Я услышал этот страшный крик и вжался спиной в пластмассовый мусорный бак. Ладонь нащупала ржавый канцелярский нож, найденный пару минут назад.
Выкрик отвлек меня от копания в помойке одного из продуктовых ритейлеров на окраине Питера. Ничего незаконного я вроде не сделал, но меня вдруг посетила мысль, что меня разоблачили и будут наказывать. Мой спутник Юра закрыл ладонью налобный фонарик и поднес палец к губам.
Минута в тишине. Выкрик адресован не нам. Самое время вернуться к мусорным бакам.
— Наклони и потряси его, — командует Юра. Из бака выкатываются клубни картофеля. Складываем их в кислотно-зеленый пластиковый пакет для мусора. Туда же я кидаю упаковку шампиньонов, кабачок, кучу моркови в сетке, мягкий обезжиренный творог, который я обычно съедаю на завтрак. Юра набирает в свой рюкзак каких-то сладостей.
Осталось поделить бананы. На мой взгляд, их тут около двух килограммов. Большие ярко-желтые с тонкими черными прожилками бананы лежали в деревянном ящике. Настоящее богатство. Праздник. Пир.
Юра — анархист. У него есть дом, он часто делает какую-нибудь работу за деньги, любит путешествовать. Юра не похож на бездомного или маргинала. Он питается едой с помоек, потому что убежден, что всю необходимую еду можно не покупать.
Фото: Павел Никулин
«Я полтора месяца катался без денег. Воровать я не очень умел, и было стремно там воровать — я не знал, какая будет ответственность. Для меня было большим открытием, что там на помойке были био-йогурты, тростниковый сахар, тортики. То, что я там не могу купить, — там лежит в помойке», — рассказывает он.
Он питается едой с помоек, потому что убежден, что всю необходимую еду можно не покупать
Такой способ добычи еды называется фриганизм или фриганство. Фриганство стало популярным на западе не так давно — чуть больше 10 лет назад. Идея в том, что можно забирать с помоек пригодную к употреблению пищу, количество которой иногда достигает половины ассортимента магазина. Многие из фриганов, как мой знакомый Юра, — анархисты или же по крайней мере занимают жесткие антикапиталистические и антиглобалистские позиции. Поэтому объяснение того, почему пригодная еда попадает в мусорки, у них простое: кризис перепроизводства. Владельцу или директору магазина проще выкинуть на свалку мешок картошки или яблок, чем его перебрать.
Нормальная европейская практика
После возвращения из Европы Юра стал искать в Питере такие же полные еды помойки. Ходил по супермаркетам, оценивал мусорные баки. К каким-то можно было зайти прямо с улицы, другие походили на охраняемые объекты: менеджеры супермаркетов вешали на ворота помоек и на сами мусорки замки, пускали по забору колючую проволоку, навинчивали на заборы дополнительные стены из кровельного железа, возводили крыши.
Очень скоро у Юры появилось понимание: чем сложнее доступ к помойке, тем меньше в нее забирается других фриганов, а значит, и выше шанс получить действительно редкие продукты.
«Самая лучшая помойка — это та, где нужно чуть труда, чтобы туда попасть, — перелезть забор, что-то отогнуть. Чтобы это было тяжело», — объясняет Юра.
Фото: анархист Юра
Снаряжение фригана не хитрое: удобная одежда, перчатки, налобный фонарь (работать приходится в темноте), мусорный пакет или туристический рюкзак и, если нужно, инструменты для взлома помоек: болторез, шуруповерт, болгарка. Юра уверяет, что ему взламывать ничего не приходилось.
«Все помойки открытые. Я видел, что порой с них срезают замки, но такие помойки популярны и быстро истощаются. Ты приходишь, а там все разобрано», — разводит он руками и улыбается.
Самая лучшая помойка — это та, где нужно чуть труда, чтобы туда попасть
Вместе с ним и двумя его товарищами Аней и Гошей мы пакуем собранную еду на газоне у супермаркета.
— Кефир лучше не бери. Тяжелый, да и портится действительно быстро. А молоко и йогурты можешь брать спокойно. Они часто дольше срока годности живут, — делится опытом Гоша.
— А сыр? — спрашиваю я, видя, как Юра берет кусок, покрытый по бокам плесенью.
— Сыр это вообще круто. Сразу после того, как еду стали запрещать, мы нашли целый бак, полный твердого сыра.
— Привет! — нас окликают парень и девушка, появившиеся откуда-то из темноты. Тоже Юрины знакомые. У парня большой пакет. У девчонки — пластиковый ящик, полный пирожных, бананов, йогуртов, а еще пиво и вино. Ребята охотно делятся частью добычи. Я на их еду не претендую. Домой я беру грибы с картошкой, творог, бананы.
Грибы с картошкой я зажарил на ужин. Творогом с бананами позавтракал. Сытно.
«Отрыжка капитализма»
— Не затем твои деды воевали, чтобы ты бросил охоту и собирательство! — шутит Гоша. Он называет фриганство «отрыжкой капитализма», хотя и не брезгует фриганить сам. — Фриганство — это крутой инструмент. Ты можешь жраку найти и всякую одежду. Реально на халяву и не вовлекаясь в товарно-денежные отношения. А еще ты видишь, как работает капитализм. Бананы, за которые люди **ярятся в Эквадоре, стоят приличных денег, а на помойке они потом кучей лежат.
Мы сидим с ним, Юрой и Аней в фудкорте одного из питерских ТЦ. Люди рядом то и дело оставляют недоеденные порции риса, картошки-фри, салатов. На приличный ужин еды можно набрать минут за двадцать, а запить все чьей-нибудь недопитой колой. Я так и сделал, пока ждал ребят, на следующий день после похода на первую помойку.
Фото: Павел Никулин
— Один наш товарищ не ест не fair trade продукты типа кофе или сахара, но объедается ими с помойки, — кивает Юра (справедливую торговлю или fair trade часто позиционируют как альтернативу свободной торговле. Сторонники fair trade уверены, что рыночные цены не отражают истинной стоимости производства, и считают, что новые правила торговли должны способствовать экономическому росту в развивающихся странах и предлагать лучшие торговые условия для производителей и рабочих — прим. автора). — Он не платит денег за товар, который в рабских условиях произведен, а потом выкидывается тоннами.
Бананы действительно самый частый продукт, который можно найти в мусорке, поэтому любой фриган, как шутит Аня, знает тысячи рецептов блюд из бананов. Она перечисляет основную продуктовую корзину фригана: бананы, молочка, картошка, морковь, «короче, все, что быстро портится, или что-то, что теряет товарный вид».
95% еды можно найти на помойках, говорит Юра. Но покупать что-то все равно приходится. Например, на помойках не бывает продуктов с долгим сроком хранения — сахара, растительного масла, муки, чая, кофе и всякой бытовой химии вроде стирального порошка. Правда, европейцы нашли выход из подобной ситуации. Западные анархисты, когда у них кончался кофе, пробивали нужные им упаковки ножами, а потом забирали с помоек, рассказал Гоша.
Бананы самый частый продукт, который можно найти в мусорке, поэтому любой фриган знает тысячи рецептов блюд из бананов
— А мясо? — спрашиваю я.
Юра не ест, потому что ему кажется, что мясом с помойки легко отравиться. А Гоша ест, хотя и считает себя вегетарианцем.
— Этого мяса до хера, плюс можно найти всякие вкусняшки типа семги, которую я не ел много лет. Раньше мне казалось, что веган не должен пить молочку. А потом я понял, что если ты не покупаешь и не воруешь, то ничего страшного нет, ты же не участвуешь в потреблении и не поддерживаешь индустрию. Не жрать мясо и молоко с помойки — это не очень. Гниет и гниет. Какая разница?
Фото: Павел Никулин
— А еда должна быть бесплатной? — спрашиваю я Гошу, пока Юра идет искать чей-нибудь недопитый стакан с колой.
— Да стопудово! Это вытекает из права на жизнь. Это наша привилегированная позиция — мы можем пойти на помойку за едой. У каких-то африканских детей такой возможности нет. Даже бомжей уже будет прогонять охрана, а мы прилично выглядим.
— Выходит, вы просто паразитируете на обществе и не работаете.
— И большинство из нас работает. Это просто один из методов добывать жраку. Мы не на тачку с квартирой копим. Не на винишко тратим. Мы бабки вкладываем в важные проекты, в помощь товарищам.
Место преступления
В начале позапрошлого года прокуратура Соединенного Королевства передавала в суд уголовное дело Пола Мэя, Джейсона Чэна и Уильяма Джеймса, которые совершили кражу. Злоумышленники украли еду: немного помидоров, грибов и сыра. Потерпевшей стороной по делу проходила сеть супермаркетов Iceland, а местом преступления была помойка магазина.
Столь абсурдное дело прокуратура не желала бросать и объясняла уголовное преследование Мэя, Джейсона и Джеймса тем, что их преступление «имеет большое общественное значение», а расследование ведется в интересах общества. После того как в Guardian написали, о том, что с тремя фриганами будут разбираться в суде, прокуроры резко передумали.
Я вспомнил о деле Мэя, Джейсона и Джеймса, когда повис на отогнувшемся под моим весом куске гофрированной стали, нашитом на забор очередной помойки. Ноги беспомощно скользили по металлу. Спортивные штаны могли в любую секунду порваться. Тонкий лист железа впивался в руку, но надо было держаться. В противном случае мне бы грозила жесткая посадка в мусорный бак, полный тухлых куриных тушек. Пахли они отвратительно.
Как-то справившись с забором, я оказался внутри помойки.
Фото: анархист Юра
— Ребят, это вообще насколько законно? — спросил я Юру и его приятеля Женю.
Все-таки мы проникли на запертую помойку.
— В Европе были случаи, когда фриганами занималась полиция, но тут обычно всем все равно, — ответил кто-то из них.
Я не понимаю, кто со мной говорит, из-за шелеста упаковок — парни привычно потрошили пластиковые баки, добывая оттуда упаковки молока, яиц, копченых кур, черешню, бананы и булочки. Все это было переложено куриными тушами.
— Вот вегетарианцы, которые не едят мясо по этическим соображениям… Вот каково им осознавать, что эту курицу не только убивают, но и не жрут потом, и она гниет, — рассуждал Юра, бережно перекладывая куриные трупики из полного бака в пустой.
С едой мы управляемся быстро. В этот раз у нас полно мучного, йогуртов, яиц и, конечно же, бананов.
Когда я вылезал с добычей из помойки, кроссовки снова заскользили по металлическому забору. Я смешно засеменил ногами, стараясь не свалиться. За моими конвульсиями равнодушно наблюдала вышедшая на перекур кассирша супермаркета, которая выглядела, как типичная кассирша супермаркета: перманент, усталое лицо и яркий макияж — голубые тени, красная помада.
каково им осознавать, что эту курицу не только убивают, но и не жрут потом, и она гниет
«Неужели три здоровых парня, потрошащие помойку, для нее часть ежедневной рутины?» — задумался я, умудрившись и во второй раз не рухнуть с забора.
Нет, говорят ребята, просто в большинстве случаев таких, как мы, стараются не замечать. «Нас для них просто нет, хотя иногда могут наорать или, наоборот, подсказать, что молоко еще не испортилось».
Фото: Павел Никулин
Когда я смотрел телевизор, кто-то с экрана сказал, что копаться в мусоре не стыдно, но стыдно быть от этого счастливым. Я думал об этом в полупустом вагоне питерского метро, который нес меня в центр города. От меня воняло тухлой курицей, обувь была перемазана в раздавленных фруктах и овощах, зато рюкзак раздувало от найденной в мусорке еды.
В этот момент я был по какой-то непонятной причине абсолютно счастлив.
