Отношения государства и общественных организаций в нашей стране имеют непростую историю. Ситуация колеблется, словно маятник, от относительно нейтральной до откровенно враждебной. В России постепенно улучшается положение дел с инвалидами и их правами, но холодное, даже бездушное отношение к ним чиновников и обычных людей по-прежнему не редкость.
Историк Алексей Макаров, сотрудник Архива Международного Мемориала, один из немногих, кто помнит и знает, как в Советском Союзе начиналась борьба людей с особенностями за их права, и чего она им стоила.
― С чего начиналось движение в защиту прав людей с ограниченными возможностями в СССР?
― Была легендарная демонстрация колясочников у здания ЦК КПСС в 1956 году. Мы не знаем никаких подробностей, но она упоминается только в мемуарах Юрия Киселева (центральной фигуры в правозащитном движении советских инвалидов — прим. ред.).
Попытки что-то создать предпринимались в семидесятые. Например, была Ирина Виноградова в Иванове, которая в 1973 году пыталась создать общество инвалидов, но власть ей не позволила. Был в 1972 году Геннадий Гуськов, создавший в воронежском доме-интернате электро-техническую мастерскую — через пять лет его активность надоела начальству, мастерскую закрыли и Гуськова отправили в какой-то дальний дом-интернат. А потом был Киселев, у которого начало что-то получаться.
― Кем был Юрий Киселев?
― Во многом он был художником. Инвалид с детства (попав под трамвай, потерял обе ноги — прим.ред.). Один из участников первой политической демонстрации в послевоенном СССР — митинга гласности 5 декабря 1965 года на Пушкинской площади. Он дружил с очень многими в среде московской интеллигенции, и его дом под Коктебелем был местом отдыха диссидентской публики. Это очень не нравилось местным властям, поэтому дом сначала сожгли, а потом снесли остатки.
Давно известно о бесправии человека в СССР, о нулевой стоимости его жизни. Инвалиды бесправны вдвойне. Стоимость их жизни отрицательная. (Из архива Юрия Киселева)
Киселев — это поразительная история! Начал защищать права инвалидов в хрущевские годы, продолжал в брежневские, затем в годы перестройки и до своей смерти в первой половине девяностых.
— Это ведь он организовал «Инициативную группу защиты прав инвалидов в СССР»?
— Киселев создал эту ассоциацию в мае 1978 года, она просуществовала пять лет. В нее входило пять-шесть человек и еще редактор бюллетеня Елена Санникова.
Основная их деятельность была такой: сбор материалов о происходящем, в частности, анкетирование по почте. И это очень интересно, потому что это истории конкретных людей из регионов, совершенно далеких от идеи прав человека, от диссидентских ассоциаций — они просто описывают, что с ними происходит, свою обычную жизнь.
«Работать хочу и очень, от страшной скуки. Профессия есть — зоотехник», — писал Леонид Карачун из Минской области. Он не представлял свою жизнь в «доме инвалидов». (Анкета из архива)
Эти свидетельства обобщались и выпускались документы, велась переписка с советскими инстанциями, зарубежными организациями. То есть не просто фиксирование ситуации, а попытка ее улучшить.
Разумеется, КГБ все это не нравилось. У них были и обыски, и предупреждения, но все-таки, поскольку это были инвалиды, не было уголовных дел. Но в 1983 году арестовали Елену Санникову. Не за деятельность в составе этой группы — она формально даже не была членом, — а за активное участие в фонде помощи политзаключенным и попытку издания правозащитного бюллетеня.
― Как движение в защиту прав людей с ограниченными возможностями приобрело политический окрас?
― Надо понимать, что «Инициативная группа защиты прав инвалидов в СССР» была вынужденно диссидентским движением — любая гражданская активность в Советском Союзе была неугодна власти. Было Всесоюзное общество глухих и было Всесоюзное общество слепых, но, например, не было никакой специальной негосударственной организации, занимавшейся колясочниками. Я уже не говорю про людей с ментальными расстройствами, про это просто еще не шла речь — СССР в этом плане отставал от стандартов, принятых на Западе.
Одно поколение сменяется другим, а помощь приходит единицам. Соты инвалидных квартир, вкрапленных в общий муравейник… никому нет дела до странных «насекомых», заключенных в маленьких коробочках и отделенных от огромного и недоступного им мира непроницаемой стеной пустых обещаний. Ставшая нормой система равнодушия приводит к модификации поведения, превращает людей в духовных инвалидов. (Из архива Юрия Киселева)
У колясочников была масса проблем: вопросы передвижения, быта, который был совершенно неустроен. Не только пандусов не было, но и вся советская архитектура не отвечала нуждам инвалидов. Казалось естественным организовать сообщество людей, которые могут помогать друг другу, делиться опытом, вести переписку с госорганизациями и заграницей. Но поскольку это была активность, неподконтрольная государству, словно говорившая, «что-то сгнило в Датском королевстве» — соответственно, она преследовалась.
― Почему государство не взяло вопрос «на контроль» и не создало собственную организацию?
― Давайте посмотрим на то, что в эти годы происходило в Европе. Надо понимать, что мы сейчас смотрим с нашей современной точки зрения 2016 года, и нам какие-то вещи кажутся естественными. Но тогда до них еще могло не дойти осознание ― не только в СССР, но и на Западе. Конечно, вряд ли была целенаправленная политика именно прятать инвалидов. Скорее это просто была некоторая ущемленная группа населения, которой оказывалась какая-то помощь, но это не было приоритетным вопросом.
Инвалиды у нас фактически и официально делятся на три «сорта». Первый — инвалиды войны и армии. Второго — нет. Третий сорт — инвалиды труда. Инвалиды случая, детства и общего заболевания, как видно, принимаются как досадное недоразумение. (Из архива Юрия Киселева)
― «Инициативная группа» Киселева была частью правозащитного Хельсинского движения?
― Да. Чем вообще Хельсинское движение, если мы говорим о советском правозащитном движении, отличалось от предыдущих? Больше внимания уделялось социально-экономическим правам. То есть не только закрытый список прав человека, но и право на труд, ситуация с инвалидами — все это было в поле зрения. Тем более что у двух достаточно активных людей из диссидентского круга был соответствующий опыт: это Елена Боннэр, которая сама была инвалидом по зрению, и генерал Петр Григоренко. Эти темы были для них не пустыми словами — они сами сталкивались с бездушной советской машиной бюрократии.
Нормальные люди с развитым нравственным чувством не понимают, как можно ставить в столь унизительное положение кого бы то ни было, тем более — инвалида! А в газетах и журналах, по радио и телевидению, в кино воспитывается в народе любовь к животным, человечность….(Из архива Юрия Киселева)
Сначала появился документ Московской Хельсинской группы (МХГ) о необходимости создания движения в защиту прав инвалидов. Тогда же начали появляться правозащитные организации, занятые определенными проблемами: отдельная рабочая группа по психиатрии, христианский комитет по защите прав верующих. А дальше, в мае 1978 года, создается «Инициативная группа защиты прав инвалидов в СССР», можно сказать, дочерняя структура МХГ.
― За время своего существования они успели добиться каких-то существенных изменений?
― Практически нет. Все равно это было важно. Во-первых, у нас сейчас есть конкретные свидетельства той эпохи — мы можем не голословно утверждать, что «инвалидам в СССР жилось не очень», а можем ссылаться на конкретные факты. Во-вторых, советскому руководству все равно писали из стран Запада и интересовались, что у них происходит. И начальникам нужно было думать, что ответить.
За инвалидов некому постоять. Пренебрежительное отношение к их судьбе никого не волнует. Ни разу инвалиды не собирались по инициативе тех, от кого, в конечном счете, зависит их судьба. (Из архива Юрия Киселева)
Какие-то вещи до сих пор актуальны. Например, я недавно посмотрел, когда СССР начал участвовать в Паралимпийских играх — только в 1988 году. А они проводились стабильно с пятидесятых или шестидесятых. И МХГ, в частности, поднимала эти вопросы. Скорее всего, СССР не участвовал по понятным причинам: у нас замечательное государство, и мы не хотим признавать, что у нас есть инвалиды вообще. Да и не было условий для подготовки таких спортсменов, не было идеи включения инвалидов в общую жизнь, в том числе через спортивные соревнования. Была определенная норма, и отклонения от нее не принимались в расчет.
― Память о правозащитной деятельности той эпохи сохранилась благодаря материалам фонда Юрия Киселева?
― Да, но эти документы стало некому собирать после его смерти в 1995 году. История защиты прав инвалидов в СССР, по большому счету, черная дыра. Есть книга одного из участников «Инициативной группы» Валерия Фефелова «В СССР инвалидов нет!», есть архив Киселева. Но, например, сборника документов этой группы нет, в Интернете тоже почти ничего не найти. Что происходило в регионах, мы тоже почти не знаем. Вот, например, эта Ирина Виноградова, о которой я упомянул. Что мы про нее знаем? Ничего. Ничего, кроме 1973 года, города Иванова и факта ее попытки создать такую организацию. Мы даже не знаем, была ли она сама инвалидом.
Глобальная ложь о первом в мире государстве рабочих и крестьян, обеспечившем всеобщую социальную справедливость, заслонила инвалидов от мира и собственного народа. В то время, как граждане СССР все больше осознают те ужасные условия, в которых они живут, и тысячная доля правды о положении инвалидов еще не открыта широкой общественности. (Из архива Юрия Киселева)
Сейчас эта тема снова стала актуальной благодаря Ирине Ясиной. Государственная политика начинает меняться: новые станции метро делают с лифтами, пандусами и так далее. Хотя, что касается людей с ментальными расстройствами, все развивается очень медленно.
― В советские годы ими тоже никто не занимался?
― В советское время это было побочной темой рабочей группы МХГ, занимавшейся расследованиями использования психиатрии в политических целях. Потому что люди, попадавшие в психбольницы, видели, что там происходит, и не могли говорить только про политический аспект.
Но специальных усилий на эту тему не было. Это были прекрасные люди, но они сами частично были порождением советской системы. Например, кому бы в голову пришло защищать тогда права ЛГБТ? Такого движения просто не было, сама тема для них была странная и чуждая. Хотя там были отдельные случаи, когда, например, людей этим шантажировали, им приходилось сотрудничать со спецслужбами, потом они раскрывали свое сотрудничество и их сажали. Но в целом, все это было на периферии.
Мы благодарим Марию Мурадову за участие в создании этого материала.