Восстановили против себя

Древним иконам грозит множество опасностей: шелушение поверхности, выпадение грунта, затемнения. Со временем контраст красок исчезает, и изображение невозможно разглядеть. «Иконы болеют как люди», — с любовью объясняет Лариса Пименова, реставратор Межобластного научно-художественного реставрационного управления (МНРХУ). Через ее руки прошли десятки ценнейших фресок и икон. В том числе росписи XII века в Мирожском и Снетогорском монастырях города Пскова, фрески в соборах Московского Кремля, византийские росписи XII–XIII веков в Ливане.

Первая икона в ее рассказе — образ Спасителя из Музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева. Реставраторы диагностировали «потемнение олифы и утрату эластичности грунта». Иконе повезло: финансирования на реставрацию было выделено достаточно, образ вылечен и может вернуться в музей.

Второй иконе не повезло. Мы стоим в мастерской перед большим, почти в наш рост, изображением святых Владимира, Бориса и Глеба. Лики князей исчезли, и сейчас образ больше напоминает огромное черно-коричневое пятно. Пименова вспоминает, что эту икону привезли много лет назад в тяжелейшем состоянии. Деревянную основу погрызли короеды. От жуков памятник древней живописи спасли с помощью специального состава: им обрабатывают изнанку, и древесина становится крепче. Еще реставраторы успели скрепить шпонками разваливающуюся основу — четыре больших доски. А вот на дальнейшие работы денег не выделили. В МНРХУ боятся, что образ так и останется «под профилактической заклейкой». В том же состоянии находятся десятки старых икон, картин и копий из музеев России. Они аккуратно сложены вдоль стен в мастерских МНРХУ на Кадашевской набережной. Некоторые — еще с советских времен.

Напластование — это русский культурный менталитетТвитнуть эту цитату В коридорах на Кадашевской тишина. Мастера молчаливы, сдержаны и не любят фотографироваться. Когда я захожу в мастерские, никто не поднимает взгляда от красок, тонировки, кисточек. Отвечают только на вопросы о работе. Несколько лет назад, рассказывает Пименова, музей Андрея Рублева прислал им икону святого Николая XVII века. Во время реставрации верхний слой живописи сняли и обнаружили более древнее изображение — святого Георгия, да еще и вверх ногами.

О чем мастера не хотят говорить вовсе — это о своём будущем. Сейчас МНРХУ находится в процессе приватизации. Перемен реставраторы боятся, но разбираться в сложных имущественных отношениях у большинства сотрудников нет желания.

Федеральное государственное унитарное предприятие МНРХУ основали в 1974 году. Оно пережило развал СССР и 1990-е, но буквально через полгода, по замыслу Министерства культуры России, перестанет существовать как отдельное юрлицо. Согласно отчетным документам, МНРХУ выполняет огромный спектр работ: реставрацию и воссоздание монументальной и станковой живописи, архитектурно-лепного декора, скульптуры, работы по архитектурно-строительной реставрации, консервации, восстановлению и ремонту памятников истории и культуры и так далее. Станковая живопись — та, которую присылают в мастерские на Кадашевской набережной. Монументальная живопись — изображения, нанесенные непосредственно на стены, которые нельзя вывести в мастерские: с ними можно работать только на объектах. Работу с такими произведениями — главным образом фресками, относящимися к периоду до XVII века, — сотрудники МНРХУ считают своим коньком.

Владимир Сарабьянов снимает кальку с фресковой композиции в Спасском соборе Ефросиньева монастыря в Полоцке, Белоруссия.Фото: архив МНРХУ

Древняя монументальная живопись была профилем и главного искусствоведа организации Владимира Сарабьянова, внезапно скончавшегося в апреле. Его траурный портрет и сейчас, спустя три месяцев после смерти, стоит в каждом кабинете и мастерской МНРХУ. Сарабьянов учил сотрудников научному подходу к реставрации: готовить по каждому объекту, по каждой картине многотомные отчеты, которые в будущем станут единственными свидетельствами истории искусства страны. К стеллажам с сотнями толстенных папок таких отчетов в МНРХУ относятся с особой нежностью. Одна из сотрудниц организации объясняет, что это называется научной реставрацией. К сожалению, сейчас она уходит в прошлое и считается каменным веком: «Коллеги из частных фирм с удивлением нам говорят: “Вы до сих пор такие отчеты делаете?!” Ну а как по-другому? Фирма веников не вяжет, извините пожалуйста».

Сарабьянов учил сотрудников научному подходу к реставрации: готовить по каждому объекту, по каждой картине многотомные отчетыТвитнуть эту цитату Одному памятнику — фреске в Успенском соборе Кирилло-Белозерского монастыря — посвящено несколько томов. Когда мастера снимали краску со стен собора — после реставрации XIX века, — под первым слоем оказалась древняя фреска. Видимо, сто лет назад деревенские мастера ее закрасили валиком. «Фреску наши специалисты заполнили грунтом, акварелью чуть заметно затонировали изображение, чтобы было видно, где наши дополнения, а где —подлинная живопись. Мы не обманываем зрителя, молящегося перед этим образом или просто рассматривающего его», — с гордостью вспоминает одна из сотрудниц мастерской. Именно так Сарабьянов учил работать своих реставраторов. Он давал им возможность думать только о работе. И именно он был лицом МНРХУ, рассказывавшим о смысле реставраторского дела и миссии своих сотрудников — сохранить историю страны.

«Напластование — это русский культурный менталитет… Если ты хочешь сделать что-то свое, ты почему-то должен сломать все, что делали до тебя твои предки. Почему всем нуворишам надо строить свои безобразные башни обязательно в центре Петербурга, Москвы или другого замечательного города?» — объяснял Владимир Дмитриевич в интервью «Большому городу» в 2013 году. По-видимому, как раз чрезмерная забота обернулась для его коллег в худшую сторону: Сарабьянов ограждал их как избалованных детей от бюрократических проблем. До его смерти сотрудники мало знали о будущем МНРХУ. Они слышали о приватизации мастерских, но на совещания в Минкульт и к будущим начальникам ходил именно Владимир Сарабьянов. В МНРХУ уверены: процесс приватизации со всеми вытекающими проблемами активно запустили сразу после его смерти. Однако это не так.

План приватизации федерального имущества на 2014-2016 годы правительство утвердило еще в 2013 году. Он касается несколько организаций, занимающихся реставрацией: ФГУП «МНРХУ», Института по реставрации памятников истории и культуры «Спецпроектреставрация», Центральных научно-реставрационных проектных мастерских Москвы, ОАО «Центрреставрация». Параллельно Минкульт создал новую организацию ОАО «Реставрационные Компании» Министерства культуры РФ. И в 2014 году объявил, что она «объединит профессионалов в области реставрационных работ — опытных архитекторов, реставраторов и инженеров». Фактически почти все так или иначе относящиеся к государству предприятия и общества становились частью огромной корпорации, включая и преобразованное в акционерное общество МНРХУ.

Реставраторы написали петицию Минкульту и открытое письмо президенту с просьбой оставить всё как есть. Президент на письмо пока не ответилТвитнуть эту цитату Несмотря на то, что пока предприятие — полностью отдельная организация, ее хозяйствующие и юридические службы уже слились с аналогичными структурами «Реставрационных Компаний», а администрация переехала в офис корпорации на улице Школьная. «Очень многие внутренние вопросы теперь решаются не директором МНРХУ, а на уровне совета директоров “Реставрационных Компаний”. Конечно, отец очень много брал на себя, и сотрудникам не приходилось иметь дела с администрацией. Теперь они столкнулись с тем, что администрация гораздо больше вмешивается в рабочие вопросы», — говорит дочь Владимира Сарабьянова Мария. На основе какого документа отдельные юрлица вольются в корпорацию — неясно. Министерство культуры на мой запрос не отвечает, а в «Реставрационных Компаниях» ссылаются на решение министерства, не показывая конкретный документ. Но об МНРХУ в корпорации уже говорят «мы», реставраторов называют своими сотрудниками, а заработок МНРХУ считают частью денег «Реставрационных Компаний». Реставраторы и деятели культуры написали петицию Минкульту и открытое письмо президенту с просьбой оставить всё как есть и изменения прекратить. «Cотрудники в основном надеются на то, что проблема будет решена высшим руководством страны», — сетует одна из моих собеседниц в МНРХУ. Президент на письмо пока не ответил.

По сути конфликт между МНРХУ и «Реставрационными Компаниями» — это конфликт двух миров: мира чиновников и бизнесменов и мира искусствоведов и реставраторов. В разговоре с МНРХУ администрация «Реставрационных Компаний» использует слова «приватизация», «эффективность», «менеджмент». Реставраторы в ответ апеллируют понятиями «научный подход», «исследования», «научная реставрация». Друг друга люди бизнеса и люди искусства не слышат. Пугает реставраторов и будущий новый начальник Андрей Аристархов — председатель совета директоров «Реставрационных Компаний», советник министра и брат первого замминистра культуры, бывший начальник отдела корпоративного управления инвестиционной Компании Романа Абрамовича Millhouse Capital. Молодой, энергичный, в дорогом костюме, с дорогими часами, с не перестающим звонить айфоном. Он — полная противоположность реставраторам и искусствоведам МНРХУ — те носят джинсы, футболки и удобную обувь. Впрочем, в одном представители двух миров сходятся: в последние годы МНРХУ испытывало финансовые проблемы.

Это конфликт двух миров: мира чиновников и бизнесменов и мира искусствоведов и реставраторовТвитнуть эту цитату В здании на Кадашевской набережной об этом кричит все: сложенные рядами вдоль стен старинные иконы, обшарпанная штукатурка, больше десяти лет ожидающая реставрации копия картины Шарля Лебрена «Въезд Александра Македонского в Вавилон» из усадьбы Архангельское. Реставратор мастерской масляной живописи говорит, что последний раз получала деньги в феврале: «У кого-то муж есть, у кого-то другие заработки. Оклада у нас как такового нет, он есть в бюджетных учреждениях. У нас предприятие другого плана: мы живем за счет гостендеров и конкурсов. Оплата приходит только после выполненных работ. Но мы не об этом сейчас говорим, это проблема системы тендеров, реставраторы привыкли так жить. Мы говорим о том, чтобы сохранить организацию».

Реставрация во Владычной палате (Великий Новгород).Фото: архив МНРХУ

Собеседница из администрации МНРХУ согласилась поговорить со мной анонимно. Она считает свое место работы «стратегическим для страны предприятием», потому что оно «выполняет функцию государственной важности»: спасает историю культуры страны, без которой «невозможно сохранение национальной идентичности». Тем не менее госзаказов, которые составляют 90 процентов заработка предприятия, становится всё меньше. В этом году не выделили финансирование на уже начавшиеся работы: в псковских Спасо-Преображенском Мирожском монастыре и Снеготорском женском монастыре — любимом объекте Владимира Сарабьянова. Что касается остальных памятников, то зачастую конкурсы вместо МНРХУ выигрывают другие частные и государственные организации. Работать многие из них не умеют, —говорит моя собеседница о конкурентах, —потому что зарабатывают на жизнь другим — архитектурной реставрацией. Это укрепление фундамента зданий, кровли, фасадов и так далее. В результате конкуренты зовут МНРХУ на помощь.

С Аристарховым мы говорим в свежеотремонтированном здании «Реставрационных Компаний» на Школьной улице. Новый санузел, белые стены с лепниной, современная кухня, переговорные. Подход у бывшего бизнесмена к проблемам мира искусства рациональный. Аристархов уверен, что в нынешних условиях, когда государство урезает расходы, ни МНРХУ, ни «Эрмитажу» не стоит ждать, что на реставрацию живописи будут давать больше денег. «Упор сейчас делается в первую очередь на то, чтобы сохранить объект культурного наследия в целом: стены, фундамент, кровлю, то есть на архитектурную, строительную реставрацию», — поясняет Аристархов. Такая реставрация сейчас и является основным заработком МНРХУ. Специалисты предприятия стали выполнять этот вид работ два года назад, после прихода в администрацию людей из «Реставрационных Компаний».

В руках у Аристархова отчеты о финансовой деятельности МНРХУ. В 2013 году выручка была 340 миллионов, в 2014-м, когда предприятием занялись «Реставрационные Компании», — уже почти миллиард, а в 2015-м ожидается, что она будет больше миллиарда, — чеканит он. На вопрос, каким образом за год произошел такой гигантский скачок, Аристархов отвечает: «Это общее управление финансами и оптимизация работы компании. Начиная со стоимости одного поста охраны и заканчивая устранением ошибок в документации, например, связанных с выполнением закрытия работ на объектах».  в нынешних условиях, когда государство урезает расходы,  не стоит ждать, что на реставрацию живописи будут давать больше денегТвитнуть эту цитату Конкурировать на рынке МНРХУ без «Реставрационных Компаний» не смогло бы и в итоге превратилось бы в одну бригаду мастеров, — уверен бывший бизнесмен. В составе же большой корпорации реставраторы смогут получать зарплату благодаря другим, более крупным контрактам. Например, говорит Аристархов, проект реставрации крепости Нарын-Кала в Дербенте — пример строительной реставрации МНРХУ. Среди менее прибыльных, но интересных для корпорации проектов он называет авторский надзор за капитальным ремонтом здания Филармонии-2, концертным залом имени Рахманинова. Аристархов с горящими глазами вспоминает, как после окончания работ показывал зал дирижеру Валерию Гергиеву, и тот похвалил акустику. «Для меня это многое значит. Я знаю, что Денис Мацуев и Владимир Спиваков хорошо отзываются о звуке в филармонии. К нам после обратились два потенциальных серьезных заказчика — один московский, другой региональный», — говорит он. Специалисты из нескольких реставрационных предприятий, собранные под одной крышей «Реставрационных Компаний», в том числе архитекторы «Спецпроектреставрации», позволили корпорации выиграть еще один многомиллионный контракт: проектирование здания «Союзмультфильма».

 Тем не менее сотрудники МНРХУ считают, что убыточными не были, хотя и не зарабатывали золотых гор. Если мастера монументальной и древней станковой живописи в последнее время действительно не были полностью загружены, другие мастерские на отсутствие заказов не жаловались. Слово «приватизация» вызывает у моих собеседников ужас. Реставраторы не знают, кому отойдут акции компании, и уверены: если это будет частное лицо, то о малоприбыльных  проектах вроде реставрации монументальной живописи в храмах придётся забыть — как и о многотомных научных отчетах. «А это дело большой важности, оно должно интересовать именно государство», — повторяет сотрудница мастерских. Аристархов возражает: если государство не хочет объявлять конкурсы, значит, их не будет. Конкурировать нужно в сложившихся условиях, и возможно это будет только, если мастерские станут частью большой, успешной, зарабатывающей корпорации, которой, например, легче получить банковские гарантии для больших тендеров. В письме президенту сотрудники МНРХУ обвиняют Аристархова в том, что его «коммерческие принципы значительно отличаются от научных подходов и задач». Аристархов возмущается: он не учит реставраторов реставрировать, тогда как они почему-то учат его управлению. Свою компанию он называет «Газпромом в области реставрации» и не скрывает, что задача «Реставрационных Компаний» после слияния всех предприятий в одно — стать «крупнейшей компанией на реставрационном рынке». Но не монополистом, — подчеркивают в компании. В том числе и для этого холдингу нужна более сложная реставрация монументальной живописи, хотя суммы контрактов на такие работы меньше. «Наша задача — создать холдинг, который сможет решать весь комплекс задач.  Свою компанию Аристархов называет «Газпромом в области реставрации» Твитнуть эту цитатуКонечно, если средний проект по общестроительной реставрации стоит 50 миллионов рублей, то для художественной реставрации это пять миллионов. Зато это наш флаг, имидж и возможность участвовать в конкурсах, для которых, в том числе, требуется и художественная реставрация», — поясняет Аристархов. Он уверен, что в таком случае государство будет получать больше налогов, сотрудники — стабильные оклады. А большая корпорация сможет «легче доносить свою позицию до министерства». Например, убеждать в необходимости реставрации того или иного памятника искусства. На мой вопрос, будет ли он это делать через брата — замминистра культуры Владимира Аристархова, — руководитель «Реставрационных Компаний» уверяет: «Мы с братом по работе не пересекаемся вообще».

Самый больной вопрос для МНРХУ — имущественный. После слияния «Реставрационные компании» получат не только специалистов, но и девять зданий — в том числе уютный особняк на Кадашевской набережной, который, —подчеркивают сотрудники, — «специально оборудован под мастерские». Здание в центре, — считают в МНРХУ, — главный интерес «Реставрационных Компаний». По словам реставраторов, корпорация уже нашла им новое рабочее место в Окружном проезде, в Измайлове. «Мы предполагаем, что акционирование ФГУП необходимо для приватизации здания. А если приватизируют здание, то нас рано или поздно попросят его покинуть — и сложившийся центр, в котором собрались люди, которые любят реставрацию и искусство, просто исчезнет», — сказал в интервью порталу «Артгид» бригадир мастерской масляной живописи Александр Вицын. Переехать сотрудникам МНРХУ придется, —признает Аристархов, — но, куда именно, в компании пока не знают («это не вопрос ближайшей перспективы»). Все структуры «Реставрационных компаний» должны сидеть в одном здании, но ни одно строение для этого не подходит, и компания ищет будущий единый офис. «Одно здание не ремонтировалось 50 лет, в Кадашах — 40 лет, ну о каких современных мастерских мы говорим?» — говорит Аристархов.

Реставрация росписи Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря 1641 года. С изображения «Троица Новозаветная» удалены поздняя запись, загрязнения, копоть. Укреплены грунт и слой краски.Фото: архив МНРХУ

Больше финансирования просят все — от школ до больниц. Объединением нескольких структур в одну тоже никого не удивишь: школы сливаются с гимназиями и детскими садами, больницы друг с другом, о сокращении врачей в связи с этим написали все СМИ. Смену руководства и переезды никто не любит, особенно если из центра предлагают переехать в Измайлово. Веский аргумент в споре у недовольных сотрудников МНРХУ пока один: «О том, что нам делать, что нам надо переводить реставраторов на временные договоры, говорит Аристархов, который формально никакой должности в МНРХУ не занимает». Я трижды спрашиваю у Аристархова, как и на основании чего реставраторы станут частью «Реставрационных компаний». И все три раза он уходит от ответа: «Мы согласовывали вопрос по формированию единой структуры “Реставрационных Компаний”. Если мы сохраняем коллектив, если можем выполнять работы, то какая разница для министерства, будут они делаться в рамках МНРХУ, “Центрреставрации” или “Реставрационных Компаний”». Объединение разных юрлиц, добавляют в корпорации, идет «на основании согласованного Министерством культуры плана консолидации “Концепция объединения реставрационных компаний”». Но это внутренний рабочий документ, поэтому показать его мне не могут. Аристархов уверяет: он будет настаивать, чтобы акции МНРХУ и ОАО «Реставрационные Компании» не продавали частному лицу. Но отвечает за это владелец. У «Реставрационных Компаний» это Минкульт. По вопросу передела реставрационного рынка чиновники упорно хранят молчание.

Мастерские на Кадашевской набережной сейчас пусты: большая часть реставраторов разъехалась на объекты, у кого-то нет работы, а директора, судя по звонкам в приемную, не было долгое время на рабочем месте. Часть сотрудников считает, что сейчас — идеальное время, чтобы быстро и незаметно завершить «безумную приватизацию».

Впрочем, для МНРХУ это даже не борьба с приватизацией, а борьба с системой и временем. Помощи они просят у государства, с которым и борются. А государство одобрило их превращение в огромную корпорацию и потерю индивидуальности. И кажется, опасаться нужно вовсе не мифического частного инвестора, которого пока не существует. «Если прочесть такой документ, как Основы государственной культурной политики, то можно подумать, что сохранение памятников очень важно для государства. А на деле всё разваливается. Вот мы, собственно, и боремся за то, чтобы в жизни было так, как написано в документе. Чтобы памятники реставрировались, наука продвигалась, культура популяризировалась. Мы хотим остаться федеральными, государственными и самостоятельными. Что мы для частного инвестора? — говорит мне сотрудница МНРХУ и звонко смеется. — Это мы государству можем указывать: эй, смотри, у тебя тут культурная политика! Культурная политика… Смешно, правда?»

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!