Обыкновенное горе

«Назло будем жить!»

Светлана Камшилова, село Кокшаровка

Вместе с мужем Сергеем у них двое детей, один окончил институт, снимает комнату во Владивостоке, второй — в армии. Сергей не работает, он инвалид второй группы, врожденный порок сердца. Светлана работает сторожем в детском саду. Бюджет на двоих вместе с пенсией по инвалидности — 31 тысяча рублей. Тянут еще детей, родители пожилые — помогать некому. В девяностые Сергей работал портным и вместе с сыновьями чинил швейные машинки. А когда появились компьютеры, они научились их чинить — так и выживали. На днях было 27 лет, как супруги живут в этом доме. Получили его, когда поженились.

«Да вы не плачьте! Мы уже переплакали! Вот видите, все накрылось водой! Жалко только что поднимали, надрывалися! Че сделаешь?  Вот полпервого мне муж крикнул: «Вода идет!» и я схватила кастрюлю, как раз кашу доваривала гречневую. Бог его знает, сколько нам придется сидеть! И думаю, Господи, ну пусть там уплывет, ну лишь бы в доме не было, лишь бы мебель не пострадала! И я уже по лестнице, уже по колено в воде, она быстро, быстро! Я все смотрела и думаю: лишь бы в доме, лишь бы в доме! Потом все выше-выше.

И уже на крыше стояли, наблюдали, как вода. Я до последнего надеялась, а когда вода хлынула, я на крышу залезла, разрыдалась просто и все! Просто начала рыдать! И все. Я уже ничего не чувствовала, у меня слезы ручьем лились — и все.

Страшно. Особенно ночью. Шум такой, еще же вода ночью шла, вот этот шум, гул, собаки воют. Тьма такая вокруг, жуть такая! так страшно! Я сидела и думала: хорошо у нас дом двухквартирный, по крайней мере его не сорвет и не поплывет никуда!

Утром вышли, баню почти с окном закрыло, я думаю — это ж будет мне с головой! Ну я потом померила — да, получается, мне с головой.

Вот честно сказать, радовало то, что нет детей рядом. Думаю, хорошо, они далеко, хоть за них я не боялась! Я за мужа боялась, он у меня сердечник. И у него смотрю виски поседели прям махом! (плачет) Виски побелели. Думаю, не дай Бог разнервничается и все, хана будет.

Диван воняет, на нем спать невыносимо. Я пыталась его мыть, три ведра воды на него, возле погреба, пусть и стекает, а бесполезно. Вонючее все. Купим, говорю, надувные матрасы.

Слева: Во дворе дома семьи Камшиловых. Село Кокшаровка
Справа: В конце нашего разговора Светлана говорит: «Надо за что-то держаться», Сергей отвечает: «А ты за меня держись!». На заднем плане – разрушенный курятникФото: Виктория Микиша

Честно сказать, даже не знаю, на чью помощь надеяться. Вот честно сказать — ни на чью. У нас люди хватают, говорят в школе помощь была (гуманитарная), а мы что-то даже не знали, пока вот это все выгребали.

Мы сегодня первую ночь ночевали в доме. Неделю жили на чердаке, там тряпки старые кинули. Терпимо, мы привыкшие ко всему. Терпеть привыкли. Ну не одни же мы пострадали. Я как подумаю, они до сих пор на крышах сидят!

Я так в сердцах говорю: какой идиот строил деревню? Вокруг одни речки, одни ручьи! Это же не первое наводнение! Здесь постоянно подтапливает огороды. Ручьи же никто не чистил никогда. как оно при советской власти их еще чистили, я еще пацанкой была, а потом все. За огородом, ручей, он же не чищенный никогда, его там всего забило. Поэтому тонем, огороды топит, поэтому люди страдают.

В Бога верю. Я в сердцах сказала, грешно: «Я ж просила Тебя! Не надо воды в доме!» (плачет). А потом думаю: но все-таки пожалел ведь! Хотя бы баня осталась, не уплыла. Батюшка с матушкой приходили к нам.

Хочется солнышка. Солнышка — чтобы все высохло. Потому что уже устала. Мы всю жизнь выживаем, я сколько себя помню — всю жизнь. Как-то всегда было тяжело. Единственное, может, жалею, что вовремя в город не уехала, когда меня звали.

Спасает чувство юмора, вот если бы не было — уже б действительно руки на себя наложили. Как-то лежим первую ночь, вода шумит, жуть такая. Я говорю мужу: «Вот хотели на море съездить, все лето собирались, так и не поехали. Теперь море само к нам пришло, представь, что мы на корабле!». А тут соседские собаки как завоют! Муж говорит: «Теперь мы в лесу, да?». Вот так друг друга и держим, так и бодримся. Я говорю: «Назло будем жить!»

У нас древняя лампа такая старая, стекло разбили нечаянно. Я все шучу, что лампа Алладина, чтобы джин вылетел. Попросили бы у него дом где-нибудь повыше, чтоб не топило, на каком-нибудь бугорке».

«Как жить? Молча!»

Геннадий Миронов, село Уборка

Живет вдвоем с женой Светланой Будник, она работает на ферме телятницей, он — охранником. Этот дом купили 18 лет назад за две тысячи рублей. Он был ободранный и страшный — как сейчас. Все сами делали — и теперь придется. Только сейчас, говорят, страшней: возраст не тот.

«Ну, вот так и справляемся! Она со слезами, я — с матами. Нас не эвакуировали. Вода 31-го пошла в ночь, вот в начале 11-го нас здесь начало обрезать, пошли потоки, я отвязал собаку и ушел, потому что я знал, что добра не жди. Взял: блок сигарет, телефон и очки. Пошел в деревню — куда идти?

Ночевал на складе возле магазина. Домой зашел на третий день в костюме рыбацком. Че увидел? Да твою ж мать, ты че не видишь, что я увидел?! То же самое я увидел! Только что в хате вот так вот все сложенное. Тем более я первый раз с трассы смотрел, окна торчали с воды пять сантиметров — и все!

Как жить? Молча! Вот так потихоньку разгребаться. Куда зимой идти? Некуда идти! Че у нас, одна деревня ушла под воду? Весь район!

Вчера комиссия подошла и они говорят, три человека: «А че, здесь кто-нибудь жил?». Они сказали, что дом не пригоден к жилью. Но! Будет решать комиссия, выдадут деньги или на строительство, или на покупку. А где вы будете жить — это никого не волнует. Чего я хочу? Лечь в свою кровать и выспаться!

Слева: Как выходишь из дома – шагаешь в вязкую грязь. Светлана укрепляет вход в дом
Справа: Геннадий Миронов делает перерыв в уборке домаФото: Виктория Микиша

Вот, видишь, телевизор смотрим от скуки! Да как он работает?! Когда он под потолком плавал! Как люстра целая осталась? Её подняло. Печка вся просела. Как тут жить? Тут зиму даже не возьмешь. Вот и все.

А на че строиться? Зарплата у ней десятка и у меня десятка. Будем выгребать, как-то сушить кухню, как-то че-то. А иначе куда идти?!

А, ну можно на крыше поспать. Первый раз я змей повыкидывал с крыши — ночь поспал. На второй укусила. А на третий я уже не стал оставаться, ушел. А сейчас уже сколько? Неделя прошла? Если забивать себе голову, то быстро запрыгнешь на вешалку.

Ничего мне не помогает. Помогает, что мне 52 года, что мне некуда идти — я знаю, что мне выживать как-то здесь. Вот и все, больше ничего.

Единственное, днем еще как-то шевелишься — еще ничего, а ночью сколько дней я не могу спать — вот так (закидывает голову наверх, смотрит в потолок): что впереди? Что впереди?»

«Мы спокойные — мы верим»

Светлана Таскаева и Александра Горлач, село Уборка

Хозяйка двухэтажного дома — Светлана. Строила его с бывшим мужем примерно в 1996 году. Сначала купили здесь маленький дом, а потом на расстоянии метра начали строить этот. Строили из опилок и цемента. Муж штукатурил потолки, Светлана — стены.

До наводнения жили вчетвером: Светлана, ее сын Павел с невесткой Сашей и их трехлетняя дочка Софья. Сейчас с ребенком в доме жить опасно: из-за сырости девочка может заболеть астмой

Саша: «Вода пошла 31 августа вечером, мы пошли до свекрови туда, за трассу. И вот я зашла, взяла чемодан и еще все так спокойно. Положила папку с документами, два платья — потому что не знала, что брать — и обувь. Ребенку не взяла абсолютно ничего, потому что забежал мой муж и стал кричать, что вода уже пошла, что она бежит по улице, и я такая: «Одевай ребенка!!!», а он: «Что надевать?», «Да хоть что-нибудь!». И вот я этот чемодан и все, и мы на машину.

А страшно же, мы вышли, она уже течет по дороге. Вода. Мы потом еще возвращались по воде, и вода, она прибыла сантиметров на пятьдесят за полчаса. С моим ростом мне по нос было воды, если стоять на улице.

Мы уехали на последнюю улицу к свекрови. Мы были уверены на сто процентов, потому что бывалые старики говорят: «За трассу ни в коем случае не перейдет». Она со стороны леса и со стороны Чугуевки рванула, и нас как будто вот окружало. Это река Павловка, она впадает в Уссури.

31-го вечером покинули этот дом, а первого мы покидали дом уже другой. Это было первое сентября утро. Дети должны были пойти в школу, я думаю, некоторые себе все уже погладили и собирались, потому что не было предупреждения. У нас же не было сирены. Люди на той стороне (через мост) вообще не знали, что идет вода. Мы даже и не в курсе были, что вообще в принципе будет наводнение, не то что всю деревню зальет, а что оно вообще будет.

Страшно стало, когда в пять утра я приехала и увидела, что через трассу идет вода. И вот я увидела трактор. Женщину спасают на тракторе! Там ковш, как бульдозер, она прям в ковше, я увидела, как она с него слазит. Мы обратно детей в кучу, еще соседские дети, и мы рванули в Чугуевку. Но мы туда проехать не смогли, потому что на дороге уже шла вода. Поехали в Арсеньев и вот отсиживались там три дня».

Светлана: «Мне было страшно, когда я увидела, сколько машин остановилось, не пропускали машины. Это люди, которые ехали мимо в Терней, в Дальнегорск. Они тут затормозили на несколько дней, четыре или пять. Перед магазином жили, все скупили, женщина зашла, купила себе трусы мужские, чтоб переодеться! Панталоны бабусячьи вот такие — все покупали! Поили чаем их, покупали колбасу, у них не было денег!

У нас была паника, почему такая серьезность, почему их не пускают? Это когда проблема возникла с селами Антоновка и Шумный. Потом женщина залетела, говорит: мы видели, как плывут бараны и коровы, просто тонут! Тут нам стало страшно. А потом нам звонят через 20 минут и говорят: все! Вода пошла.

Слева: Светлана и ее невестка Александра. Им повезло – у них есть второй этаж, который не затопило. Но женщины переживают: выдержат ли промокшие стены давление второго этажа
Справа: Дом Светланы Таскаевой. Здесь был зал со светлыми обоямиФото: Виктория Микиша

И вот люди ждали, когда это все закончится, когда откроют трассу. А там просто нет дороги! Там земля обрыв, метров шесть, яма туда, в бездну. Просто проваленный асфальт кусками. Очень страшно было.

Баранов выгнали, они на сопке стояли, а потом они домой поплыли. Против течения. И все стадо там погибло. Один выплыл — унесло течением.

И я первый день, когда пришла, поднялась на второй этаж, решила переночевать. И был дождь. И мне все казалось, что я сейчас проснусь, а мчсовцы уже у окна на втором этаже и будут мне руку подавать, и я буду вылазить. Так страшно было, да. А я коллегу спрашиваю: «Как ты поняла, что ты тонешь?» А она говорит: «А я то ли рукой то ли ногой, с кровати раз — а там вода»».

Саша: «Нам жалко больше наши стены, нежели наше барахло всякое».

Светлана: «Орхидеи выжили. Мы выбросили стенку, мы выбросили мягкую мебель, уголок. Стенка новая была. Жалко — фотографии. Я два дня плакала, когда перебирала фотографии. Все детство детей — казалось вся жизнь! Дочь меня успокаивала-успокаивала по телефону. А сама приехала, перебирает свои фотографии и плачет! Что поделаешь, оно все вонючее такое, его не спасешь. Начинаешь вытаскивать, и краска остается на пленочке.

Десять дней прошло, мы сегодня первый раз пришли домой. Друг у меня есть, я не собиралась приходить к нему жить. Но так получилось. Он мне говорит, что я его русалка. Довольный! Заведующая говорит, что он самый счастливый в деревне, что ему русалку волной море прибило! (смеется заливисто, радостно)»

Саша: «Мы написали заявление на непригодность к проживанию. Мы понимаем, что тот, кто не будет за свои права бороться, он возможно не получит ничего. Мы на федеральные каналы пытались. Мы были на последних сводках, а на первой — форум во Владивостоке. Мы уходили под воду — а тишина, показывают форум, все хорошо».

Светлана: «Я свой дом смотрела с трассы, когда вода спала — я смогла выйти на трассу. А его просто нет. Я не могла найти, я знала, что где-то за большим деревом, там просто море. Эмоций вообще не было, я просто смотрела. Ничего не чувствовала, как зомби была! Я заплакала через несколько дней».

Саша: «Да, мы не плакали»

Светлана: «Мы не ели, во-первых. Пили кофе вот так автоматически. Я не понимала ничего».

Саша: «Потому что не понимали, что дома нет, а если есть, то в каком он состоянии».

Светлана: «А люди едут и говорят: «Как вы тут выжили?» Мы сами еще не понимаем, как это страшно было.
Вот эта стенка такая красивенькая тут была, вот недавно мой день рождения, мы фотались здесь. У нас хорошо так было! Я сейчас вспоминаю! Все беленькое, красиво. Сейчас только на фотках посмотреть — и все.
Я вообще хотела все бросить и уехать, потом я представила, сколько я сюда вложила труда — конечно, мысли всякие были».

Саша: «У нас как будто он разрушен, как после бомбежки. Комиссия особо и не смотрели. Сразу стали заполнять заявления, спросили: «Что у вас пострадало?». Мы говорим: «„Холодильник, плитка, микроволновка». Сказали, микроволновку не пишем, потому что это роскошь считается. Мы говорим, понимаете, у нас второй этаж, он давит на эти стены — мы не уверены что стены выдержат. А весной расколется на две части вдруг? Все же может быть. Не веришь же, что с твоим домом такое может произойти. Я поеду жить в Чугуевку, сестра идет на встречу, буду там у нее.

Мы спокойные, потому что мы верим! Верим в наше государство, в президента, что он нас не оставит. И все надеются. Может, мы зря надеемся? Мы позитивно мыслим, потому что думаем, что к новому году, мы все здесь отремонтируем, ну надеемся».

Светлана: «Первые два дня дома вонь такая стояла. Говна. Вот верхний слой попрозрачней, а что осело скользкое. Мы баню первую чистили, руками. Доча говорит: «Лопату надо», так лопаты-то нет. И одевать нечего. Нам тут помощь привезли, а идти стыдно, ты знаешь. Никогда ж не ходили, никогда не просили. А потом я подумала: это ж все-таки для нас привезли. Ну пошли, трусы нашли. Представляешь, трусы, носки — чужие надели!

А мы же тут еще спасали мчсовцев! Пришли к нам в магазин, говорят: «Девчонки, выручайте, нам нужно какое-нибудь мясо. Пацаны есть хотят. Давайте мы вам сухпайки, а вы нам — мясо». Ну что? Мы отдали им мясо, и надавали лаврушка, лук — что они на борщ хотели. Мы эти деньги записали на себя, получилось у нас по 371 рублю на человека. Он уходит и говорит: «Девчонки, вы не понимаете, что вы сделали! Спасти спасателя — стать сверхспасателем!». Я такая: «Служу отечеству!»» (Смеется).

Светлана: «Стены будут высыхать и мхом покрываться, это же опилки. С восьмого на девятого вторая вода пошла. И не могу! Хочу домой, ноги идут, сердце хочет»

Саша: «А как ночью? Говорит, отвезите меня туда. Здесь вода. Говорит, отвезите меня. Говорю, нет, никуда не пойдете. Куда ночью тащиться? Человек не может оставить свой дом. Вот в чем дело».

Когда мы прощаемся, к Светлане приезжает дочь, они обсуждают, что будут сейчас ногти красить. Светлана говорит: «Я синие хочу. Завтра на работу».