«Боятся выходить на улицу у нас только приезжие»

В Забайкалье много колоний и тюрем, и люди очень тесно связаны с ними. Не то чтобы все сидели в тюрьме, но в любом дворе Читы всегда есть бывший зек, который прививает тему, что нужно греть людей на зоне. Мы с детства собирали какие-то деньги непонятно кому, и непонятно, доходили ли они когда-либо в тюрьму. И у молодых, и у взрослых всю жизнь в обиходе блатная феня. Есть смотрящие за городом, клубом, краем, и их все знают. Даже хипстеры, которые появились года два-три как, — это такие очитиненные хипстеры. Они вроде выглядят по-хипстерски, но когда дело доходит до общения с гопником, у них тумблер переключается на феню. И ты видишь чувака в роговых очках и с бородой, и он стоит и по фене доказывает гопникам свою порядочность: что он там не пидор какой-то, а нормальный пацан.

Предостережение на улицах ЧитыФото: Юлиана Лизер

И я, и мои друзья всегда ходили лысые, но все равно без конца были придирки на улице. Я не знаю, почему они сами лысые и докапываются до лысых людей. И большинство из них всегда пьяные. Куда бы ты ни пошел, даже отдохнуть на пляж, — везде они. И все время все в итоге приходит к драке. Пару лет назад до меня докопался пьяный мужик, полез первый в драку, и в итоге я сломал ему руку. На суде повезло – попал под амнистию. Драться уже надоело, невозможно даже спокойно посидеть с друзьями, но не сидеть же все время дома. Честно говоря, я думаю о том, чтобы отсюда уехать.

Роман Сукачев, юрист Забайкальского правозащитного центра:

Действительно, наш регион занимает одно из первых мест в России по количеству преступлений на душу населения. Мы оценивали эту статистику и пришли к выводу, что, возможно, в других регионах силовые структуры производят манипуляции со статистикой, намеренно занижая уровень преступности. В Забайкалье мы практически не сталкиваемся со случаями отказа в регистрации преступлений. Например, если у нас вызываешь полицию по краже, то следователь сразу выдает постановление о возбуждении уголовного дела и постановление о признании потерпевшим.

А на вопрос о том, чувствуем ли мы, что живем в самом преступном регионе страны, могу ответить только за себя. Я с таким ощущением не живу и так не считаю, но я ведь не живу в бараке на окраине Читы и в глухой деревне, где может процветать преступность. Где социально-экономическая ситуация хуже, там и преступность выше. И уровень социального благополучия в данном случае играет первостепенную роль.

В ЗПЦ обращаются за помощью граждане, пострадавшие от действий сотрудников полиции. В основном это пытки. Почему? Потому что большую часть времени сотрудники полиции, особенно в районах, тратят на себя любимых. Они оторваны от общества. И когда совершается преступление, им оказывается проще настучать, выбить нужные показания, и все.  А люди боятся жаловаться: им говорят, что они ничего не докажут, и это правда. Если нет железных доказательств, то и следственный комитет пытается не возбуждать такие дела. Это рассматривается на уровне района, и это те же самые сотрудники полиции, которые работают с теми же самыми сотрудниками следственного комитета. Разве они будут работать друг против друга? Конечно нет. Но, несмотря на это, у нас таких дел много, за 10 лет около 50 сотрудников полиции оказались на скамье подсудимых.

Поскольку такие дела отражаются на качестве статистики, они их постоянно пытаются прикрыть. В результате у нас бардака все больше и больше. Потому что, если сегодня сотрудника полиции прикрыли, завтра, послезавтра он вообще оборзеет. Если в городе этого поменьше, то в районах полицейских просто боятся и стараются к ним даже не обращаться. Вроде как вы живите своей жизнью, а мы живем своей. Потому что, если ты попадешь в отдел, то неизвестно, кем ты выйдешь оттуда.

Граффити в подворотне в ЧитеФото: Юлиана Лизер

Я могу сказать как минимум за Забайкальский край и Иркутскую область, – я сам из Иркутска. Везде бардак, и везде сотрудники полиции как минимум браконьерничают, используют свое служебное положение, крышуют и занимаются бизнесом, оформленным на жен и детей.

Я ни одного полицейского не знаю, который бы работал, что говорится, «по призванию». Зарплаты у сотрудников полиции сейчас огромные, они не жалуются. При этом есть нехватка кадров, и я думаю, что это сделано искусственно, для экономии фонда заработной платы.

Сейчас широко используется досудебное соглашение, когда люди признают, что совершили преступление, и им дают штрафы и условные сроки. В результате все и при погонах, и при статистике. Еще есть такая практика: сотрудники полиции избивают гражданина и сразу же пишут рапорт, что он оказал сопротивление. И заводят дело по статье 318 УК (применение насилия в отношении представителя власти. — ТД). Следственным отделам на местах вообще легко расследовать такие дела: сотрудники полиции пришли, рапорт им написали, быстро это все в суд, и у них звездочка. И показатели растут. Все это от отсутствия должной дисциплины и безнаказанности.

Елена Чубенко, корреспондент газеты «Улетовские вести», в прошлом следователь и судья в селе Улеты:

Я родилась в Забайкалье, как и мои деды, четыре или пять поколений.

Класса с третьего я жила в убеждении, что буду следователем, Пал Палычем Знаменским из фильма «Следствие ведут знатоки». В 1982-м поступила на юрфак Иркутского университета заочно, работала следователем. Закончила уже в погонах старшего лейтенанта. На последнем курсе вышла замуж. Муж пять лет проработал врачом, а потом, видя, как у нас интересно, тоже пришел в РОВД. Он работал опером по незаконному обороту наркотиков, я — следователем.

Милиционеры относились ко мне как-то по-отечески. Помню, выезжаем мы на первое ДТП. Труп там возле машины, тяжеленные травмы. И коллега выскакивает первый, ищет в багажнике какие-то тряпки, закрывает ему лицо, чтобы я не испугалась. А потом говорит: «Ну все, доча, выходи».

Граффити в ЧитеФото: Юлиана Лизер

Машин у нас тогда вообще не было, тормозили на посту ГАИ, останавливались без проблем. Хотя как вспомню, в каком виде мы ездили. Садишься в ЗИЛ, в попутку, в бензовоз, тебе в руки дают ружье, которое надо везти на экспертизу. В городе вылезаешь: в одной руке дипломат с бумажками, а в другой ружье. Или едешь в машине, откроешь дипломат что-то достать, а там лежат ножи на экспертизу.

Основная категория дел была кражи и ДТП. Те, кто выпивали, волочили комбикорма с ферм. Магазины громили. Был такой воровской контингент, который специализировался исключительно на магазинах. Мы их называли «ревизорами» — залезет такой в магазин, украдет там рублей на 500, а ему продавцы навешают потом тысячи на две по акту ревизии.

После 16 лет в милиции я ушла в суд, специализировалась на гражданских делах. Одно время шло по тысяче дел в год о взыскании индексаций за невыплаченную зарплату. Пару лет было много детских дел, когда были невыплаты детских пособий. Очень много было трудовых споров, пока не приучили работодателей, что увольнять надо не просто так, как шашкой помахать. Очень много было пенсионных дел, потому что трудовые книжки заполнялись абы как, вместо Григория писали Георгий, вместо Алексея — Леонид. Люди приходят за пенсией, а им ничего и не полагается, потому что документы неправильные. Иногда близкие захотят судиться: посидишь с ними, поговоришь по-людски, и больше не приходят.

Семейных скандалистов было много. Приходилось сажать, куда денешься. Напиваются, лезут, гоняют жену, ребятишек. Те выскакивают, прячутся где-нибудь за домом. Где корректно себя ведешь, а где-то разорусь, потому что многих знаю. Говорю: «Ты чего добиваешься? Чтобы ребенок твой на трассе стоял и деньги просил, как в Лесном Городке? Ты убежден, что его кто-то воспитает так, чтобы он вырос хорошим, твой пацан?»

Суду отдала 11 лет. Работать часто приходилось до поздней ночи, и я боялась, что просто упущу свою маленькую дочку, поэтому ушла в отставку. Пару лет посидела – тоска смертная! А я лет с 19 писала очерки в районку — «Улетовские вести» тогда назывались «Ленинское знамя» — разные статьи на правовые темы. Теперь работаю корреспондентом.

Поселок МогойтуйФото: Юлиана Лизер

К нам в Улеты недавно приехал работник прокуратуры из Могочинского района. Удивился, что дети по темну бегают на улице летом, и никто за них не боится. А у нас очень спокойный район, и мне «выкладки» о самом криминальном месте просто странны. Убийств мало, тяжких мало, два-пять за год. В Чите, конечно, побольше, но не настолько, чтоб бояться выходить на улицы. Во всяком случае, я не боюсь ходить по Чите.

Но, безусловно, есть районы, где криминогенная обстановка сложная: тот же Могочинский, Борзинский районы. Ну и сельская бытовая преступность есть, пьяная, каждый раз совершенно дикая. А что касается диких и вопиющих случаев, так по всей стране то там, то там громыхнет какой-то факт.

Меня злит и бесит: включишь телевизор, а там сплошь убийства, грабежи и изнасилования, причем преступники показаны в таком свете, что они вызывают сочувствие. Я бы вообще закрыла ТНТ, СТС и НТВ, потому что происходит целенаправленное развращение народа. У людей абсолютно не осталось светлых мыслей. Корни у людей в России в деревне, а их старательно затаптывают. Поэтому на сегодняшний день я своей задачей считаю показать, откуда мы родом, и куда надо возвратиться. От земли все, а мы стремимся к мнимым культурным ценностям, основанным на пошлости. Вот, стриптизерши в Чите появились, приват-клубы и даже парикмахерские с обнаженными мастерами! Это позиционируется как VIP-отдых! И об этом пишут в СМИ, как о каких-то достижениях, как будто «Тихий Дон» второй написали!