В русском языке каждый год появляются новые слова и выражения, описывающие важные события нашей действительности: «шубохранилище», «вата», «укроп», «колорад», «няш мяш», «белорусские мидии», «распятый мальчик», «токсичные сборщики» и т.д. Но пока нет слова, — или я не могу его подобрать, — описывающего невероятную жестокость обычных столоначальников (в быту, возможно, вполне добрых людей) по отношению к слабым и беззащитным, младенцам и смертельно больным, – жестокость, часто приводящую к мучительной смерти. И речь не о склонности ко злу, не о садизме, но о равнодушии, убийственном в прямом смысле слова.
Столоначальник — большой или маленький — прекрасно всё понимает. Он видит надвигающийся ужас и близкую смерть и, в общем, в состоянии всё поправить и предотвратить. Но не делает этого. Нет, он не плохой: точно так же он будет встречать и собственную погибель. Эти граждане — наши с вами сограждане —равнодушны к жизни как к таковой. Я не раз наблюдала таких людей на зоне и в колониях. Вот молодой опер, который жесток со слабыми и прогибается под силу. Перед проверкой он лично живьём сжигает в зоне кошек. Среди его контингента 80 процентов – наркоманы. Он видит, что с ними происходит, да и сам такой: отшмонал дозу, вмазал себе и преставился. А его коллеги пожали плечами и пошли продолжать дело павшего. Это какой-то генный сбой: утрачено не просто сострадание, но и самосохранение. Это какой-то генный сбой: утрачено не просто сострадание, но и самосохранениеТвитнуть эту цитату
Жила-была в Новосибирске молодая девушка Татьяна Викторовна Понятова. Вроде как сожительствовала с милиционером, потом ушла, а он обиделся и подставил её. И осудили Татьяну по статье «кража» на год условно. Татьяна, имевшая большой опыт тесного общения с полицейским, кое-что знала о следственно-судебной связке и рыпаться не стала.
Прошел год, и случилась настоящая любовь. Татьяна встретила хорошего парня Антона, забеременела, дело к свадьбе шло. Решили молодые сделать загранпаспорта и махнуть куда-нибудь на медовый месяц отдохнуть. Пошли в паспортный стол, пришёл срок паспорта забирать, а там в засаде маски-шоу с автоматами. Татьяну забрали — как не вставшую на учет в исполнительную инспекцию ФСИН. Так Антон узнал, что Таня была судима. Она не ходила отмечаться — стеснялась — и скрывала свою прошлую историю. Таню отвезли в СИЗО, потом в суд. В суде ей быстро исправили год условно на год реального срока и тут же этапировали в Челябинск. На 30-й неделе беременности она поедет по этапу из Новосибирска в Челябинск. В туалет нельзя, из еды сухпаек, нары в три ряда, решетки, духота и никакого доктора. Доедет и тут же родит: ребенка у неё заберут в дом малютки тут же при зоне, а через год отдадут и выставят — всё, исправилась.
Зачем это всё? Кому это на пользу? Государству, гражданам? Тане, Антону или их ребенку? Почему дочь главы избиркома из Иркутска может не сидеть фактически за убийство и неоказание помощи, потому что у неё маленький ребенок, а Тане надо обязательно родить в тюрьме? Могло ли всё быть иначе? Конечно, могло. У всех лиц, задействованных в этой истории, была возможность проявить человечность — причем в рамках служебной компетенции. ФСИН мог оставить Таню на хозработах в Новосибирске, поближе к Антону, и не мотать по этапам. Судья — дать отсрочку исполнения приговора. Прокурор — возражать и добиться другого решения судьи. Каждый мог, но не стал. У всех лиц, задействованных в этой истории, была возможность проявить человечностьТвитнуть эту цитату
Тем временем в тот же Новосибирск из Москвы едет подозреваемая в серии серьезных преступлений шведская гражданка Хелена Селберг, а в прошлом россиянка Сюзанна Губашева (так её звали раньше по одной из версий). Сама она родом из Новосибирска, потом сменила имя и фамилию, уехала в Швецию и получила там гражданство — неизвестно, насколько законно. В прошлом году она поехала в Испанию, где её арестовали (Хелена к тому моменту была в международном розыске) и передали в Россию. В испанской тюрьме Хелену навещал консул Швеции, в Москве его к ней не пустили. Уже из Москвы Хелена поехала в Новосибирск на следственные действия. Меня совершенно не интересовала бы шведка или не шведка Хелена, если бы она не попала в испанскую тюрьму беременной. Там она и родила, а, когда младенцу было два месяца, её отправили в Москву. И теперь она путешествует с четырехмесячным сыном Ральфом через всю страну столыпинским этапом. Без врача, душа, памперсов, свободного доступа к туалету, детского питания, холодильника для кефирчика и т.д.
Почему должен страдать ребенок? Что он сделал?Твитнуть эту цитатуПочему должен страдать ребенок? Что он сделал? Почему его нельзя передать родственникам, отцу? Почему не дать консулу возможность помочь шведскому младенцу Ральфу? Любой человек в этой истории, не выходя за рамки своих служебных обязанностей, мог бы сделать немного добра, но не стал.
Наверное, все слышали про чудовищный случай с Антоном Ланшаковым. 24-летний житель города Камышин Волгоградской области был приговорен к пяти годам колонии строгого режима по статье о незаконном обороте наркотиков (за продажу марихуаны на 600 рублей). Ланшаков болен муковисцидозом.
Это серьезное генетическое заболевание, при котором поражены бронхолёгочная система, поджелудочная железа, печень, потовые железы, слюнные железы, железы кишечника, половые железы. Средняя продолжительность жизни больных муковисцидозом в России составляет 25–27 лет, чтобы поддерживать её, нужно постоянно принимать лекарства.
А что у нас получилось с Ланшаковым? Скачала его поймали с травой менты – а вот при его заболевании лично я, например, его траву понимаю. Не одобряю, но понимаю. Впрочем, это долгий разговор. Конечно, менты могли бы его отпустить – но тогда бы они нарушили служебную инструкцию и закон, а я этого тоже не одобряю, несмотря на то, что нарушают они его чаще, чем кашляют. И уже на этапе следствия можно было бы понять, что Ланшаков опасно болен и ходатайствовать о применении к нему статьи 81 УК (освобождение от наказания по болезни), но не стали. И прокурор мог – и когда обвинение подписывал, и когда на суде обвинения предъявлял. И судья мог назначить Ланшакову наказание, не связанное с лишением свободы. Да и ФСИН имеет полное право потребовать разъяснить приговор. Доктор в тюрьме и доктор на зоне точно могли. И когда в конце концов после поднятого шума прошло, в конце концов, решение суда об актировании Антона (освобождении от наказания в связи с болезнью), прокуратура оспорила это решение. Но вот зачем?
В Волгоградской области заняться больше нечем? Там не взрывают троллейбусы, там не убивают прокуроров, там чиновники не берут взяток?
Почему обязательно надо всех убить? Это я не фигурально. Вот в тюрьме «Матросская Тишина» недавно убили заключенного — сначала пытали страшно, а потом убили. Вроде бы сокамерники, а может, и нет. В любом случае это случилось не на воровской малине, не в темном переулке, а в охраняемом надзорном учреждении, которое называется тюрьмой. Правда, потом часть охранников посадили в ту же самую тюрьму, и теоретически с ними может случиться нечто подобное. По словам очевидцев, они относятся к такой перспективе равнодушно. Как до того были равнодушны к мучениям погибшего заключенного.
Я не знаю, зачем и кому это нужно. Я не понимаю, зачем вся эта боль.
Впрочем, у меня есть теория. Эти люди причиняют боль себе и другим с единственной целью: чтобы что-нибудь почувствовать. Но, видно, не выходит.