Раина судьба была самой обыкновенной. Простая советская девушка из Тульской области вышла замуж за парня из своего села, окончила техникум, выучившись на телеграфиста. Вместе с мужем они приехали в Москву, устроились на работу в автоколонну, получили комнату в коммунальной квартире, родили ребенка. И тут как гром среди ясного неба — психиатрическая больница, неопределенный диагноз, загадочное поведение сына.
В отличие от своих сверстников по детсаду Коля почти не разговаривал (заговорил он ближе к семи годам). Целыми днями он просто бегал по кругу и крутил веревочку. Ни Рая, работавшая в том же саду воспитательницей, ни ее коллеги не знали, что с ним делать. Коля родился в 1982 году. В его детстве официальная медицина мало знала про аутизм и крайне редко ставила этот диагноз, поэтому в четыре с половиной года он попал в Шестую детскую психиатрическую больницу, в острое отделение — диагностикой занимались там.
В «шестерке» Рая познакомилась с Анной Битовой — будущим директором Центра лечебной педагогики, а на тот момент логопедом в отделении, где лежали в основном заикающиеся дети. Туда попал и Коля. С его диагнозом это было не положено, но мама устроилась в отделение санитаркой, и Колю взяли. А когда на очередном этапе реорганизации их отделение закрыли, Анна с Раей разозлились, забрали трудовые книжки из государственной больницы и ушли в никуда. Вернее, в маленькую квартирку на Парке культуры, с которой началась история ЦЛП. Рая — вернее, уже Раиса Павловна — стала заместителем директора по хозяйственной части. Проще говоря, завхозом.
«Я просто избалована тем, что я была за Раей, и где лежит швабра, не знала, — рассказывает Анна Битова. — Это все знала Рая. И она очень выросла чисто по-человечески. Сначала у нее на первом месте был Коля, но в последние годы она была такой же учредитель, как и мы. Для нее было важно, что ЦЛП для всех детей. Рая была идеальная. Она принимала в ЦЛП разных гостей, включая принцесс, и делала это как хозяйка дома. Она умела себя держать, была очень деликатной и при этом достаточно твердой».
На Парке культуры Коля провел последний год перед школой. С его подготовкой связано много смешных историй, которые Анна Львовна теперь рассказывает на лекциях об аутизме. «Мы с ним три года провели в метро, потому что его ничего больше не интересовало, — вспоминает она. — Мы ездили на все новые станции. Это были такие экскурсии. Потом уже, лет, наверное, в семь, Коля приходил ко мне и спрашивал: «Анна Львовна, вы на какой станции живете?» Я ему говорю: «Я на Ленинском проспекте живу, станция «Парк культуры». А он мне отвечал: «Пересадка на «Октябрьской». Таким специальным механическим голосом».
Однако о многих областях жизни, хорошо знакомых первоклассникам, Коля никакого понятия не имел. Ликвидировать эти пробелы и должны были занятия с Анной Львовной. Методика нашлась не сразу. Стандартные логопедические наборы для подготовки к школе — «Перелетные птицы», «Времена года», «Овощи и фрукты» — Колю не интересовали совсем. При любой возможности он переключался на родное метро, и Битовой пришлось пойти на хитрость.
«Мы придумали, что на станции «Ботанический сад» внизу развели огород и сад. И машинисту пришлось собирать урожай в корзины — в одну фрукты, в другую овощи. А на станции «Краснопресненской», как известно, зоопарк, и звери убежали в метро. Ну и дальше надо было диких посадить в одну клетку, домашних в другую, млекопитающих туда-то разместить, амфибий туда-то. В общем, тему мы разучили. Память у Коли великолепная, он все это запоминал прекрасно».
В восемь лет Коля пошел в обычную школу около дома. Мама по-прежнему работала в ЦЛП, но продолжала сына опекать. Она постоянно общалась с учителем, делала с Колей уроки. И он удержался. «В начальной школе одноклассники Колю поддразнивали, но, несмотря на это, они его приняли», — рассказывает Битова.
Коля про школу вспоминает неохотно. Любимый предмет у него появился только в шестом классе — география. Математикой, чтобы не остаться на второй год, до конца девятого класса приходилось заниматься дополнительно. Но главное — не было друзей. Коле не нравилось, что у одноклассников есть вредные привычки. Одноклассникам не нравилось, что Коля странный. Чуть-чуть формальный и ужасно правильный — эта правильность, граничащая с морализаторством, в нем сохранилась до сих пор.
