«Адвокаты согласовывали защиту со стороной обвинения»

Человек часто оказывается беззащитен перед российской судебной системой. Незнание собственных прав и законов страны приводит к тому, что человек предстает перед судом в одиночестве. Иногда на хорошего адвоката нет денег, иногда разобраться в том, хороший ли это адвокат, нет возможности.

Нет дыма без огня, считают многие, если есть дело — есть вина. За попавшего в беду человека часто готовы бороться только его родные и близкие. Причем совершенно бесплатно. И закон позволяет им это делать в статусе общественного защитника.

Школа общественного защитника — место, где будут учить всем необходимым правовым и юридическим знаниям. В Школе готовят квалифицированных защитников, способных оказывать услуги фигурантам уголовных дел во время следствия, суда и исполнения наказания по приговору.

Елена, подсудимая

История моего уголовного преследования длится с 2005 года. Я была в руководстве одного некрупного частного московского банка, у которого отозвали лицензию. Всем вкладчикам и кредиторам деньги были выплачены полностью. Это был первый банк, ликвидированный без банкротства. Но все равно завели уголовное дело, которое нужно было об кого-то закрыть. Меня сделали крайней. Мне грозило как минимум семь лет тюрьмы.

Это очень важно — иметь в суде защитника наравне с адвокатом. Как только защитник допускается судом, он становится полноправным участником судебного процесса. Моим защитником стал мой муж. Он имеет экономическое образование, специального юридического образования у него не было.

По сути защитник может все то же, что адвокат. При этом он не связан по рукам и ногам, как адвокат. Суд может отстранить адвоката от дела и подпортить ему тем самым карьеру. Поэтому не все адвокаты способны пойти на конфронтацию с судьей, отстаивая интересы подзащитного. А защитник здесь никак не ограничен. Его нельзя удалить из процесса, лишить права защищать (только если подсудимый сам от него не откажется).

Геннадий и ЕленаФото: Михаил Бажин/Русь Сидящая

Все действия суда, все его решения защитник имеет право оспаривать и подавать на них жалобы. Основная роль защитника — не допускать процессуальных нарушений со стороны суда и прокурора, ну или, по крайней мере, каждым своим шагом фиксировать эти нарушения в судебном процессе. Его задача — оставлять в материалах следы. Даже если суд отказывает в удовлетворении всех ходатайств со стороны защиты, то следы остаются в деле. И суд вышестоящей инстанции это видит и в принципе не может игнорировать.

У меня было несколько адвокатов, мы платили им немалые деньги, продали все, что можно было. И почти все адвокаты меня предавали. И если бы не мой муж, то те ужасные процессуальные нарушения (нарушения прав на защиту), которые есть в моем деле, их бы просто не осталось, и о них бы никто никогда не узнал.

Но главное, что в нашем деле нет потерпевших, нет ущерба. В экономическом деле нет потерпевших — это абсурд. То есть нет другой стороны. Это первый признак заказного дела. При статье средней тяжести, если человек впервые привлечен к уголовной ответственности, стороны могут примириться. А нам не с кем примириться — нет потерпевших, возмещать некому и нечего.

Нарушения в нашем деле были совершены судами всех инстанций. Поэтому они и не дают «заднюю», ведь за отменяемые незаконные судебные решения кто-то должен понести ответственность, потому что нарушается принцип стабильности обвинительных приговоров.

Великий адвокат Юрий Артемович Костанов прочитал мое дело и сказал: «Я что-то не понял, а что вы сделали то?». Вообще, мы знаем не так много адвокатов, которые дорожат своей репутацией и, защищая закон, готовы вступать в серьезную схватку со стороной обвинения и судом. Многие адвокаты уже разуверились, что можно добиться правосудия в нынешней системе, где все идет по шаблону. Не все адвокаты успевают читать, а потом применять изменения, вносимые в законы, постановления пленумов Верховного суда, обзоры практики, решения Конституционного суда. А если дело касается близкого человека, то в ход идет все; все нужно изучать, читать. Пробовать все. И Гена делал и пробовал все.

Ступеней отчаяния было много. Я даже несколько раз проходила лечение в психоневрологической больнице. Но Гена говорит: «Сила в правде, мы все равно докажем, что мы правы». Я ему верю.

Геннадий, муж Елены, защитник

Совершенно случайно мы обратились к адвокатам, которые, как выяснялось в дальнейшем, работая по нашей защите, подыгрывали стороне гособвинения. Они сами бывшие прокуроры, и мы, обращаясь к ним, подумали, что, наверное, это добавляет им профессионализма. На деле же эти адвокаты, как нам кажется, согласовывали защиту со стороной обвинения, тем самым способствуя карьерному росту родственника высокопоставленного сотрудника прокуратуры.
И вот еще на стадии следствия я сказал им, что только что произошла декриминализация статьи, которую вменяли Лене, и в соответствии с декриминализацией состава преступления просто нет, дело должны закрыть, и нужно заявить это на предварительном слушании. А адвокаты ответили, что на наше дело эта декриминализация не распространяется. Я сразу понял, что тут что-то не так. И начал разбираться в деле сам. Книжечки Уголовного кодекса и Уголовно-процессуального кодекса не такие толстые, чтобы их нельзя было проштудировать. В юриспруденции, как и в любой науке, все выстраивается логически.

Адвокатам в основном платят за инстанцию, а не за часы. Обычно у адвоката одновременно в производстве несколько дел. Адвокаты не склонны затягивать процесс, хотя иногда такая тактика защиты может быть очень выгодна подсудимому по многим причинам, вплоть до освобождения от наказания и от уголовной ответственности. Нередко адвокаты бывают недобросовестны, не говоря уже о том, что они могут вести двойную игру, сбивая вас с толку. Никто не застрахован от того, чтобы нарваться на таких недобросовестных адвокатов.

Например, одна из Лениных адвокатов параллельно в этом же суде защищала другого подсудимого, поэтому она не обжаловала то, что можно было, — просто не хотела ссориться с судьей.

Хорошим адвокатам иногда подкидываешь неожиданную идею, варианты развития, и они с интересом берутся за это, цепляются и начинают копать, раскручивать. Одна голова хорошо, а две лучше. Защитник — это всегда свежий взгляд.

Я старался фиксировать все нарушения со стороны суда. Например, подлог со стороны судебных приставов. Моя жена не смогла получить приговор, ее не было на оглашении, потому что она была в больнице. И судья выдала судебным приставам приговор, который они должны были передать. Хотя это незаконно. Они приезжали к нам домой, якобы пытались приговор передать. И как будто Лена не открыла им дверь, хотя она была в больнице. Судья сделала вывод, что приговор был вручен, просто подсудимая не захотела его брать. И когда мы обжаловали приговор, мы не попали в сроки, потому что на деле получили приговор значительно позже. Я это обжаловал, и старшего судебного пристава районного суда уволили задним числом, потому что все это было незаконно. Приговор судья была обязана вручить сама либо отправить заказным письмом. Она нарушила закон. И таких нарушений было много.

В нашем деле по двум статьям из трех не было постановлений, по которым возбуждается уголовное дело. Это серьезное, фундаментальное нарушение. Потом мы узнали, что, в связи с идентичным нарушением, уголовное дело, известное как «игорное дело подмосковных прокуроров», было прекращено. Получается, что для социально близких закон работает, судебные ошибки исправляются, а для остальных на усмотрение…. Но это не повод для отчаяния.

Чтобы помогать друзьям и родственникам защищать своих близких в суде, фонд «Нужна помощь» помогает собрать деньги на работу Школы общественного защитника в 2016 году — на аренду помещения школы, зарплату координаторов, оплату работы лекторов и печать всех необходимых раздаточных материалов

Сделать пожертвование