Солдатские матери Санкт-Петербурга, правозащитная организация
Получали гранты NED, Национального фонда поддержки демократии (США)
Ольга Алексеева, исполнительный директор, теперь волонтер
Мы занимаемся защитой прав допризывников, призывников, военнослужащих и членов их семей. Осуществляем мониторинг нарушений прав граждан при призыве и несении воинской службы. Помогаем призывникам и военнослужащим защищать свои права.
С NED у нас не было конкретного проекта: на протяжении многих лет фонд наряду с другими жертвователями нас поддерживал. Благодаря NED у тысяч российских призывников, солдат и офицеров была возможность обратиться за помощью и получить поддержку и помощь — в том числе в экстренных случаях, когда никто другой не мог помочь. В прошлом году после принятия закона об иностранных агентах нам пришлось отказаться от пожертвований NED и прервать с ними договор.
Мы не признаем себя иностранными агентами. Мы исполняем закон и подчеркиваем, что больше года не получаем средства иностранных фондов. Несмотря на это, мы все равно остаемся в реестре. Этот год мы осуществляли свою деятельность на средства Президентского гранта, который уже закончился. Мы сейчас остались без средств к существованию, отпустили всех сотрудников, продолжаем делать свое дело на волонтерских началах, как это было в начале 90-х.
Практически каждый обращающийся к нам пострадал от того, что иностранного финансирования у нас больше нетТвитнуть эту цитату Все это нас сильно подкосило — фактически наша деятельность стала невозможной. Нам пришлось отказаться от одной из программ по реабилитации жертв пыток в армии — ее поддерживали ООН и «Комитет против пыток». Практически каждый обращающийся к нам пострадал от того, что иностранного финансирования у нас больше нет.
Ситуация совсем патовая, мы стали больше собирать частные пожертвования, чтобы платить аренду, коммунальные услуги. Без поддержки людей мы не сохраним организацию и не сможем продолжать работать в том же объеме, с той же силой, как мы работали уже более 20 лет.
Open Society Foundations (Великобритания, США, Венгрия, Франция)
OS поддерживает программы в области образования, культуры и искусства, здравоохранения, гражданских инициатив, способствующие развитию идей и механизмов открытого общества.
З.А., стипендиат одной из образовательных программ фонда Open Society
Я занималась социологией и писала диссертацию про общественные организации. Open Society три года подряд выделяли мне индивидуальный грант на изучение политологии. Последний раз я получила четыре тысячи долларов на год занятий.
Однажды один преподаватель дал мне совет — занятия наукой всегда были прерогативой аристократов, так что, если у тебя нет денег, лучше придумай себе другое дело. Он оказался прав — я это потом поняла. Без стипендиальных программ и грантов заниматься исследованиями практически невозможно. Хорошо, что я еще учусь на континенте, а те, кто, например, в Лондоне, едва сводят концы с концами. Главная статья расходов в случае с нашими диссертациями — это поездки на конференции, по библиотекам и архивам разных стран. А без этого нельзя: если хочешь продолжать заниматься наукой, надо включаться в мировую сеть, заводить знакомства. Ты не можешь вот так с улицы прислать свою статью в самый понтовый американский научный журнал.Точнее, можешь, но ее будут годами мурыжить и, что в итоге из нее получится, неизвестно.
Несколько лет назад на одной из конференций для стипендиатов программы нам объявили, что по сравнению с девяностыми ситуация в России, Украине и Грузии значительно улучшилась, и что стипендиальная программа для граждан этих стран будет сворачиваться. Это было довольно логично, ведь Open Society работает там, где неблагополучно, в странах, которые пережили войну, экономический кризис, где нет лишних денег на излишества типа медицины и образования. Так что фонд кочует — сейчас его образовательные усилия сосредоточены на Юго-Восточной Азии и Северной Африке. А из бывшего СНГ в моей программе остались только Узбекистан и Белоруссия.
Ты занимаешься своим делом, а потом в одночасье становишься врагом в собственной странеТвитнуть эту цитату Хотя программа для меня должна была и так закончиться в этом году, в июле я получила обеспокоенное письмо от фонда. Из него я узнала, что в России Open Society теперь нежелательная организация. Несмотря на Facebook, я выключилась из реальности — старалась оградить себя от нервных новостей. Пока принимали закон, я не стала обращать внимания на детали, ведь самого института «Открытое общество» в России давно нет — он закрылся в 2003 году. Но в лондонском отделении, которое выделяло нам стипендии, посчитали, что трактовки могут быть самыми широкими. Особенно они испугались той части закона, где сказано, что те, кто связан с такими организациями, будут штрафоваться, а если будут продолжать работать с ними — могут сесть в тюрьму от двух до пяти лет. Поэтому они решили оградить своих стипендиантов из России и прервать со мной отношения.
Меня попросили сдать отчет по гранту и по моей работе заранее. В ответ я получила документ, что у фонда со мной никаких дел больше нет. Деньги не отзывали, ну и сдаться заранее, когда проект почти завершен, не такое большое неудобство. Просто это очень неприятно: ты занимаешься своим делом, а потом в одночасье становишься врагом в собственной стране.
В отчете по гранту я написала, что буду искать работу за границей, потому что сейчас не лучшие времена. Фонд это принял и, видимо, понял, хотя одним из важных условий для таких стипендий является возвращение к себе домой и работа на благо родины после того, как всему научишься за рубежом.
«Сталкер», региональный Фестиваль правозащитного кино
Существует благодаря поддержке фонда Макартуров (США) — частной независимой благотворительной организации. Цель фонда — «поддерживать яркие творческие личности и коллективы людей, содействующие формированию более справедливого, экологически чистого и безопасного мира»
Игорь Степанов, директор «Сталкера»
18 лет фонд Макартуров помогал проводить наш фестиваль в регионах — мы на это получали около 100 тысяч долларов в год. Фонду нравилась тематика — защита прав человека через кинематограф. С этими фильмами мы ездим не только по разным городам, но и в места лишения свободы, устраиваем встречи режиссеров и актеров с заключенными.
Все фильмы, которые мы выбираем, социально ориентированы, в них фигурируют нищие, бездомные, войны на Кавказе, беженцы, безработные, семейные дрязги. Вот фильм «Дурак» Юрия Быкова рассказывает о бюрократии. «Магнитные бури» Вадима Абдрашитова — о рабочих, которым не платят зарплату. «Она» Ларисы Садиловой — о таджиках в Москве: как они живут, как их не берут на работу, какие у них миграционные проблемы. Посмотрев кино, зритель говорит — теперь мы понимаем, какие у этих героев проблемы, а раньше мы их за людей не считали. Мы показываем и православное кино: например, как священник Анатолий Берестов в Крутицком подворье в Москве помогает ребятам вылечиться от наркомании.
Мы показываем только российские фильмы, которые не провоцируют аудиторию и у которых есть официальное прокатное удостоверение. Другое дело, что кинотеатры не заинтересованы в русском кино, и режиссеры часто лишены возможности показывать свои фильмы. Мы как раз даем жизнь фильмам, которые не идут в прокате.
Конечно, можно было бы использовать местные бюджеты — некоторые города нас как могут поддерживают. Но все равно этих денег не хватает, чтобы привезти режиссера, актера, заплатить всем гонорары, оплатить все перелеты, гостиницы, заказать типографскую продукцию, оплатить владельцу копию фильма — мы же все делаем официально, по-белому.
В фонде Макартуров работают порядочные люди, которые переживают за нашу страну не меньше, чем мы. Они не собирались менять строй, они хотели помочь. Со мной никто не проводил беседы, не давал никаких указаний по формированию программы, я даже никогда не видел людей, которые все эти годы принимали решения по грантам — они работают в Чикаго.
iWeekend, фестиваль новых информационных технологий
Существовал благодаря поддержке Международного республиканского института (США), помогающего другим странам в строительстве демократии
Олег Козловский, организатор
Международный республиканский институт два года подряд давал деньги на фестиваль новых информационных технологий, полезных для развития гражданского общества. Мы представляли неравнодушным людям разные гаджеты, системы для геопозиционирования, объясняли, как работать с соцсетями и блогами — в общем, все, что в этой сфере появлялось последнее время и что могло быть использовано
в общественно-полезных целях. Мы приглашали тех, кто использовал ту или иную технологию на практике, разбирали разные кейсы — например, геоинформационную систему для выявления кризисных ситуаций, которую можно было бы использовать во время пожаров под Москвой. Мы обсуждали, как самому запустить такую штуку, какие здесь могут быть плюсы, минусы, подводные камни.
С нами работал один волонтер, который однажды пропал со всеми документами. А через несколько месяцев в МК вышла его статья о том, что в России готовится революция на деньги международных фондов, и редакция располагает доказательствами того, что наш основной спонсор, Международный республиканский институт, выделил нам 240 тысяч рублей. Это были деньги на помещение, продукты для кофе-брейков, некоторые гонорары (большинство из нас работали бесплатно). Может, он к нам был заслан, а может, ему предложили денег. В общем, мы поняли, что пространство схлопывается, Путин как раз вернулся в Кремль, и что-то будет.
Международный республиканский институт был вынужден уйти из России. И ему не помогло то, что он работал с самыми разными партиями — от «Единой России» до коммунистов, «Яблока» и кого угодно.
Мы поняли, что пространство схлопывается, Путин как раз вернулся в Кремль, и что-то будетТвитнуть эту цитату Когда я сталкиваюсь с тем, как огульно клеймят иностранные фонды, я предлагаю посмотреть не на то, откуда деньги, а на что они тратятся. Я спрашиваю, что именно наш фестиваль делал вредного, и у людей заканчиваются аргументы, потому что нельзя сказать, что гражданские активисты — это враги, которые не должны уметь пользоваться новыми технологиями.
Что касается мотивации Республиканского Института: в Штатах есть понимание своей общественной миссии и своей выгоды от того, что демократия распространяется по миру. Они вполне рационально понимают, что настоящие демократические страны друг с другом не воюют, поэтому чем больше будут демократий в мире, пусть и не согласных во всем с Америкой, тем меньше вероятность, что будет война. В мире будет комфортнее жить, если будет больше демократий и меньше диктатур.