«Во всем, что он делал, сквозило огненосное чувство любви»

Николай Каретников, композитор

В 70-м году отец Александр Мень в ответ на мою просьбу подсказать тему для сочинения о ранних христианах предложил мне взять сюжет о пребывании апостола Павла в Риме. Он дал список литературы, которую следовало изучить, и^ когда Семен Лунгин начал по мере написания выдавать мне готовые сцены из будущей «Мистерии апостола Павла», я немедленно отправлялся в Новую Деревню. После конца службы мы с отцом Александром уединялись и начинали работу с текстом. Это была обычная спокойная работа с духовным руководителем и одновременно редактором: я осмысливал его замечания, старался на месте разрешить возникшие сложности и весь уходил в эту работу, — громыхал Неронов триумф, Павел проповедовал любовь, горел Рим, в дыму и пламени звали друг друга гибнущие люди, жгли христиан, судили и казнили апостола Павла, потом свергали Нерона.

Что работа эта была обычной, мне только казалось… В непредсказуемый момент глаза отца Александра загорались великим весельем, и он жарко восклицал: «А теперь, Николай Николаевич, помолимся за успех дела!»

Начиналась молитва, к ней отец Александр был готов ежесекундно. Он ни на мгновенье не терял связи с Господом.

Я бросался догонять его, как отставшая лошадь бросается догонять уходящий кавалерийский полк. Потом наши голоса сливались… И это было счастье.

Из сборника воспоминаний «Тема с вариациями», 1990 г.

1957 г. Венчание.Фото: из архива Фонда протоиерея Александра Меня

Владимир Леви, психотерапевт, писатель

Если б спросили: «Как чувствует себя душа, попавшая в рай?»— я ответил бы: точно так, как в доме отца Александра.

Ничего особенного, просто хорошо. Как никогда и нигде. Свободно. Светло. Тепло. Ничего лишнего. Все заряжено чистотой. Высота местонахождения не замечается.

Волшебная гармония, надышанная хозяином, исходила из каждого уголка и предмета. Я бывал здесь не раз, а однажды зимой прогостил безвылазно около трех недель. До того еще родилось наше «ты», а теперь жил как у брата, воистину, как у Христа за пазухой.

«Я ведь только инструмент» (из писем отца Александра).

1960-е гг. С семьей.Фото: из архива Фонда протоиерея Александра Меня

Ив Аман, историк

Кто из духовных детей отца Александра не помнит о своей первой встрече с ним? Один из ваших друзей рассказывает вам об отце, объясняет, где находится храм. И вот однажды на Ярославском вокзале в Москве вы садитесь в поезд на Загорск, выходите в Пушкине, там автобус довозит вас до большой дороги, и вы идете по нижней параллельной дороге, вдоль изб, пока не увидите среди деревьев маленький голубой купол. Вы входите в церковь и робко остаетесь в глубине ее, опуская голову в тот момент, когда все крестятся. Возможно, отец Александр, заметив незнакомое лицо, пока выходил к царским вратам, чтобы прочитать молитву во время службы, или обходя церковь во время каждения, подал вам знак головой. После службы, во дворе, вы подходите к нему, он просит вас подождать. Ожидание долгое, очень долгое, несколько томительное. Вы, вероятно, никогда не встречались со священником. Можно ли ему довериться? Наконец вас вводят в домик, а затем в кабинет. И там, с первых слов, которыми вы обмениваетесь, все опасения, вся недоверчивость рассеивается. Перед вами друг, он вас слушает, и он уже вас любит.

«Отец Александр Мень. Христов свидетель в наше время», 1995.

Наталья Трауберг, переводчик

Новояз осыпается, когда думаешь об отце. Льюис пишет, что мы бы не узнали настоящих христиан, заметили бы только, что это — веселые и внимательные к нам люди. Правда, некоторые считали отца Александра слишком веселым, а кто-то даже сетовал на недостаток внимания, не замечая, что он все время ходит по краю пропасти, себя же отдает — полностью. Когда ему вроде бы уже не грозили мерзкие советские гонения, его разрывали на части мы, прихожане…
Культовый образ получается какой-то странный, без немощи — а она была, иначе где действовать Божьей силе? — зато со всякими побрякушками вроде «великий библеист». Отец вообще не считал себя ученым, а к очень хорошей памяти, редкому умению схватить главное и другим своим дарам относился как к удобным средствам, причем всегда помнил, что они даны ему для дела, в долг.

Приходская газета храма святых Космы и Дамиана в Шубине, 2000.

1987 г. С внуком Сашей.Фото: из архива Фонда протоиерея Александра Меня

Александр Галич, поэт

Я простоял службу, прослушал проповедь, а потом вместе со всеми молящимися я пошел целовать крест. И вот тут-то случилось маленькое чудо. Может быть, я тут немножко преувеличиваю, может быть, чуда и не было никакого, но мне в глубине души хочется думать, что все-таки это было чудом.
Я подошел, наклонился, поцеловал крест. Отец Александр положил руку мне на плечо и сказал: «Здравствуйте Александр Аркадьевич. Я ведь вас так давно жду. Как хорошо, что вы приехали». Я повторяю, что, может быть, чуда и не было. Я знаю, что он интересовался моими стихами. Но где-то в глубине души до сегодняшнего дня мне по-прежнему хочется верить в то, что это было немножко чудом.

Когда я вернусь, я войду в тот единственный дом,
где с куполом синим не властно соперничать небо.
И ладана запах как запах приютского хлеба
Ударит в меня и заплещется в сердце моем.
Когда я вернусь…

Из сборника памяти А.А.Галича «Заклинание добра и зла», 1992 г.

1990 г. Пасха. Воскресная школа.Фото: из архива Фонда протоиерея Александра Меня

Зоя Масленикова, скульптор, поэт

В те времена, когда отец Александр служил в храмах, ни о какой работе с прихожанами кроме исповеди во время богослужения и исполнения церковных треб официально речи не могло быть. Все, что он делал, все его общение с верующими было несанкционировано. Ему приходилось встречаться с ними в лучшие времена в домике при церкви, в худшие времена это запрещалось, тогда он встречался со своими прихожанами на квартирах, разговаривал с ними по пути от церкви к дому, в электричке (поскольку он жил далеко от своего храма), по дороге в Москву и так далее. И получалось так, что прихожане как бы висли на отце Александре, связи были радиальные — все устремлялись к нему. И он всегда следил за тем, чтобы собой, своим ярким могучим образом не заслонять Христа, а быть только проводником к Нему.

Газета «Община. XXI век», 2000 г.

Георгий Чистяков, священник

Отец Александр был исключительным человеком. Очень ярким, добрым, полным любви. Был открытым по отношению к каждому собеседнику. Все это делало его замечательным священником. Но были у него качества, которые сделали его исключительным мыслителем. Он был теснейшим образом связан с той средой, в которой сохранились книги с дореволюционных времен, культура и вера. Внутри того микрокосма, в котором он жил, как будто революции и не было. Он читал Соловьева и Бердяева, Булгакова и Бориса Чичерина… Его окружали потрясающие люди, которые помнили начало века, которые сохранили не только книги, но и живую память… Я затрудняюсь назвать хотя бы еще одного человека из его поколения, который бы так хорошо знал философскую и богословскую мысль начала века и до такой степени был органично с ней связан…

Я очень хорошо помню день, когда меня вызвали в военкомат, чтобы там со мной побеседовал представитель КГБ. После этой беседы я сразу помчался к нему. По дороге я представлял себе, как отец Александр обнимет меня и скажет: «Ну вот, и ты прошел боевое крещение». Но вышло совсем по-другому. Он сразу спросил: «Ну, кто там с тобой разговаривал? Наверное, старлей какой-то? А со мною вчера — полковник. Сколько с тобой говорили? Минут сорок или сорок пять? А со мной три с половиной часа! А в общем-то, ты, — заключил он, — щенок!»

Журнал «Огонек», 1999 г.

По материалам http://www.alexandrmen.ru/; http://krotov.info/.

Выражаем благодарность Фонду протоиерея Александра Меня и Павлу Вольфовичу Меню за предоставленные фотографии.