О судьбе Байкальска последние годы говорят исключительно в мрачных тонах: правительство признало город муниципальным образованием с наиболее сложным социально-экономическим положением. Но, когда разговариваешь с самыми отчаянными из местных жителей — малыми предпринимателями, оказывается, все не так мрачно
О судьбе Байкальска последние годы говорят исключительно в мрачных тонах: Первый раз Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат (БЦБК) встал в 2008 году, потом еще несколько раз возобновлял работу и вновь останавливался. Окончательно комбинат закрыли в декабре 2013 года, оставив без работы большинство трудоспособной части населения моногорода. Забастовки, голодовки, письма президенту, отчаяние и злость, разочарование и надежду, — все пережил за последнее десятилетие город на южном берегу Байкала, некогда великая стройка союзного значения 60-х. С тех пор как начались перебои в работе БЦБК, из Байкальска уехали по разным оценкам от двух с половиной до четырех тысяч человек, еще пара тысяч уезжают на заработки вахтовым методом к соседям. Колоссальная потеря для города, в котором и в лучшие годы жило не более 17 тысяч человек.
Я садовником родился
«Читал я, что пишут про депрессивный город и безработицу, — скептически улыбается байкальчанин Дмитрий Хлыбов. — Не знаю как у кого, но у меня и моих знакомых работы столько, что суток не хватает».
Когда после 12 лет работы варщиком целлюлозы на вредном горячем производстве БЦБК Хлыбову выдали трудовую книжку и помахали рукой, раздумывать — уезжать или оставаться — было некогда. Сын в выпускном классе, дочка заканчивала школу через год. Нужно было просто вкалывать.
Мы пьем кофе в кафетерии главного Торгового дома Байкальска. Синий с красным рабочий комбинезон, сапожищи, бандана и ярко голубые глаза — Дмитрий импульсивный и очень живой, кажется, он сейчас сорвется и побежит спасать мир.
После сокращения Хлыбов пошел в бригаду, ремонтировавшую бюджетные учреждения, потом закончил курс содействия самозанятости, получил небольшую субсидию и открыл свой магазин зоотоваров и товаров для дачи, строил и ремонтировал аквариумы. Сейчас у него магазин семян и рассады, в котором торгует жена, а сам он на заказ затачивает цепи, ножи и прочие металлические предметы, следит за клумбами и газонами у магазина и ресторана, выращивает специальных червей — производителей биогумуса, содержит небольшой питомник, экспериментирует со спирогирой — коварной водорослью, атакующей Байкал, или придумывает себе еще какое-нибудь дело. Классический швец и жнец. Готов включиться в любую затею, мечтает купить грузовик и заниматься деревообработкой. Уже оборудовал мастерскую. Сам признается, что не знает, что будет делать через час. Жалуется, что совсем недавно был садовником, а после какой-то бюрократической проверки его «разжаловали» в мастера по благоустройству и озеленению территории. «Садовник я такой был один, а мастеров пруд пруди», — сокрушается Хлыбов.
Официально его забота — кустарники, клумбы, газон перед торговым домом и территория вокруг ресторана напротив, принадлежащего тому же хозяину. Но душа не задерживается в границах вверенного хозяйства. И он время от времени облагораживает окрестности. В соседнем дворе вижу растительный шарик на ножке, с удивлением опознаю в нем елку. Таким оригинальным способом обрезки Хлыбов спасает деревья, пострадавшие от горящей сухой травы. А на собственном участке выращивает деревья, не характерные для Байкальска: дубы, клены, лещину, пирамидальный тополь, магнолию. В будущем думает продавать саженцы с закрытой корневой системой и просто высаживать деревья в городе. Говорит, что будет счастлив, если к его старости в Байкальске будут дубы в два его роста.
Когда организаторы «Школы экологического предпринимательства» предложили ему подумать, как использовать спирогиру, охотно подключился и к этой задаче. Его идея — делать из вредной водоросли оригинальную дизайнерскую бумагу — выиграла приз конкурса проектов «Байкальская экспедиция».
Первый образец бумаги Хлыбов пытался создать из привезенной из бурятского Северобайкальска высушенной водоросли. Эксперимент не удался. Тогда он с сачком вышел на лодке на Байкал и наловил свежей. Всю ночь колдовал в гараже над вариантами варки и прессования. Один из образцов, сохших на солнце пять дней, получился таким твердым, что его, полагает Дмитрий, можно использовать даже в строительстве: «Хорошо бы кто-то довел мою технологию до ума, еще и на спирогиру меня не хватает».
Потеря кормильца
От Иркутска до Байкальска — 150 километров по живописному серпантину. Последняя треть дороги вдоль Байкала. Проезжаем заброшенный парк с ржавыми советскими аттракционами. Потертые двух-трехэтажные многоподъездные дома. В приличном асфальте — ямы. Так выглядит подавляющее большинство малых городов России. Но не каждый может похвастаться горнолыжным курортом, стабильным притоком туристов, бассейном, новеньким 3D кинотеатром и читателями в библиотеке. А ЗАГС в огромном коттедже бывшего директора БЦБК и вовсе ноухау.
Люди в Байкальске, считает Дмитрий Хлыбов, делятся на две категории. Тех, кого закрытие БЦБК подтолкнуло к развитию, и тех, кто жалуется на жизнь и ничего не хочет делать. Подчиненный Дмитрия, Олег, отвечающий за своевременный покос газона, когда-то был его начальником на комбинате. Сидел на заводе до самого последнего момента, не хотел расставаться со стабильной зарплатой. Когда завод закрылся, он не чурался любого труда и постепенно стал зарабатывать в два-три раза больше той зарплаты, за которую когда-то держался. Но есть и другие примеры.
«Один мой бывший коллега , — рассказывает Дмитрий, — очень просил помочь ему с работой. Мне понадобился человек, который дважды в день должен был приходить в Торговый дом в зону разгрузки. В пять утра и в пять вечера. За два часа в день он получал бы восемь тысяч рублей. Я позвонил и предложил этот вариант. Но тот, подумав, отказался. Подъем в пять утра казался ему непосильным. Работу он пока так и не нашел».
Подобных историй местные рассказывают немало. Многим тяжело дается переход в туристический бизнес и вообще в сервисный сектор. Когда искали горничных для нового туристического комплекса, некоторые дамы возмущенно отказывались. Идти после инженерных позиций «убирать грязное белье» они считали ниже своего достоинства.
«Конечно, город получил серьезную психологическую травму, лишившись комбината. Все сидели на БЦБК и не думали, что придется самим искать работу и придумывать, чем зарабатывать», — считает Татьяна Рабдано. Год назад она с мужем Сергеем переехала в Байкальск из Улан-Удэ. Муж — главный редактор «Байкальской газеты», Татьяна преподает йогу в местном йога-центре. 24 года Татьяна проработала в школе учителем русского и литературы, входила в сотню лучших учителей Бурятии. Но Байкальск, по ее словам, перевернул их жизнь. Теперь вместо уроков русского уроки йоги и бесплатные занятия для детей в детском доме.
В позе бабра*
Йога в Байкальске, не просто йога. «БайГа», байкальская йога, появилась в городе лет семь назад вместе с иркутянином Игорем Щербаковым. Выпускник Иркутской сельхозакадемии, охотовед сначала уехал из Сибири. Жил в Москве, Индии, Финляндии, Болгарии. Однажды из очередной поездки по Индии прилетел к маме и устыдился того, что когда-то хотел уехать из этих мест. Несколько лет Игорь жил в Иркутске и дважды в неделю ездил в Байкальск по четыре часа на электричке преподавать йогу. Постепенно в Байкальске сложился круг учеников. А сама йога мимикрировала под среду. Щербаков убежден: чтобы йога прижилась на новой территории, ее асаны должны ассоциироваться с местными образами природы. Так в байкальской йоге появились позы соболя, кедра, бабра, движения эпишуры и омуля, байкальского дайвера и даже батискафа.
Щербаков так проникся силой места, что купил квартиру и перебрался в Байкальск насовсем. Уже второй год в левом крыле гостиницы «Космос» работает центр Байкальской йоги. Владелец отеля пустил йога-центр за символическую арендную плату: коммунальные платежи и уроки для постояльцев гостиницы. А параллельно с запуском постоянно действующего Йога-центра у Щербакова почти сам собой родился еще один бизнес-проект — самая масштабная из всех частных инициатив, что сейчас реализуются в городе. Игорь и его жена Валентина Головщикова решили собирать и производить травяные чаи из местных сборов. Начали с иван-чая, который Валентине показался самым вкусным. Первую партию сушили дома на кухне, пропуская листья через мясорубку. Придумали оригинальные мешочки для фасовки, название «Байкальский самовар» и выставились с пробной партией на ярмарке «Сделано на Байкале».
Сама по себе идея не была оригинальной, признают предприниматели, но попалась на глаза правильным людям. На ярмарке их заметили представители компании «Травы Байкала» и предложили сотрудничество. Инвестировали в открытие филиала в Байкальске. Закупили специальное оборудование, и в декабре чаеразвесочный цех заработал в здании бывшей столовой БЦБК. Пока производят четыре основных вида чая: ферментированный копорский (иван-чай), сибирский чаговый, чигирский и курильский. Мощности, уверяет Щербаков, позволяют обеспечить чаем весь регион. Только иван-чая за лето заготовили полторы тонны.
* Бабр — старорусское обозначение пантеры, тигра, ягуара, заимствованное через посредство тюркских языков из фарси. В якутском языке это слово (баабыр) обозначает амурского тигра. — ТД
Столица клубники
Интересно, что из промышленного центра Байкальск постепенно и неумолимо становится аграрным городом. Когда-то комбинат формировал 80% его доходов. В 2008 году на комбинате работало 2300 человек, еще более тысячи человек обеспечивали деятельность БЦБК.
Сейчас очередной местный моно-бизнес — клубника. Уникальная климатическая зона с обильными осадками и теплой зимой позволяет получать гигантские урожаи крупной сладкой ягоды. Байкальск объявили столицей клубники. Ягоде установлено несколько памятников на набережной, в июле проводят клубничный фестиваль. Клубникой в Байкальске и его окрестностях засеивают каждый клочок земли, как в центральной России раньше частники сажали картошку. А большинство бизнес-проектов в Байкальске так или иначе связаны с местной флорой.
Предпринимателя Бориса Евгеньевича Брисюка иначе как местным Кулибиным и не называют. Брисюк долгие годы работал на БЦБК инженером по автоматизации химических производств. Но ушел с комбината еще до того, как тот закрылся. Заранее придумывал себе запасной аэродром и все время что-то изобретал. Пробку для газирования воды, технологию по переработке стекла из отходов в пеностекло. Не раз его проекты выигрывали различные местные и областные конкурсы. Экспериментировал Брисюк и с излишками ягод. К примеру, гнал брагу. Но брага не пошла. А с сиропами, соками и вяленой ягодой дело наладилось. Придумал «Байкальский эксклюзив» — оригинальную соковыжималку. Клюква, черника, клубника, жимолость, брусника — из ягод и сок получается, и «сибирский» изюм — вяленая ягода, сохраняющая сочность, вкус и витамины. От традиционных соковыжималок изобретение Брисюка отличается тем, что работает по принципу щадящих технологий и позволяет выделить сок, не измельчая ягоду. За раз чудо-машина может переработать пять литров ягод. Брисюк добавляет сахар, немного воды и получает четыре литра концентрированного сока и два килограмма изюма. Поначалу на переработку одной закладки ягод уходило два дня, сейчас Брисюк доработал технологию, и процесс сократился до 12 часов. Уверяет, что рентабельность бизнеса более 50%.
Мы встречаемся в местной библиотеке. Очень советской — с барельефом Ленина, ведущего детей в светлое будущее, — и вместе с тем душевной. Пенсионеры приходят сюда читать периодику, дети сдают книги и смотрят бесплатно в зале старые детские фильмы. Атмосфера библиотеки и уже немолодой обаятельный Брисюк импонируют друг другу. Свою шайтан-машину он пока не показывает, не хочет выдавать тонкости технологии. Говорит, что продукт оказался востребованным, а ниша не занята. Работает по предпринимательскому патенту, но сертификат соответствия для пищевых продуктов пока не получил. Слишком много нужно на это денег. На заготовках и переработке у него занято десять человек. Брисюк выставляет на стол несколько небольших бутылочек с густой темно-синей, красной и бордовой жидкостью. Дает попробовать: крошечным стаканчиком наливает концентрат и смешивает его с водой. Вкусно все, особенно байкальский изюм. В числе разработок изобретателя — каша с ягодами, мультизлаковый завтрак туриста, офисный обед. Идей больше, чем сил и времени на их реализацию. Брисюк говорит, что хотелось бы развиваться быстрее. Но одному со всем не управиться. Заготовка, переработка, хранение, сбыт, строительство нового цеха. Сокрушается, что давно уже не Кулибин, а так, скорее менеджер, что с удовольствием передал бы надежному человеку всю бизнес-часть, а сам сосредоточился на технологиях. Но дети и племянники живут в Петербурге, и семейного бизнеса не получилось.
Где та молодая шпана?
Специфика моногородов — отсутствие молодежи. Школьники есть, а студентов нет. В Байкальске качественное образование, город инженерно-технический, и уровень образования пока сохраняется. Но родители и учителя с детства настраивают детей на отъезд. У молодежи формируют четкое представление: домой возвращаются только неудачники. «Но в Байкальск приезжает все больше людей из других городов, которые видят плюсы, незаметные местным жителям. И это тенденция», — замечает Елена Творогова, президент Молодежного Благотворительного Фонда «Возрождение Земли Сибирской».
Одна из главных идей для моногородов — самозанятость. Идею спасения утопающих силами самих утопающих активно поддерживает государство как способ борьбы с безработицей.
В 2015 г. на поддержку местных бизнес-инициатив в Байкальске из федеральной и областной казны выделили более 60 миллионов рублей различных субсидий и грантов. Главное условие — предприятие должно быть зарегистрировано в Байкальске, и работать на нем должны преимущественно местные жители.
На месте БЦБК создается особая экономическая зона (ОЭЗ) туристическо-рекреационного типа. Для ее развития нужны новые люди с новыми знаниями, новыми идеями и экологически ориентированными проектами.
Изначально Школа экологического предпринимательства (ШЭПР), организованная Фондом «Возрождение Земли Сибирской» совместно с En+ Group, была ориентирована на молодежь. На две первые сессии в 2012 г. звали только студентов и старшеклассников. Молодежь от 14 до 21 с удовольствием участвовала в проектах: самозабвенно бились, зарабатывали баллы, рисовали проекты. Но, когда проект был готов, и им предлагали помещение и помощь в реализации, молодежь шла на попятную. Для них ШЭПР — как игра в «Монополию». «К четвертой сессии мы все возрастные рамки убрали. Стали ориентироваться на тех, у кого есть хотя бы зачатки готовности действительно что-то делать. У администрации нет сил и времени взращивать совсем сырые стартапы, но готовые идеи они охотно поддерживают», — уверяет Елена Творогова. Например, Щербакова практически уговаривали зарегистрировать ИП и в короткие сроки помогли найти помещение для чайного цеха.
Считается, что наиболее активные жители найдут занятие и источник заработка, будут создавать рабочие места и подтянут менее активных. «Многие местные по старой памяти считают предпринимателей капиталистами, пьющими кровь трудового народа, — отмечает Творогова. — Но большинство из них сами зарабатывают, сдавая жилье туристам, не совсем законно продавая выловленного омуля, ягоды и травы. Не хотят понимать, что давно живут предпринимательством».
