Работающие в России иностранцы о кризисе, фатализме русских людей, политике, а также о том, почему в России не все потеряно и почему здесь по-прежнему можно жить и работать
Анаис Льобе, 27 лет
Журналист, Франция
Анаис ЛьобеФото: из личного архива
«Каждый день казалось, что вот-вот начнется война»
Я переехала в Россию в марте 2014-го, за неделю до референдума в Крыму, а до этого работала на Филиппинах. Там люди ведут размеренную островную жизнь, а здесь столько всего сразу происходило. Первое время каждый день казалось, что вот-вот начнется война; люди говорили об этом чуть ли не за обедом.
В 2011 году я уже приезжала в Россию на короткую стажировку. Тогда можно было часами говорить о политике, вести споры. Теперь есть темы, которые с иностранцами просто не обсуждают. Знакомые говорят: «Ты не можешь говорить про Крым или про Украину, потому что ты иностранка и ничего не понимаешь». При этом они спокойно рассуждают о терактах в Париже или о количестве арабов во Франции.
С некоторыми старыми друзьями я даже перестала общаться: пыталась с ними спорить, а они цитировали Первый канал. В 2011–2012 годах многие, с кем я подружилась в России, принимали участие в протестах против власти, а теперь они любят Путина. Что это? Я не знаю. Может, они и правда счастливы, что Путин вернул Россию на международную арену и присоединил Крым. Может быть, это влияние СМИ, которые транслируют только одну точку зрения.
У меня есть друг — военный. Он живет под Новосибирском, настоящий активист, собирался чуть ли не избираться в мэры. Он все время рассказывает о политике или местной коррупции, а потом говорит: «Как бы я хотел, чтобы Путин об этом знал». Он просто не верит, что Путин — часть этой системы.
Когда я только приехала в Россию, то пыталась смотреть телевизор хотя бы по полчаса в день, чтобы учить язык и понимать, что происходит. Но довольно быстро перестала — это было невозможно. Когда телеведущие называют врагов России фашистами или нацистами, хочется им сказать: «Вы предаете память людей, которые умерли от нацизма».
«Этот кризис научил иностранцев многому»
Мне платят в евро, поэтому я чувствую себя достаточно спокойно. В какой-то момент я решила, что не буду пользоваться тем, что теперь зарабатываю больше. Не хочу быть нуворишем и тратить больше, чем надо. Откладываю на путешествия. Мне грустно, что я не могу проводить время со своими русскими друзьями, как прежде. Раньше мы могли пойти в бар, потом в другой, наутро завтракать, но теперь это для них дорого. И мы остались в узком кругу экспатов.
Много моих знакомых экспатов уехали. Многие работали в финансовом или банковском секторах, приезжали сюда зарабатывать деньги. Платили им в рублях, и у многих сложилась странная ситуация: они заработали большие суммы, по несколько миллионов рублей, а теперь не знают, что с ними делать. Хотят уехать, а деньги лежат на российских банковских счетах. Они не могут их все перевести на зарубежный счет или обменять и не знают, на что их тратить. При этом деньги с каждым днем теряют свою стоимость. Этот кризис научил иностранцев многому.
«Хуже всего кризис сказывается на моих русских друзьях»
Одна подруга копила на учебу за границей, другая два года откладывала на медовый месяц в Полинезии. Теперь она думает про Крым. Еще одна моя знакомая в Нижнем Новгороде — очень образованная девушка, которая знает несколько языков — не может найти другую работу кроме официантки. Раньше она говорила, что не хочет уезжать из России, а какое-то время назад спросила, не знаю ли я какой-то работы за границей.
Я заметила, что среди таксистов стало гораздо меньше мигрантов. Я разговариваю с этими русскими водителями: они, как правило, приезжают из каких-то небольших городов, в которых все работали на одном заводе. Из-за кризиса завод закрылся, они были вынуждены переехать в Москву и теперь живут по шесть-семь человек в одной комнате, как раньше жили мигранты.
Я не хочу уезжать: мне кажется, для журналистов здесь сейчас самое интересное время. Моя семья спокойно относится к тому, что я в России. Но в целом многие французы с началом украинского кризиса начали считать Россию империей зла. Для меня это хорошая мотивация: я стараюсь лучше делать свою работу — объясняю, какая это сложная и одновременно прекрасная страна.
Ник АкавиФото: из личного архива
Ник Акави, 27 лет
Cтартапер, США
«Это миф, что иностранцам платят только в валюте»
Я приехал в Россию четыре года назад. Я искал приключений, и мне очень понравилась Россия. Это же необычная страна: не Европа и не Азия.
Когда случился Крым, я был очень удивлен: думал, такое могло происходить во времена Второй мировой, но не в 2014 году. Поначалу у меня не возникло желания уехать, но я всерьез задумался об этом в конце 2014 года, когда моя зарплата — а мне платили в рублях — упала в долларах раза в два. Это вообще миф, что иностранцам платят только в валюте!
«Русским присущ фатализм типа: «Надо просто это пережить»»
Я уволился, но не уехал. Мы сделали с другом стартап: сайт поиска жилья для студентов — что-то типа Airbnb, но на более длительный срок. Мы работаем в нескольких европейских странах, Турции и России. На российской границе все время спрашивают, не турок ли я, и нет ли у меня турецкого паспорта. Я думаю, это из-за бороды.
Кстати, я помню турецкий кризис: сначала на пять миллионов лир можно было купить пару кроссовок, а через пару лет — только шаурму. Но ощущение было другое: кризис будто держали под контролем. В России все иначе. Во-первых, главная причина этого кризиса — падение цен на нефть, которое в принципе сложно контролировать. А во-вторых, русским присущ некоторый фатализм: «Да что я могу с этим сделать, надо просто это пережить». Поэтому, наверное, пока не видно никакой паники. Хотя, конечно, происходящее всех беспокоит.
Когда я ненадолго приезжал в Москву в 2002 году со школьной баскетбольной командой, я обратил внимание, как русские кичились своим внешним видом, дорогими предметами: ходили в золотых цепях, рассказывали, сколько они за что заплатили. Эта культура по-прежнему жива: посмотреть хотя бы на Instagram. Но все больше людей следят за собой, стараются меньше делать напоказ, осторожнее демонстрируют, что у них есть деньги.
«Русские ко всему относятся с иронией»
2012-й и 2013-й были веселые, беззаботные годы. Теперь же общее настроение более пессимистичное: люди стали экономить на еде и особенно на путешествиях. Раньше ты думал: «О, у меня есть лишние 600 долларов, съезжу-ка я в Азию». Кто сейчас может себе такое позволить? Но, например, в Турции люди никогда не могли позволить себе столько путешествовать, сколько россияне. Средняя зарплата там была и остается довольно низкой. Но теперь средние зарплаты в России и Турции почти сравнялись.
При этом русские ко всему относятся с иронией. На Новый год было очень много распродаж, обыгрывающих кризис, а недавно я видел бар под названием «Санкции». Все продолжают куда-то ходить. На днях я был в новом баре «Мотель»: там полно веселящихся людей. И если даже общий настрой уже не тот, жизнь продолжается.
Конечно, изменилась политическая атмосфера. В 2012 году я очень любил ходить в «Маяк»: там все время обсуждали, как изменить жизнь к лучшему. Теперь все это умерло. И дело не в страхе, а в ощущении бессмысленности любых действий: «Я ничего не могу с этим сделать сейчас, поэтому лучше займусь-ка я чем-нибудь полезным».
«Тяжелее всего тем, кому сейчас около 30»
Мне кажется, тяжелее всего моему поколению — тем, кому сейчас около 30. Это возраст, когда ты можешь много всего сделать и должен чувствовать постоянный подъем. Но в таких политических и экономических условиях это очень тяжело. При этом у меня нет ощущения, что все потеряно. Мне в России по-прежнему комфортно. В свое время я приехал сюда не ради денег, поэтому и продолжаю оставаться здесь не ради денег.
Илиас ТсоносФото: Алексей Шевелев
Илиас Тсонос, 46 лет
Сотрудник туристического бизнеса, Греция
«Россия похожа на Китай: неприятие новых идей и подозрительное отношение к иностранцам»
Я живу в России уже 10 лет. До того, как я приехал сюда, я думал, что Россия похожа на Китай — закрытостью, неприятием новых идей и подозрительным отношением к иностранцам. Но я был приятно удивлен. Когда я приехал в 2005 году, оказалось, что люди рады иностранцам: как по-человечески, так и в бизнесе.
Но лет пять назад это начало меняться. А с присоединением Крыма и с украинскими событиями русские снова начали относиться к иностранцам с неприятием и подозрением. Я не встречал никакой открытой агрессии, но почувствовал, что отношение поменялось.
Помню, я ловил такси на Новом Арбате, надо было из начала улицы быстро попасть в ее конец. Я предложил таксисту 100 долларов — оговорился, конечно. Ошибку я осознал, уже сев в машину, и сказал ему: «Вы же понимаете, что я имел в виду 100 рублей». В ответ он начал возмущаться: «И что теперь, вы же иностранец! Вы все приезжаете сюда, зарабатываете на нас деньги и не хотите потом платить». Я очень разозлился и вышел из машины. И все же проще, потому что я грек. Мне кажется, русские отделяют Грецию от остальной Европы — наверное, из-за религии и исторических связей. К тому же мы очень похожи по ментальности: русские мне куда ближе, чем, например, англичане.
«У всех русских, которых я знаю, есть родственники на Украине»
Конечно, в туризме перемены сильно заметны. После Крыма начали появляться клиенты, которые намеренно отказывались от поездки во Францию или Испанию и выбирали Грецию. Потому что Греция им больше по духу. Я думаю, это связано и с тем, что греки не осуждают Россию за то, что происходит на Украине. Наша позиция такова: вы же родственники, решите уже как-то эту проблему между собой.
Я часто путешествую на Украину и понимаю, что это гражданская война, в которой нет правых или виноватых. У всех русских, которых я знаю, есть родственники на Украине, и наоборот. И мне очень грустно из-за того, что происходит сейчас с двумя странами.
«Идея, что из-за санкций вырастет российское производство, мне кажется очень странной»
Я зарабатываю в евро и из-за девальвации рубля существенно экономлю на ренте. С другой стороны, цены на продукты выросли, а они и так были не маленькие. Продуктовые санкции для иностранцев оказались не так страшны: насколько я знаю, все иностранцы находят возможность приобретать или привозить запрещенные продукты. Сам я часто езжу в Грецию и привожу оттуда все, к чему привык.
Но мне кажется очень странной идея, что из-за санкций вырастет российское производство этих товаров. Конечно, производство растет, потому что у людей нет другого выбора. Но как только санкции отменят, я уверен, все вернутся к европейским продуктам. Государство не дает российским компаниям делать по-настоящему качественный продукт, потому что единственный способ стать лучше — это соревноваться с кем-то, кто лучше тебя. Если же воронежский сыр соревнуется с тульским, хорошего продукта не будет. И в первый же день, когда санкции снимут, производители этого сыра потеряют работу. А виноватыми снова окажутся иностранцы.
«Доллар — 80, евро — 90, а вы бегаете по магазинам и скупаете все подряд»
Меня сильно удивило поведение русских в последний год: доллар под 80, евро под 90, а вы бегаете по магазинам и скупаете все. Я был в шоке. Первая мысль, которая придет европейцу во время кризиса, — это сохранить деньги, а не потратить их. Когда я только приехал сюда, меня страшно удивило, что русские готовы были тратить все до копейки и не переживали по этому поводу. Я решил, что это связано с двумя причинами: ты не знаешь, что случится завтра, поэтому, если у тебя сегодня есть 100 рублей, надо потратить эти 100 рублей. Другая причина, видимо, в том, что здесь, в отличие от Греции, много работы: ты точно хоть что-то найдешь.
Думаю, дело еще и в том, что у русских нет нормального капиталистического воспитания. Люди не привыкли принимать рыночные решения. Когда я впервые приехал сюда 10 лет назад, то заметил, что цены везде сильно отличались. Coca-Cola в одном месте могла стоить 15 рублей, а в другом 20. Для Европы это огромная разница. При этом люди не старались найти цену ниже, они просто заходили в первый магазин у метро и даже были готовы стоять в очереди. Я же проходил еще пять метров и экономил. Теперь, в кризис, люди не знают, что делать. В вашей памяти есть только дефолт 1998 года, и вы ведете себя так же: надо как можно быстрее избавиться от денег, купить что-нибудь. Но кризис — это другое.
Йосинори ЯгиФото: из личного архива
Йосинори Яги, 38 лет
Инвестиционный менеджер, Япония
«Просто русские очень терпеливы»
Меня удивляет, что образ жизни русских людей с кризисом сильно не поменялся. Да, закрываются какие-то магазины, многие помещения пустуют, но люди в целом сохранили прежний образ жизни, разве что стали меньше путешествовать. Думаю, русские просто очень терпеливы. А может быть они думали, что кризис продлится не так долго.
Интересно, как сильно русские отличаются от всех остальных: во время кризиса все бросились покупать дорогие товары, iPhone или машины. У Toyota, насколько я знаю, были очень активные продажи последние два года, особенно в конце 2014-го. Русские не хотят хранить деньги, они хотят вложить их в какие-то осязаемые вещи. Потом, вероятно, они смогут их продать. Мне кажется, это мудрая инвестиция. Я бы тоже хотел так сделать, но мы, японцы, слишком консервативны.
Половину зарплаты я получаю в йенах, а половину в рублях, поэтому кризис сказался на моем семейном бюджете. Самой заметной переменой — я живу в России с 2013 года — стал рост цен на продукты. Например, бутылка воды раньше стоила 50 рублей, теперь стоит больше 80 рублей. То есть она подорожала более чем на 60%. Правда, если я перевожу цену в йены, получается, что раньше она стоила 150 йен, а теперь 130–140 йен. Вот такой парадокс.
«Сначала я побаивался пробовать российские продукты, но постепенно привык»
На мой взгляд, российские продукты достаточно хорошо заменили санкционные. Я сначала побаивался их пробовать, думая, что они не самого хорошего качества, но постепенно привык. Я думаю, что к сегодняшнему дню российский рынок уже заполнил все пустые ниши.
В самом начале нас предупреждали, что надо быть осторожнее: кражи и случаи нападения на иностранцев стали происходить чаще. Такое случается во время кризиса, это не только российская особенность. Я стал больше нервничать, когда иду один по улице или еду в метро, хотя за три года в Москве со мной никогда ничего подобного не происходило.
«По лицу русского человека сразу видно, что он думает. Японцы никогда так не показывают свои эмоции»
Мне не кажется, что отношение русских к иностранцам как-то сильно изменилось. Правда, наши русские партнеры часто заводят теперь разговоры о политике, хотят узнать наше мнение по поводу Украины. Обычно мы стараемся избегать таких тем, но если нас спрашивают, говорим что-нибудь нейтральное. Мы как-то сказали нашему партнеру, что любое государство должно оставаться стабильным, как Россия, так и Украина. Его лицо мгновенно изменилось, он явно очень хотел, чтобы мы поддержали российскую позицию. Вообще, по лицам русских сразу видно, что они думают, японцы никогда так не показывают свои эмоции.
«Вчера ты снимал для "Газпрома", сегодня — моешь унитазы»
Эмигрировавшие из России — о том, как из психолога переквалифицироваться в уборщицу, почему важно уезжать не от Путина, а когда есть цель, и что правила важнее понятий
Казалось бы, сложные отношения России с Европой и Америкой не должны иметь особого значения для Японии, но в итоге для нас это тоже проблема. До истории с Крымом японские власти надеялись договориться с Россией по вопросу Курильских островов. Но теперь, как бы мы ни хотели, мы не можем близко общаться с Россией из-за давления США. Так что в ближайшем нам будет очень трудно, если не невозможно, договориться об этих территориях.
Отношение японцев к России вообще во многом зависит от США. Японцы мало знают про Россию, большая часть информации доходит к нам от американцев и всегда в одном ключе: Америка права, а Россия опять сделала что-то не так. Теперь, по понятным причинам, это отношение только усугубилось. Поэтому у японцев есть некоторая боязнь российского рынка. Но мы с коллегами думаем, что российский рынок очень привлекателен для иностранных инвестиций, и у него большой потенциал. Нам комфортнее общаться с русскими, чем с европейцами, американцами или даже китайцами.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
В материале используются ссылки на публикации соцсетей Instagram и Facebook, а также упоминаются их названия. Эти веб-ресурсы принадлежат компании Meta Platforms Inc. — она признана в России экстремистской организацией и запрещена.
