согласна, но участвовала, да. митинги КПРФ самые нечестные. На предыдущем, женщины говорили, вообще ничего не далиТвитнуть эту цитатуВообще, митинги КПРФ самые нечестные. На предыдущем, женщины говорили, вообще ничего не дали. А вот Жириновский по-честному всё делает. Всегда платит. У него 23 февраля всегда митинг был, а в этот раз отменился — говорят, потому что все деньги Украине отдал.

Еще я на митингах за Путина была, на Поклонной. Я даже на Болотной площади была в 12-м году. Помню, что собрали нас тогда срочно. На сайте massovki часов в 10 вечера объявление дали: собираем митинг, звонить до двух часов ночи. Я позвонила, меня внесли в список, а утром мы возле «Боровицкой» собрались, оказалось, что раньше времени, и нас в один из офисов Путина на Знаменке завели погреться, мороз был очень сильный. Нам сказали: ни в коем случае ни в какие разговоры не вступать, потому что там иностранные корреспонденты были, и привлекали нас к разговору, тянули, и всё прочее. Мы стояли с плакатами, а рядом был митинг большой. Наверное, оппозиционный. Мы постояли там в уголочке, на нас посмотрели, а потом мы пошли в этот же офис. Деньги нам  в метро отдали. Самые большие деньги я там получила. 700 рублей. На Болотной площади.

О моральных устоях

Митинг — это очень просто: ну так, прогуляться. Хотя удовольствие это ниже среднего. С тем же Крымом, к примеру: такая толпа была на Васильевском спуске — пока всех перед нами через рамочку пропустили, несколько часов прошло. Все это массовка, конечно, кто же еще… Со мной шел мужчина из Макеевки, с Донбасса. И всё расспрашивал: а это что за здание, а это? Ну он шел, потому что его деньги привлекали. Добровольно, думаю, не ходят — моральные устои еще далеки. Вот Майдан показывали, я своему говорю: да им платят за это. Никто никогда не пойдет, никогда.  Америка платит, и все идут. Так всё устроено — и у них, и у нас. Митинги эти только за деньги. Вот разве что Жириновский. У него не только за деньги. Он и кашей угощает на митингах, и чаем угощает, и брошюрами угощает. И даже в офис приглашает. Он очень хорошо нас воспринимает. А так, без какого-нибудь гонорара, пусть даже небольшого, люди не пойдут. Это я вам точно говорю.

Анастасия и Светлана, ученицы одиннадцатого класса

Анастасия, 17 лет (слева) и Светлана, 17 летФото: из личного архива

Анастасия: Первый раз мы попали на «Пусть говорят» Малахова года два назад. А потом уже на разные-разные программы, сериалы, потом на разные митинги ходили.

Светлана: Мне больше сериалы нравятся, потому что на программах просто ужас творится. Надо все время сидеть и хлопать, а на тебя еще орут, в общем, жесть.

Анастасия: Надо приезжать за два часа до начала, значит, просыпаться приходится в четыре-пять часов утра. Если в Останкинский телецентр ехать, то там все начинается в семь-восемь, а надо еще добраться.

Светлана: Да, и сидеть до восьми вечера. Сериалы, конечно, лучше всего, потому что они начинаются не с утра, и можно опоздать на час.  И еще там кормят постоянно вкусным обедом: супчики, салатики, котлетки, рис всякий. А на передачах никогда не кормят.

Анастасия: Нет, у Елены Малышевой кормят в «Жить здорово». Там же в программе есть кусок, когда еду дегустируют. Мы ели огурцы, и козий сыр еще один раз.

Светлана: На передачах предпочитают молодую массовку. Пожилые всегда cтоят в очереди, бригадиры могут всех молодых вперед пропустить, и бабули начинают: «О, то-се, вы что, вообще что ли?»

Анастасия: Да, да. «Я раньше приехала, я такая старенькая», — все дела. Но это никого не волнует. Это вопрос рейтинга, молодые всегда лучше смотрятся.

Светлана: При этом приезжает всегда больше старых.

Анастасия: Мне кажется, они на пенсии, и им делать нечего.

Светлана: А их в самый конец обычно сажают, чуть ли не выгоняют. И они косятся на молодых, как будто мы виноваты. Самой даже стыдно становится.

Анастасия: Но я сейчас перестала в телецентр «Останкино» ездить, потому что там съемки с утра до ночи. Перерывов нет, сидишь, сидишь, сидишь. И выйти редко разрешают, и кричат все время: «Сядь ровно! Не сутулься! Держи ровно спину!».

Светлана: А вот на сериалы мы каждую неделю ездим. Там просто супер. Там, например, институт по сюжету, и тебе говорят: «Так, ты берешь книжку, проходишь тут. А тут ты сидишь с подругой, как будто болтаешь» — и т. д. А на телепередачах только молчишь и хлопаешь, как дура.

Анастасия:  Бригадиры на телевидении грубые, а на сериалах хорошие.

Светлана: На сериалах тоже бывают строгие. Когда есть звезды на сериалах, бригадир говорит: «Не трогать, не подходить, не фоткаться, не разговаривать». Но мне как-то все равно, если честно. Люди как люди. Первый раз, когда мы поехали на Малахова, то сидели в первых рядах практически. Он подходит, а я такая думаю: «Блин, как прикольно».  А потом было вообще все равно.

Анастасия: Бондарчук рядом прошел — вообще все равно. Он там даже кричал на нас. На съемках «Призрака».

Бондарчук рядом прошел — вообще все равноТвитнуть эту цитату

Светлана: Ну, не на нас — на всю массовку. Он в этом фильме призрак, то есть он как бы есть, но мы его не видим. Но сюжет никому не рассказали. И вот он что-то говорит, мы поворачиваемся, а Бондарчук такой: «Вы че, дебилы, что ли? Что вы поворачиваетесь? Меня здесь нет. Я призрак». Ну, там дедушки возмутились. А он потом понял, что мы не знали сюжета, и извинился.

Анастасия: Первый раз Игорь, наш одноклассник, увидел нас в «Точь-в-точь»…

Светлана: В «Один в один»…

Анастасия: А, да, в «Один в один». Он заскринил сразу, видно, с телефона смотрел. Кидает нам, говорит: «У меня глюки, или это вы?»

Светлана: А теперь у нас пол-класса с нами ездят, но мы были первыми. Над нами никто не смеется, наоборот, говорят, что круто, и спрашивают, как вместе с нами на массовки попасть.

Анастасия: Родственники тоже часто видят, потом звонят, расспрашивают. Бабушка хвастается друзьям: «Ой, у меня там внучка в передаче». Господи, я же просто на массовку съездила.

Бабушка хвастается друзьям: «Ой, у меня там внучка в передаче». Господи, я же просто на массовку съездилаТвитнуть эту цитату

Светлана: Мне важно, что я сама зарабатываю на карманные расходы. Хочу по возможности не брать деньги у мамы.

Анастасия: На митинг я ездила только один раз с подругой. Я поехала просто посмотреть, что это такое. А это был праздник, 23 Февраля. Но митинг был посвящен скорее не двадцать третьему февраля, там был день рождения какой-то КПРФ, что-то такое (смеются). Я не знала, что это такое, честно. Меня просто подруга позвала. И нам раздали тельняшки, флаги всякие и ленточку георгиевскую. Оплата маленькая — четыреста рублей. Еще мы Зюганова там видели. Мне, правда, на него тоже все равно. Я бы теперь больше не поехала.

АЛ: 18 марта был митинг в поддержку Крыма. Не ходили?

Анастасия: Я хотела записаться, но не смогла, дела были. А так, сходила бы — там концерт был.

Светлана: А его не отменили? Что-то там было, помнишь, мы записывались.

Анастасия: Нет, это другой отменили. Там еще был митинг.

Светлана: А, ну да, там политика убили какого-то. Как его?…

АЛ: Немцова.

Анастасия: Да, и отменили митинг. Мы должны были поехать.

АЛ: Ты же сказала, что больше не поехала бы?

Анастасия: Ну да, второй раз уже скорее ради денег.

АЛ: А когда ты на митинге КПРФ была, тебе плакаты давали?

Анастасия: Да. Там было очень много разных. Фотки героев и немного биографии их всякие с войны. Лично я взяла только флажок России, потом всех заставили надеть красную тельняшку с надписью КПРФ.

АЛ: Но ты же не поддерживаешь КПРФ?

Анастасия: Нет.

АЛ: А почему тогда надела?

Анастасия: Ради денег (смеется). Мне как-то непринципиально, если честно.

АЛ: А какая-нибудь политическая позиция у тебя есть вообще?

Анастасия: Знаете, нет.

АЛ: Ты за кого?

Анастасия: Ну, не за КПРФ, это точно. Наслышана про СССР, про дефицит продуктов. Короче, меня устраивает сейчас наша политика и власть. Все.

Светлана: У меня аналогично, да.

Анастасия: А Жириновский просто веселый.

Светлана: Да, Жириновский прикольный просто.

Анастасия: Я дома по телевизору смотрю, как он выступает. Он, в общем, не боится говорить такие слова, как «войной пойдем». Ну, в шутку, конечно. Не знаю, он веселый. Но президентом я бы его не выбрала.

Светлана: Ну это, прям вообще, хаос бы был, мне кажется.

АЛ: Но на митинг Жириновского вы бы пошли? За деньги, разумеется.

Светлана: Ну, в принципе, можно было бы.

Анастасия: Я думаю, на всех митингах есть люди, которым платят, и есть, которым нет.

Светлана: Человек пять, наверное, пришло бы, если бы никто не платил.

Анастасия: Я вообще, если честно, всю жизнь думала, что на митинги по своему желанию люди ходят. Потом увидела объявление, думаю, ну ничего себе. Оказывается, там еще и платят.

Светлана: Да, первый раз мы в шоке были. Теперь ничему не удивляемся.

Виктория, директор кастингового агентства

О профессиональной деформации и социофобии

Работа бригадиром очень сильно и очень негативно повлияла на мою личность. Я лет десять уже в этой профессии. Начинала с того, что собирала «публику» — тех, кто ходят на программу бесплатно, из интереса. Сейчас программ стало очень много, и публику вытеснила массовка. За деньги людей набирать, конечно, намного проще, масштабы росли, массовку приходилось отсеивать. Ну и пошли ссоры: люди, которых не пускаешь, возмущаются, начинают давить, и все, я не выдерживаю. Социофобия развилась. Желание жить на диком острове подальше от людейТвитнуть эту цитатуСоциофобия развилась. Желание жить на диком острове подальше от людей. Когда из-за дня в день ты вынужден смотреть программы, которые показывают по нашему телевидению, это не повышает твой уровень. А мы же еще ухом подключены к аппаратной и слышим, что режиссер, ассистенты, операторы говорят — а там стеб идет сплошной. Это, наверное, единственный способ не сойти с ума , если работаешь на таких передачах. И в какой-то момент я поняла, что надо отдать часть функций модераторам, бригадирам, и теперь у меня агентство, в котором работают десять человек.

О массовке

Если человек ходит в массовки изо дня в день в течение долгих лет, у него просто образуется клеймо на лбу: «Массовка». Я видела очень хороших людей, очень качественных, которые приходят из другой сферы. Видно, что человек свеженький, общаешься с ним, все хорошо. Через пару месяцев приходишь и думаешь: «Так, что-то с человеком уже не то. Он все еще здесь? Уже два месяца прошло. Нет, ребята, уходите отсюда, пока не поздно».

Эти свеженькие обычно приходят целенаправленно: получить какой-то опыт в жизни, что-то увидеть своими глазами, что-то понять, но они очень быстро «вымываются». Или, что еще хуже и печальнее, они становятся как все. Они перестают причесываться, следить за собой, потому что видят: «Смотри, ему можно. У него тоже башка грязная, рубашка неглаженая». Такие постепенно из первых рядов перемещаются на задние, и у них уже нет никаких сожалений: «А зачем мне лишний раз светиться?»

Есть, наоборот, пенсионеры, которые идут, потому что у них избыток энергии. Лень дома сидеть. Они приходят не из-за денег. Эти люди гораздо лучше выглядят, хорошо одеваются. Чем инертнее человек, тем он хуже выглядит. Таких и среди молодых много. У них, как правило, запросы слишком высокие. «Ой, я туда не пойду работать, потому что мне там не платят миллионы. И я буду ходить в массовки, потому что здесь не надо ничего делать». Это от лени. Такие еще и заснуть на съемках любят — надо следить, чтобы они в первых рядах не оказались.

Больше всего, конечно, пенсионеров, и, что обидно, на них почти нет спроса. Кризис: очень много людей, очень мало съемок. И приезжает много лишних людей. Это у нас называется «попасть в перебор».

Об управляемости

Массовка должна быть управляемой — независимых и самодостаточных мы не любим.  Массовка должна быть управляемой — независимых и самодостаточных мы не любимТвитнуть эту цитату Заведомо неуправляемый человек будет качать права. Я юрист по образованию. Понимаю, что свои права надо знать и отстаивать, но здесь я не заинтересована, чтобы кто-то это делал. Да, я понимаю, что человек прав, но у меня другая задача в данный момент — уговорить его досидеть до конца программы. Это хорошо для человека — знать себе цену. Очень часто самые управляемые люди — те, кто не знают себе цену. К сожалению. Для них это плохо. Но для нас, как для бригадиров, это удобно. Это удобные люди.

О политике

Я сама выросла в России, но родители у меня живут в Киеве. И когда начался Майдан, то мне не понравилось, как об этом здесь рассказывали, и как реагировали люди. Я перестала посещать политические ток-шоу, потому что там надо хлопать в тех местах, где мне совсем не хочется хлопать. В общем, мне не нравится вращать это колесо пропаганды. Хотя… Наверное, если обратится ко мне какой-нибудь Соловьев и скажет, что запускает новое супершоу с огромным бюджетом, я возьмусь. Но сама ходить не буду — отдам сотрудникам. Это как бы такие двойные стандарты получаются, что, конечно, не очень хорошо.

Единственное, от чего я твердо отказываюсь, — это митинги. Мне уже прямо горы золотые предлагали, но для меня это too much.  Потом недавно совсем было празднование захвата Крыма. Это вообще просто пляски на костях. Там были очень большие деньги — я сказала: нет, это, ребята, без меня.

О благотворительности

Я в какой-то момент вообще в благотворительность ушла. Уже год активно этим занимаюсь. С детьми-отказниками, в основном. Дети — они другие. Они не такие испорченные. Фонд «Вера», фонд «Дети наши». И есть еще фонд «Гражданское содействие». Я прихожу туда и просто занимаюсь с детьми, которым надо учить русский — это дети беженцев. В последнее время, по-моему, я переволонтерила малость: целыми днями могла заниматься только делами фондов. Для меня благотворительность сейчас, как глоток свежего воздуха.

Иван, владелец кастингового агентства

О карьере

Я раньше вообще никак не связан был с телевидением, работал в страховой компании. Когда был первый кризис — в 2008-м, мы с другом уволились и решили открыть кастинг-агентство.

Я зарегистрировался на сайте massovki.ru, сразу же записался на какую-то политическую передачу. Месяц ходил, изучал, чтоб понять, кто выделяет деньги, к кому надо подходить.  Потом начали вот так, потихонечку, брать заказы сначала у других бригадиров, потом нас заметили продюсеры, стали предлагать проекты, ну и через год у нас уже был нормальный оборот, большой офис на Электрозаводской, и так мы проработали три года. Потом случилось неожиданное: моего партнера посадили. Мы до этого очень крупно поругались, никак не могли посчитать, кто сколько вложил и т.д. Началось разделение агентства, видимо, ему не хватало денег на зарплату сотрудникам, в общем, он то ли под наркотиками, то ли еще под чем, накрасил лицо белилами, нацепил сверху маску и пошел грабить съемочный павильон канала «Россия». Ладно бы, я понимаю, пришел к незнакомым. А он пришел к нашим партнерам, связал, значит, женщину-продюсера, приставил какой-то игрушечный пистолет, начал угрожать ножом: «Где деньги?». Ну, женщина, естественно, его сразу узнала, говорит: «Илья, ты че?» Он перепугался, попытался уйти, но охрана его скрутила и вот он уже третий год в тюрьме. В новостях даже сюжет про это был. С тех пор у меня самостоятельная фирма, которая занимается набором людей на какие-то мероприятия. Это не обязательно съемки. Реклама, сэмплинг, лифлетинг, раздача листовок, политические какие-то мероприятия.

О ситуации на рынке

Рынка массовки, грубо говоря, нет. Здесь такая чернь творится, потому что он никак не регламентируется, никаких профсоюзов нет, у массовки нет никаких прав. Особенно, если останкинскую массовку взять. Останкинские бригадиры считают себя какими-то властелинами мира, пытаясь всячески унизить ту же массовку, тех же коллег, с которыми сидели день назад там же, какие-то крестики им ставят, в туалет не выпускают. Вызывают людей больше, чем требуется, в общем, ужас творится там полный. Там и с националистическими призывами: «Ты, чернота, я тебя раскатаю в асфальт», — такие фразы бригадир говорила одной женщине. Полное бескультурье. Ну, мы выложили видео на сайте massovki, ее выгнали с того проекта, но тут же взяли на другой.

О митингах

Политикой, конечно, заниматься выгоднее. Митинги и короче по времени, и прибыльнее. Но тут часто образуются огромные змейки из посредников, особенно смешно, когда змейка зацикливается. Это когда тебе поступает заказ, например, 600 рублей за человека. Ты забираешь 100, передаешь 500 следующим посредникам, те — следующим, и через несколько звеньев тебе звонит кто-то и предлагает тот же заказ, но уже по 300 р. за человека. Политикой, конечно, заниматься выгоднее. Митинги и короче по времени, и прибыльнее Твитнуть эту цитатуУ нас такое было, когда мы на предвыборную кампанию одной из партий работали. Мы очень смеялись. В результате до людей доходит, бывает, 150-200 рублей.

На больших митингах ты даже не знаешь, на самом деле, кто заказчик. Звонит какой-то человек, говорит, вот у нас есть такой-то заказ — возьметесь? Бригадир знает, что лучше не задавать лишние вопросы, но по своим каналам выясняет, официальный это митинг или неофициальный, дано разрешение или не дано.

Потом приходит человек — приносит деньги. Деньги всегда живые, естественно, неофициально. Если мы знаем, что митинг одобрен, тогда начинаем работать. Платные несанкционированные митинги — это, как правило, коммерческие истории. Например, кто-то хочет закрыть какой-то завод. Привозит массовку с плакатами, приглашает телевидение. Или надо построить какой-то дом быстрее, но максимальная этажность — 9 этажей, а они построили уже 15. Местные жители против, и у них общественные слушания проходят. Застройщику надо сделать так, чтоб на общественных слушаниях сидела целая куча народу, которая начинает орать: «Мы хотим этот дом, вы что, это развитие нашего района!». Мы тоже поначалу, как слепые котята, влезали в эти истории, но потом поняли: нет, это не наше. Но есть порядка 4-5 бригадиров, которые занимаются только этой грязью. Бывает, кто-то из массовки рассказывает: я, говорит, вчера стоял «за», а сегодня там же стоял «против». Я спрашиваю: а почему ты теперь «против» стоишь? А тут на двести рублей больше платят, отвечает.

О любви массовки к ЛДПР

Мне лично близка позиция либерал-демократической партии. Я в ней состою. Они близкие к правительству, то есть я хорошо отношусь к президенту, настроен довольно патриотично.

Массовка действительно очень любит ЛДПР. Ну, потому что компенсация проезда, во-первых, хорошая — это мы так оплату за митинг называем, просто звучит более нормально. Ну и потом их еще накормят кашей, подарят мороженное, или какие-нибудь подарки. Естественно, они довольны, многие хотят потом вступить в партию.

Раздача каши на митинге ЛДПР 1 мая 2015 годаФото: Андрей Лошак

О Майдане

Мы в Киеве работали, как раз перед Майданом, на предвыборную компанию одной партии. Там бригадиры, мальчишки совсем, платили и тем, кто ходил постоять внизу на Майдане, и тем, кто стоял сверху на Антимайдане. Я считаю, что там стравили между собой платных людей.

У нас разносили листовки люди, которые и на Майдане работали, и они говорили: «Вот, нам там не заплатили, зачем мы в это вписались..» А проходит пять дней, я спрашиваю: «Ты куда?» — «Я пойду на Майдан» — «Зачем?» — «Ну как, я же должен защищать свою страну?!». Я ему говорю: «Тебе же деньги платили только что! Зачем ты идешь туда уже забесплатно?»

В итоге, народ, который у нас работал на митингах против Майдана, вдруг начал прыгать и кричать: «Слава Украине!» и так далее. Мы говорим: «Ну вы че? Включите мозги, мы же вам деньги платим». Очень быстро все там зажглось. Наверное, ресурс большой был.

О концерте в поддержку присоединения Крыма

В Москве на концерте в поддержку Крыма не работал, кажется, только ленивый. Сколько там заявлено? Сто тысяч или сто десять тысяч человек было. Даже те бригадиры, к которым давно не обращаются, те, которые кидают постоянно, всё равно они звонили и говорили: «Ой, а мне там заказ на сто человек». В Москве на концерте в поддержку Крыма не работал, кажется, только ленивыйТвитнуть эту цитату Нам тоже делали заказ туда, но мы не стали работать, потому что когда такие массовые мероприятия, очень легко можно оказаться в ситуации, когда ты не можешь найти человека, который деньги платит. И что ты тогда массовке скажешь?

О скандале с НТВ

В 2012 году  нас подставил НТВ. Помните, был митинг на Болотной? Они тогда обратились к бригадиру, попросили собрать массовку и крупно снимали, как им раздают деньги. А потом в передаче «Анатомия протеста» представили белое черным, черное белым. Мол, оппозиционеры получают деньги, хотя люди на ту акцию в основном бесплатно ходили. А бригадир, Лена Коновалова вообще не знала о том, что так покажут. И вот ее подставили. При том, что она с НТВ — на новогоднем шоу работала. То есть они еще и своего человека подставили. Потом люди как-то узнали, что это она набирала, и на сайте massovki начали ее травлю. Писали, что отрежут ей голову и все такое. Все соцсети были полны угрозами. Ей даже из Москвы пришлось на пару месяцев уехать. Я потом снимал сюжет: «Анти-анатомия протеста», где брал интервью у бригадиров, которые засветились в той передаче и которых подставили, очернили. Мы даже акцию «Похороны НТВ» устраивали

О вере в людей

Вообще теряется. Тяжело, на самом деле, потом верить, что есть что-то искреннее и не за деньги. Виктория, с которой вы говорили, ходила на тренинг личностного роста, потом мне посоветовала. Я тоже отходил туда. Встряхнули, взбодрили там. Нужно было поверить в людей, в то, что есть какая-то искренность, есть благотворительность. Поэтому мы занимаемся все благотворительностью и так далее. Мы, например, помогаем дому ветеранов кино, Вика помогает детям. Хочется найти что-нибудь настоящее и светлое, потому что когда ты видишь постоянно вот так, ты уже начинаешь не замечать, что помимо черного, есть еще что-то белое.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!