С улицы Надежды

10 ноября 2015 года Зинаида Владимировна Князькина аккуратным женским почерком написала отказ от сына, инвалида первой группы Владимира Петровича Миронова, упаковала вещи, прошла, не взглянув, мимо десятимесячного внука Жени и уехала за две тысячи километров домой в Оренбургскую область. Вообще-то она приезжала вроде как за сыном ухаживать, но больше — подождать, чтобы он умер, и увезти на родину похоронить.

Как-то раз, когда Володина жена Света перематывала повязки ему на ногах, мама предложила, не стесняясь, сдать его в интернат: «Ты, Света, молодая, да и мне жить надо», — сказала она очень просто.

Про маму в этом тексте больше не будет ни слова, но Володя до сих пор не понимает, за что она его бросила, думает, может он в чем-то перед матерью провинился…

Вот описание жизни семьи Мироновых.

Первой в доме встает Света. Это 6.30. Она будит спящую рядом Дашу и собирает ее в детский сад. Даше три года. Владик, которому девять, спит на двухэтажной кровати, естественно, наверху, но сегодня он ночевал у бабушки с дедушкой. Даша и Владик — Светины дети от первого брака (это я так, для протокольной точности). На диване продолжает сопеть маленький Женя, а внизу примостилась Мамуля. О ней речь еще впереди. Света и Даша выходят из дома без четверти восемь, ровно в восемь Даша должна быть в детском саду, иначе не пустят, хоть и детское учреждение, а все строго там, как у взрослых. Слава Богу, у Светы есть «Лада Калина», без машины Света совсем пропала бы. Света едет на работу, а потом приезжает в обед, чтобы забрать Владика и отвезти его в школу во вторую смену.

Глава семьи Володя Миронов живет на отдельной кровати у окна.

Это не потому, что они со Светой поссорились, а потому что Володя парализован. И кровать у него специальная, с противопролежневым матрасом и продольной металлической балкой, которую сделали Володины друзья в надежде, что он когда-нибудь сможет за нее держаться. Матрас — тоже братская помощь неравнодушных людей. Еще друзья сделали шведскую стенку, пока что, правда, на ней сушится белье, да время от времени по стенке лазает непоседливый Женя.

Инвалидом Володя стал за несколько секунд. 30 августа 2014 года он ехал на Светиной «Ладе Калине», навстречу ему тоже кто-то ехал, забыв выключить дальний свет. Володя, ослепленный фарами, не справился с управлением и въехал в дерево. 

Крови не было, только сломанный позвоночник.

Света на тот момент была на третьем месяце.

Володю она нашла в коридоре больницы. Он лежал на каталке, и никто к нему не подходил. Дежурный врач сказал Свете по-простому — да у него документов нет, чего его смотреть-то… Света аж задохнулась от его ответа. Это была первая битва с медициной. Мироновы ее выиграли: благодаря Светиной настойчивости через несколько часов Володя был доставлен в Краснодар на вертолете санавиации и блестяще прооперирован доктором Волынским.

Читайте также Море снаружи   Это история про то, как летним днем может оборваться молодость или даже юность  

Равнодушных врачей, забывших клятву Гиппократа, Света с Володей встретят потом достаточно — один будет прямо говорить, что Володя не выживет, и нечего стараться, другой хамским тоном сообщит, что Света Володе никто (Мироновы на тот момент не были расписаны), и пусть-ка она пойдет из больницы вон, третья, придя к ним домой, встанет, зажав нос, в двух метрах от Володиной кровати, велит Свете надеть перчатки и щупать нагноения…

Света, юрист и учитель истории и права, научилась с ними бороться и добиваться того, что Володе положено по закону. Только вот сил и нервов на это уходило столько, что иногда казалось, сама не выживет. Однажды Володю потеряли при перевозке из Крымска в Краснодар, Света обзванивала все больницы и морги, потом выяснилось, что просто где-то неправильно передали информацию, в другой раз он исчез из реанимации, и никто вообще не мог ей ответить, где муж, а он лежал в соседнем отделении, в палате за закрытой дверью, просил есть, но люди в белых халатах не обращали на него никакого внимания… Она рыдала, падала, беременная, в обмороки и снова упрямо шла за него сражаться. Главное сражение было в больнице — вертеть Володю, чтобы противостоять пролежням. И Света вертела. А когда уже совсем не могла этого делать из-за живота, стала платить по 500 рублей санитаркам на смене, они, правда, не очень старались, но все лучше, чем если бы он один лежал. Света строчила жалобы и письма во все инстанции, буквально выгрызая из государства  помощь, которая положена была Володе по закону, рассылала письма во все благотворительные фонды подряд, раздавала людям листовки с просьбами о помощи мужу и, задыхаясь от беспомощности и внезапно свалившейся беды, неотступно думала об одном — чтобы выжил.

Потом она скажет:

«Думала — вот пусть что угодно, только чтобы живой».

Он выжил. Но отсутствие доброкачественного ухода привело к дополнительным операциям и изуродовало Володино молодое, сильное тело.

Всего за время после травмы было у Володи 10 операций,  две из них — сложнейшие, и в позвоночнике у него теперь, как у фигуриста Плющенко, стоит биопозвонок. Про Плющенко это мне Володя сам рассказал, я не проверяла. Стоимость  такого позвонка миллион двести тысяч. Света, как услышала цену, так и села, не было таких денег и близко. Оказалась, на операцию есть квота, и Света, пробегав как Савраска четыре дня, выбила ее. Я бы очень хотела сказать «получила», но не выходит — именно выбила.

Все остальные восемь операций — позор и приговор государственному здравоохранению, потому что это были операции по удалению пролежней и последующая пластика кожи. Пролежни ведь почти всегда результат небрежного отношения к больному. А у нас уже вроде как нормой стало, что ухаживать за человеком в госбольнице должны родственники, а не профессионалы. Нет родственников — пиши пропало.

А как Света беременная могла ворочать большого здорового мужика? 

Никак. 

А потом как — с тремя-то детьми? 

Тоже никак. 

И вообще, почему это должна была делать она, а не те, кому положено?

Были в жизни Володи, конечно, и совсем другие врачи — настоящие, заботливые, видящие в каждом пациенте прежде всего человека, они-то и спасли его. На самом деле медицина наша вовсе не плохая и не отсталая, но все в ней, как и вообще все в стране, зависит не от закона и установленных правил, а исключительно от того, в чьи руки ты попал. И это всегда уравнение с неизвестными.

22 января 2015 года Володе делали очередную операцию. Света волновалась больше обычного — в результате в этот же самый день после обеда родился Женя — раньше срока на месяц.

Сегодня Женя  просыпается в девять утра, и все тут же приходит в движение. Женя прискакивает к папе, влезает на кровать, и они вместе смотрят в окно, Женя выискивает во дворе птиц, тычет в них пальцем и кричит «Кар!», а Володя радостно смеется, гладит малыша  и ведет с ним беседы.

Теперь, через два года после аварии, Володя умеет делать вот что: шевелить плечами, закидывать руку за голову, поднимать килограммовые гантели, напрягать ноги, переворачиваться с боку на спину, чесать нос, посылать смски, взять ладонями яблоко и бутылку с водой. Это все — огромные достижения, начинал Володя с полной неподвижности. Держать что-то пальцами Володя не может вообще никак, они его просто не слушаются. Володины руки немного напоминают кошачьи лапки — пальцы вроде есть, но действовать по отдельности они никак не могут. Для развития мелкой моторики Володя подолгу покусывает пальцы, надеясь, что чувствительность вернется.

Но самое главное, что Володя может делать руками — это обнимать своих детей и жену. Он делает это много раз в день и всегда — с удовольствием.

Встает Мамуля. Мамуля — мать Володиного товарища детства. Жизнь у Мамули была страшна — двоих ее сыновей убили. Осталась только дочка со внуками в деревне под Оренбургом. Мамуля оставила им свою пенсию и переехала в Крымск к Мироновым ухаживать за Володей. Бесплатно. Делает Мамуля все аккуратно, точно и удивительно спокойно. А вообще-то она работала дояркой, боится больших городов и тоскует по сельской жизни.

Мамуля кормит Женю варениками, потом чистит Володе зубы, (чищеные зубы прямо у него пунктик какой-то, он когда в больнице очнулся, первое, что захотел — зубы почистить) умывает Володю из голубой пластиковой миски, занимается всякими там катетерами и прочим таким, поит Володю кофе. Всегда из чашки. Это Света с Володей решили — никаких поильников, никаких привычек прикованных к кроватям людей. Кстати, в доме Володю никто никогда не называет инвалидом, просто говорят детям, что папа болеет.

Потом Володя звонит Свете: «Зая, ты доехала? Все в порядке? Работы много? Позвони в обед».

И рассказывает мне:

«Мы когда познакомились, все стали вокруг говорить — да ты че, Вовка, на фиг она тебе сдалась-то с двумя детьми, а Свете — да ты че, Светка, да он же поматросит и бросит… А у меня детей после армейской травмы вовсе не должно было быть. Когда оказалось, что Света ждет ребенка, я чуть с ума не сошел от счастья. Уже после аварии, в больнице, все время об одном думал: только бы дожить до его рождения. Вот дожить, увидеть, дотронуться — а там и помереть можно. Сейчас помирать совсем не хочется, хочется увидеть, как вырастут».

Света потом мне скажет:

«Я была одна с двумя детьми. И он мне просто начал помогать. Сказал, ты хороший человек, и я хочу с тобой дружить».

Так все и началось.

Володя:

— Я раньше жил — берегов не видел, краев не замечал. А теперь ценю очень малые вещи в жизни, пустяки, которые сам сделать уже не могу, — вроде — самому встать и сварить кофе или шарик в руку взять. Радуюсь каждому маленькому ветерку.

— А о чем больше всего жалеешь? — спрашиваю я.

— Давит, что не могу просто помогать Свете жить! Она приходит с работы, я вижу, что усталая, а я кошелку у нее из рук взять не в состоянии…

Немощность очень мучает Володю.

Света:«Я не могу понять, как это у него получается, но я ни на один праздник не остаюсь без цветов! Володя вообще очень добрый человек, детям никогда ничего не жалел, это я могу сказать им “нет”, а папа всегда “да” скажет. Приятно понимать, что любимый мужчина делает все для твоих детей».

Мамуля моет полы, вешает на балконе белье, заваривает чай. В гости заходит соседка, бабушка Наташа, главный мироновский друг в доме. Они с Мамулей пытаются приклеить отвалившееся стекло у очков, Володя дает ц.у., как это делать, и тихо над ними посмеивается. Потом Мамуля, кряхтя, приподнимает Володю, он плетью повисает у нее на руках. Мамуля пересаживает Володю в инвалидное кресло, перестилает кровать, меняет белье — каждый день — и предлагает вывезти Володю погулять. Света так завела, чтобы обязательно выходить гулять, — в доме, где Мироновы живут, есть пандус. В выходной после зарплаты Света сажает Володю в машину, и они едут в магазин делать покупки, как самая обычная семья.

Гулять Володя идти сегодня не хочет, плохо себя чувствует, сидит в кресле, мы с Мамулей, как можем, растираем его ноги.  

— А кем ты хотел быть? — зачем-то спрашиваю я.

— А кем хотел, тем и стал. Сварщиком. Эх, да я бы и сейчас, сидя в инвалидном кресле, мог бы им быть, мне бы вот только руки хоть как-то восстановить, я бы сварочный аппарат купил, только бы руки…

Я беру соломинку, вставляю ее между средним и указательным пальцами Володиной правой руки, надеясь на чудо. Чуда не происходит, соломинка соскальзывает на пол. Володя с тоской смотрит в окно. Каждый день он пытается тренироваться с гантельками и мячами, не дает себе поблажек, но пальцы по-прежнему совсем не слушаются его.

Все молодое и прекрасное тело Володи иссечено, оно в заплатках из кусочков его собственной  кожи, шрамы от пролежней повсюду, вырезан огромный кусок из попы, одна нога почти в два раза тоньше другой, столько мертвой гноящейся ткани пришлось удалить. Движения в ногах нет никакого — даже пошевелить ступней Володя не может.

— Смотрите, — говорит он мне. — Кажется, чуть-чуть получается.

Я смотрю — на ноге отчаянно бьется синяя жилка. Больше ничего.

Руки может попробовать восстановить хороший реабилитолог, но в Краснодарском, совсем не бедном крае нет ни одного реабилитационного центра для таких, как Володя. И в любом случае реабилитация теперь в России — платная.

А денег у Мироновых нет.

Пенсия Володи одиннадцать тысяч восемьсот, Женя получает за папу тысячу триста, зарплата Светы четырнадцать тысяч, папа Владика и Даши алиментов не платит, но иногда делает детям подарки, Даше вот недавно подарил золотые туфельки, как у девочки Элли из «Волшебника Изумрудного города», и то хорошо. За квартиру платят семь тысяч в месяц. Света, слава Богу, добилась компенсации за коммуналку. По социальному страхованию Володя получает памперсы, пеленки, четыре мочеприемника вместо двенадцати необходимых и два катетера вместо четырех — доктор ошиблась, неправильно записала в индивидуальном плане реабилитации. Катетер стоит пятьдесят рублей, а мочеприемник — сорок пять. Чтобы ошибку исправить, нужна целая комиссия, которая должна приехать к Володе из Краснодара… Памперсов Володе хватает с лихвой, остатками они делятся с хосписом, в котором Володе довелось полежать, когда Свете совсем невмоготу стало с грудным ребенком каждый день в больницу ездить — ворочать мужа. В хосписе за Володей ухаживали как дома, с тех пор Мироновы с ним дружат.

Света и дети прописаны в маленькой квартире Светиных родителей, а Володя прописан там временно, на пять лет. Жилье же Мироновым не светит вообще никакое. Никогда. Чтобы взять кредит на квартиру, надо иметь зарплату в пятьдесят тысяч — это не их вариант. Материнский же Светин капитал в пятьсот тысяч просто пропадет, потому что, чтобы в придачу к нему получить миллионную субсидию и купить жилье, надо еще иметь миллион на счету — ну, во всяком случае так объяснили в администрации района, сказав, что деньги вполне можно на несколько дней одолжить у родственников, ну просто, чтобы в банке счет показать. В администрации еще очень удивились, что у Светиных родственников нет миллиона…

Недавно Света с детьми получила статус малоимущих и встала на очередь на жилье. Номер их очереди — 494. С 1984 года в Крымске по этой очереди не получил квартиру ни один человек.

6 мая этого года Света и Володя поженились. Света была в белом кружевном платье, а Володя — в красивой рубашке. Пожениться оказалось тоже не просто — сначала надо было взять для Володи справку у психиатра о здравом уме и памяти, потом позвать нотариуса, который должен был зафиксировать, что Володя разрешает другу расписаться за себя, потому что сам не может. Нотариус затребовал десять тысяч рублей. Тут Света так взбесилась, что написала президенту и спросила, имеет ли право инвалид первой группы жениться бесплатно?

Через несколько дней оказалось, что имеет, и они стали мужем и женой Мироновыми.

Мы все думаем, что бедность — это когда все в зипунах сидят, жрут мерзлую картошку, а вокруг пол земляной и нечесаные дети. Но ведь это не бедность, а пьянство. Бедность — это когда лекарства не на что купить и приходится ждать, стиснув зубы, до зарплаты, как это делают Мироновы. До аварии они жили вполне себе хорошо, Володя зарабатывал по восемьдесят тысяч, денег накопили триста тысяч, хотели дом строить. Все сбережения уже давно ушли на Володину болезнь, а она продолжает требовать еще и еще. Одного перевязочного материала в месяц приходится покупать на 20 тысяч.

От старой, сытой жизни остались у Мироновых два смартфона с фотографиями Володи до аварии, да выручающая всю семью «Лада Калина».

Если вы думаете, что история Володи Миронова какая-то особенная, из ряда вон, то вы очень ошибаетесь. Вот сейчас в фонде «Живой», который помогает с реабилитацией, таких, как Володя, сорок шесть человек. Сейчас прием заявок временно приостановлен из-за недостатка средств. Фонд «Нужна помощь» собирает деньги на административные расходы  фонда «Живой», чтобы его сотрудники могли продолжить свою работу. Если они соберут необходимые средства, то к кому-то из тяжело больных взрослых могут вернуться речь или движение. А лично Володя Миронов сможет поехать в подмосковный реабилитационный центр «Три Сестры», где сделают все возможное, чтобы вернуть его рукам чувствительность. Под Новый год и Рождество «Три Сестры» дают пятидесятипроцентную скидку. Володя Миронов может начать реабилитацию уже на этой неделе. Все зависит от вас. Лучшего подарка для Володи и его удивительной жены Светы на Новый год не может и быть.

Читайте также Ирина Ясина: Когда не хочется жить   Ирина Ясина рассказывает, как помочь тем, кому не помогает почти никто  

Спасибо всем, кто откликнется.

Я хотела  в самом конце перечислить фамилии врачей из Краснодара и Крымска, которые остались верны Гиппократу и спасли Володе Миронову жизнь. Это доктор Костин, доктор Абкаримов, доктор Матевосян и доктор Медведев. Я рада, что они есть и были рядом.

И вот что еще: я уходила от семьи Мироновых с полным ощущением счастья. Наверное, так всегда бывает, когда прикасаешься к настоящей большой любви.

Помогите  «Живому». Помогите Володе.

Оформить пожертвование на любую сумму вы можете прямо сейчас. Лучше всего, если это будет регулярное ежемесячное пожертвование. Спасибо вам!