Нас схватили у «Охотного ряда». Меня, Олега, Лешу и Ваню. Мы участвовали в каком-то политическом флешмобе в марте лет восемь назад. Была весна, мы гуляли у строящейся гостиницы «Москва» с полиэтиленовыми пакетами, на которых было написано, что выборы — это фарс. Мы хвастались перед журналистами, что не голосовали на выборах, и махали пустыми бюллетенями. Потом журналисты ушли, а нас схватил ОМОН.
Милиционеров (тогда это были еще милиционеры) было намного больше, чем нас, и все, видимо, были ответственными и хотели лично участвовать в задержании. Поэтому на каждого из нас приходилось по четыре милиционера. Они схватили нас за руки и за ноги и понесли в сторону ПАЗиков с зарешеченными окнами. Задержанием командовал, кажется, какой-то майор, который держал меня за левую ногу.
Наступив на весенний хрупкий лед, майор поскользнулся, отпустил мою ногу и упал лицом в слякоть. За это в автобусе я лбом сосчитал висевшие под потолком омоновские шлемы. Потом на меня посадили Олега, на Олега — Лешу, на Лешу — Ваню. Мотор завелся, ПАЗик уехал в ОВД.
Дальше все стандартно — три часа нелепых расспросов, протоколы и требование явиться в суд по первому звонку. Звонок раздался через неделю. Первое заседание назначили на апрель.
Мы готовились к нему очень ответственно. Изучили сайты правозащитных движений, Конституцию, блоги знакомых правозащитников и даже выяснили, что можно защищать человека в суде, не будучи адвокатом. Мы нашли готовые бланки ходатайств и подробные инструкции, как их подавать. Дело было за малым — распределить роли. Решили, что я буду защищать Олега, Олег — Ваню, Ваня — Лешу, а Леша — меня. Ударив по рукам, мы пошли делать доверенности.
И вот начался суд. И заседания были организованы так, что мы не могли защищать друг друга — нас развели по времени, а дисциплины и организованности не хватило. В итоге общественный защитник (так называется человек, который защищает человека в суде, не имея статуса адвоката) был только у Олега. И это был я.
Времена тогда были вегетарианские, но судебная система уже стала частью репрессивной машины
С самого начала я набросился на судью — женщину средних лет, среднего роста, с волосами средней длины — с кипой ходатайств. Я грозно требовал перенести суд по месту жительства Олега. Судья отказывалась, я тут же заявлял ей отвод. Она отказывалась отводиться — я гордо заявлял новый. Она отказывалась вести протокол — снова отвод. Отказывалась вызывать наших свидетелей — опять отвод. Процесс был похож на агрессивный боксерский поединок. Мне даже стало казаться, что я побеждаю.
Но внезапно что-то пошло не так. То ли бланки для ходатайств кончились, то ли нам с Олегом надоело бодаться с судьей. В суд пришли омоновцы, один из них (кажется, тот самый майор) рассказал, как злостно Олег нарушил закон. Судья выслушала, закрыла заседание и через полчаса оштрафовала Олега на 500 рублей.
Повод для радости, на самом деле. Меня, Лешу и Ваню позже оштрафовали на тысячу. Времена тогда были вегетарианские, но судебная система уже стала частью репрессивной машины. Не знаю, учили ли тогда активистов на общественных защитников, но мне бы тогда эти знания очень помогли. Возможно, я бы сэкономил тысячу рублей, а Олег — 500. Кто знает?
Сейчас научиться отстаивать права своих друзей в суде можно в Школе общественного защитника. Причем эти знания пригодятся не только на пустяковом процессе по административному правонарушению, но и во время уголовного разбирательства. В статусе общественного защитника человек имеет доступ к обвиняемому в местах лишения свободы, обладает теми же процессуальными правами, что и адвокат. Знания, которые необходимы для эффективной работы, общественный защитник может получить совершенно бесплатно. А вот специалистам, которые могут эти знания дать, нужно платить зарплату. Школа общественного защитника существует исключительно на пожертвования. Помочь проекту бесплатного юридического образования можно, переведя сто, двести или пятьсот рублей по форме ниже. Деньги пойдут на работу школы и обучение юридической грамотности любого, кто захочет помочь себе или своим близким отстоять правду в суде.
