Что я думаю, когда ко мне подходят эти бездомные на вокзале?
Пришельцы. Чужие. Откуда вы наплыли? С какой планеты прибыли? Где разбился ваш космический корабль и для чего вы так быстро деградировали?
Меня подташнивает от этой немытой одежды. Я закрываю лицо и ухожу. Мне стыдно, а отчего — я не в силах понять. Ведь они сами избрали такую жизнь! Ну что ты просишь у меня денег? Найди работу, сволочь! Или собери ноги в руки, езжай домой, к сестре, маме, жене, куда угодно. Ну неужели лучше гнить на Казанском остаток жизни?
Кстати, я сам приезжий. Забавно, да? Отчего-то решил, что раз у меня получилось закрепиться, то могу быть надменным…
***
Женя приехал в Москву в феврале 2014-го — давно уже. Молодой парень, сбежал из Хабаровска от мамы, которая подалась в религиозные сектанты. Был, конечно, вариант жить у бабушки, но всю жизнь так не проведешь. В Москве устроился рабочим на стройку, и первое время было даже неплохо. Потом, правда, стали задерживать зарплату, но зато осталось место в общежитии — улица парню не грозила. Но деньги платили все реже, а в один день просто сказали — все, ребят, забудьте. Это, кстати, случается так часто, что уже никого не удивишь. Проще в русскую рулетку выиграть, чем устроиться разнорабочим в Москве и не наткнуться на обман.
Стройка закончилась, и Женя оказался не нужен. Улица стала ближе. Из общежития не выгнали, разрешили жить в долг. Женя не торопился домой, пытался найти новую работу, но все никак не получалось. А потом в один день общага закрылась — Женю просто поставили перед фактом. А так как за ним числился долг, вещи и документы ему никто не вернул.
И вот улица наступила — в полдня, в полчаса.
И вот улица наступила — в полдня, в полчаса. Средств нет, документов тоже. Поэтому они и не едут домой — ладно, оказался без денег. Но ведь без паспорта никуда не уедешь. По той же причине тебя не трудоустроят. Скажем так —без паспорта тебя как бы нет.
И куда податься, не ясно. Позвонил матери — та сказала, что договориться с местной общиной о помощи. В результате Жене предложили полгода поработать в трудовом лагере за еду, а потом — может, и билет купят.
Спасибо, мам, лучше я сам…
***
И вот я смотрю на эту историю и думаю — ну дурак же! Ну, сам же виноват. Чего ради в Москву потащился? Не знал, как здесь бывает? С другой стороны, а я зачем потащился? Он приехал за лучшей жизнью — и я приехал за лучшей жизнью. Он рабочим на стройке работал, а я — рабочим в новостном отделе. А потом все накрылось. Просто у меня работодатель честнее оказался.
А если бы я в такой, простите, заднице оказался, что бы делал? Домой бы собрался. Только до моего дома ехать 200 километров, а до дома Жени — 8 364 километра. И даже, если бы я был без гроша — поехал бы на перекладных. А в случае Жени это — 53 электрички и 24 дня пути. Без денег, без документов, без путеводителя. Это однозначное самоубийство. И вот ты сидишь в Москве в страшных условиях, без средств к существованию, и путь до дома — это, строго говоря, не путешествие в другой город. Это полет к другой планете через вакуум, радиационный слой и абсолютный ноль — полнейший интрестеллар! Причем, где-то после Урала это даже совсем метафора, а российская реальность.
И вот ты сидишь в Москве без средств к существованию, и путь до дома — это, строго говоря, не путешествие в другой город. Это полет к другой планете.
Я бы не рискнул лезть туда без скафандра.
И как быть Жене? А как быть сотням других? Мужчине, который уехал на заработки, но у него отняли документы? Пожилой женщине, которую выгнал из дома собственный сын? Беженцам из Украины, которых Москва якобы не принимает (ха-ха, конечно)?
Все работает так: если человеку, который оказался на улице, не помочь в первые три-четыре недели, она его засосет. Сначала ты кантуешься у знакомых, потом в ночлежках, а потом на скамейках в парке. Появляются новые знакомые. Они пьют. Теперь и ты тоже. И вот ты уже слился с асфальтом и стенами, стал частью городского пейзажа, предметом. Невозможно помочь предмету.
Только человеку. Поэтому надо успеть помочь и успеть обратиться за помощью. Женя успел. Он пришел в «Милосердие», общественную благотворительную организацию, которая занимается бездомными уже 11 лет. В марте 2014 года в службе решили создать программу, которая не просто бы помогала, а реабилитировала бы бездомных и занималась бы профилактикой бездомности. Так появился проект «Возвращение». За год сотрудники проекта помогли вернутся домой или найти приют 1725 людям, 320 — восстановили документы. Тех, кто оказался в беде, находят социальные патрули, развернутые на вокзалах. Или же эти люди сами приходят в пункт помощи на Николоямской улице — там можно помыться, постираться и поесть, а зимой еще и обогреться.
За год сотрудники проекта помогли вернутся домой или найти приют 1725 людям, 320 — восстановили документы.
Каждого обратившегося выслушивают. Потом — проверяют. Отсекают мошенников и тех, кто пришел просить на бутылку. Потом связываются с принимающей стороной, ищут родственников, соцработников или хотя бы участковых. Потом покупают билет. А перед отправкой социальный работник проекта Константин, бывший сотрудник «скорой», пристально щурится в глаза и спрашивает: «А ты уверен, что это именно тот случай, когда ты не справишься сам?»
И только когда все точно готовы, космонавта запускают в космос — туда, на родную планету, сквозь темноту и холод. В комплекте идет пакет с едой и парацетамолом.
Женя вернулся домой 23 апреля. Все хорошо. Возможно, он останется в родном городе, может, сменит его, или когда-нибудь предпримет еще одну попытку покорить Москву, но сейчас он дома, и это важно.
***
Нас много таких — лимитчиков, пришельцев. Мы отовсюду. Не только тоска по хорошей жизни движет нами, дело в самом путешествии, в процессе перемен. Мы несемся в пустоту, где нас никто не ждет, и дай бог, если в этом космосе зацепимся за что-нибудь. Есть очень многие, которые зацепились, и еще как — только позавидовать можно. Но на каждого удачливого найдется аутсайдер. На каждого из нас найдется тот, чей корабль разбился при посадке.
И какое же право мы имеем не помочь тем, кто бросился в пустоту — так же, как и мы в свое время? Их много — они скитаются по огромному злому городу прямо сейчас, и единственный шанс им начать сначала — сначала вернуться домой.
Я не смогу вернуть каждого их них на родину, но я могу помочь тем, кто делает это постоянно. Сто рублей или двести — из таких сумм складываются билеты до дома, которые покупают своим подопечным работники «Возвращения».
И нам стоит помочь им. Хотя бы потому, что даже самым удачливым из нас не стоит зарекаться от сумы.
Сто рублей или двести — из таких сумм складываются билеты до дома, которые покупают своим подопечным работники «Возвращения».