Иван Беляев из клана Тигров

Гроб из дверей русской православной церкви в Асунсьоне вынесли восемь человек. Кто это будет, решили заранее, на государственных похоронах случайностей не бывает. Военный министр Парагвая и его заместитель, еще несколько министерских чинов и соратники покойника по Чакской войне. Тело перевозили в Общество отставных ветеранов для гражданского прощания.

На козлах рядом с кучером сидел вождь индейского племени чамакоко. Под моросящим дождем за повозкой шли сотни индейцев и пели «Отче наш» из уважения к своему другу и покровителю, русскому генералу, легшему в парагвайскую землю в 1957 году.

***

1917. Исход

За сорок лет до этого невысокий щуплый человек в военной форме и очках вышел на перрон Псковского вокзала. Город был обновленный, революционный — всего неделю назад Николай II подписал здесь Акт об отречении от престола. На выходе его окружили солдаты, расхристанные, веселые и злые. Командующий ими унтер-офицер крикнул: «Снимай погоны, ваше благородие, закон вышел — нет больше ни царей, ни генералов, ни войны!» Слегка заикаясь, генерал-майор Иван Тимофеевич Беляев сказал: «Дорогой мой, я не только погоны и лампасы, я и штаны поснимаю, если вы повернете со мной на врага! А на «внутреннего врага» против своих я не ходил и не пойду, так вы уж меня увольте!» Солдаты расступились и пропустили несолидного генерала в город.

И.Т.БеляевФото: Wikimedia Commons

В своих воспоминаниях Иван Тимофеевич Беляев говорит, что испугаться мешала «ненастоящесть», фантомность происходившего. За пару недель до его приезда во Псков подчиненные ему солдаты готовы были растерзать своего командира за отсутствие красного банта. Он восемь часов объяснялся с антивоенными агитаторами в своем полку, отказавшись взять на этот разговор других офицеров и даже оружие, и вышел из военной палатки невредимым.

Повоевать «против своих» Ивану Тимофеевичу все же пришлось — командир батареи в Добровольческой армии, затем инспектор артиллерии армии, потом обычный путь русского офицера в 1919 году — турецкий Галлиполи, Болгария, Сербия.

До революционных событий карьера Беляева тоже развивалась стандартно — сын потомственного военного, окончил кадетский корпус, потом Михайловское артиллерийское училище, гвардии подпоручик, служба, жена, дом. Сбой случился в 1906 году — неожиданно скончалась его первая жена, и Беляев женится вновь по большой любви на купеческой дочке. Гвардию пришлось оставить, такой брак нарушал одно из многочисленных гвардейских правил чести.

Супруга И.Т.БеляеваФото: Portal Guarani

В 1913 году Иван Беляев, уже подполковник, составил Устав горной артиллерии, горных батарей и горно-артиллерийских групп, обобщив многолетний опыт, определив правила и схемы взаимодействия артиллерии с остальными войсками. Вскоре его применили на практике: Россия вступила в Первую мировую войну.

Беляев, человек тихий, кабинетный, деликатный — жена называла его «Заинькой», это же прозвище переняли близкие друзья — воевал храбро. Получил Георгиевский крест, лично возглавив атаку и, отбив важную стратегическую точку, был тяжело ранен, но после лазарета участвовал в легендарном Брусиловском прорыве.

Новой власти генерал-артиллерист был очень нужен, но он даже мысли не допускал о сотрудничестве. Беляев считал себя человеком чести и был рьяным монархистом, пускай русская монархия и закончилась.

1924. Русский Парагвай

Иван Беляев в ПарагваеФото: Из архива Государственной публичной исторической библиотеки России

«Я мечтал об одном. В море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и взрастить те качества, которыми создалась и стояла Россия. Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времен, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые начала для будущего. Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти ее честь», — пишет Беляев в своих мемуарах. Спасать честь России генерал решил действиями, а не словами.

В 1923 году Иван Беляев вместе с женой приезжает в Буэнос-Айрес. Четыре года в европейской эмиграции он встречался с бывшими соратниками, заводил новые знакомства, искал выходы на государственных деятелей — все это для того, чтобы создать «Русский очаг», колонию патриотической эмиграции. Идеи его успехом не пользовались, его считали сумасбродом, мечтателем, некоторые даже подвергали сомнению его чин, слишком уж был не похож на генерала Иван Тимофеевич. Отчаявшись достичь успеха в Старом Свете, он уехал в Новый.

Аргентинские старожилы от идей Беляева «о русском ядре» пришли в ужас. Все правила их жизни уже сложились, русское общество боялось смуты, которую мог внести в их налаженную жизнь этот беспокойный человек.

Отчаявшись, Иван Беляев переезжает в Асунсьон, город своей детской мечты. Еще семилетним мальчиком Беляев нашел в родовом имении карту столицы Парагвая. Ребенок не сошелся со второй женой отца и любил проводить время один, на чердаке, читая книги или разбирая пыльные коробки с архивом деда, суворовского адъютанта. Как попала карта Асунсьона в село Леонтьевское Гдовского уезда? Бог весть.

1933. Начальник Генштаба

В начале двадцатого века Парагвай представлял собою жалкое зрелище. Страна с трудом поднималась из руин войны с Тройственным союзом Бразилии, Аргентины и Уругвая, ставшей национальной катастрофой. Потеряв больше трети территории и двух третей мужского населения, выплатив огромную контрибуцию победителям, Парагвай перестал играть существенную роль в Латинской Америке. Несмотря на бесславный финал, Беляев восхищался мужеством Парагвая, бросившего вызов своим могущественным соседям.

К идее «Русского очага» правительство Парагвая отнеслось благосклонно — страна нуждалась в специалистах. В июне 1924 года военный министр Скенони передал Беляеву согласие на создание русской колонии. Первым делом Иван Тимофеевич должен был обеспечить прибытие в страну 12 специалистов: инженеров, путейцев, геодезистов, конструкторов. Им давали жилье и жалование от двух с половиной до пяти тысяч песо, столько же получали в то время депутаты местного парламента. На призыв, опубликованный в одной из белградских газет, сразу откликнулись несколько десятков русских эмигрантов. «Все мы были сторонниками и ревнителями монархического строя, — вспоминает Беляев. — Считали, что нужно трудиться и воспитывать молодежь в русском духе. Все затормозила война».

Одно из воззваний инициативной группы БеляеваФото: Из архива Государственной публичной исторической библиотеки России

Пограничная Чакская война 1932–1935 года между Парагваем и Боливией за область Гран-Чако стала самой кровопролитной латиноамериканской войной XX века. Начало ей положила найденная в конце 1920-х годов нефть. Ее предполагаемые месторождения были на индейской «промысловой земле», в малолюдной и жаркой полупустынной местности в бассейне реки Парана.

Сообщения того времени о находке полны выдумок и предположений, и подтвердились нефтяные запасы на этой территории только в конце 2012 года, но в первой половине XX века неопределенность не помешала двум государствам начать подготовку к войне. К войне, в которой у Парагвая не было шансов.

У Боливии были танки и огнеметы, а у Парагвая нет. У Боливии было в шесть раз больше крупнокалиберных пулеметов, почти в три раза — автоматического стрелкового оружия, в четыре раза — винтовок, чем у Парагвая. В небе против 60 боливийских самолетов Парагвай мог выставить только 17 старых самолетов. Кроме того, Боливию поддерживали могущественные США, а Парагвай — Аргентина, да и то в основном морально. В дело вступили крупные нефтяные концерны: «за» Боливию выступала американская Standard Oil, а Парагвай поддерживала англо-голландская Shell Oil.

Боливийской армией командовал генерал-майор Ганс Кундт, потомственный военный и участник Первой мировой войны, реорганизовавший армию по прусской модели. Вместе с ним на разных должностях служили еще 150 немецких офицеров — боливийское правительство привлекало их большими жалованиями и моментальным повышением в звании.

К началу войны Иван Беляев был генерал-инспектором парагвайской артиллерии, а в армии этого государства служили восемьдесят русских эмигрантов.

Генерал-майор Ганс Кундт (в центре), командующий боливийской армиейФото: Bettmann/Gettyimages.ru

Почти сразу после начала боевых действий героически погиб Василий Орефьев-Серебряков, «Эль капитан русо», возглавлявший один из лучших полков парагвайской армии. Он повел свой полк в штыковую атаку в безнадежной ситуации и первым пал под огнем противника.

Бывший лидер Белого движения Антон Деникин опубликовал по этому поводу едкую статью о русских офицерах, бессмысленно погибавших на чужих войнах. Ему, тоже в печати, ответил друг Беляева, князь Язон Туманов: «Парагвай одна из немногих, если не единственная страна под луной, где нет и не было «русских беженцев». Эта маленькая и бедная страна нас приняла с самого же начала так, как она принимает представителей любой страны. Небольшая русская белая колония уже много лет живет здесь так, как, наверное, она жила бы у себя на родине: русские доктора здесь лечат, а не играют на гитарах в ресторанах, русские инженеры строят дороги и мосты, а не вышивают крестиками, русские профессора читают лекции, а не натирают полы, и даже русские генералы нашли применение своим знаниям и служат в военном ведомстве». Применение своим знаниям нашел и генерал Беляев, возглавивший в 1933 году Генштаб Вооруженных сил Парагвая.

Маленький Парагвай, сильно уступавший Боливии, неожиданно выиграл главное сражение этой войны — Битву за Нанаву. Всю военную операцию разработал генерал Иван Беляев, 13 раз выезжавший с экспедициями в Чако еще до войны.

Иван БеляевФото: Wikimedia Commons

Боливийцы сильно продвинулись вглубь территории Парагвая — и индейцы по плану Беляева перерезали им снабжение. По приказу командующего Генштабом Нанаву окружили минными полями, вырыли окопы и возвели доты. Ганс Кундт вновь и вновь бросал лучшие силы своей армии на штурм, но ничего не получалось, боливийские силы гибли без всякого смысла. Не помогали даже танки — специальные отряды парагвайцев, обученные русскими специалистами, устраивали на них засады и сжигали на дальних подступах.

Штурм города, открывавшего дорогу на столицу Парагвая, провалился. Кундта отправили в отставку. Позже он говорил в интервью, что проиграл из-за белоэмигрантов: «Все указывало на нашу победу, а мы проиграли, потому что русские вели себя в бою словно сумасшедшие».

После еще нескольких кровопролитных сражений Парагвай и Боливия решили заключить перемирие. Стороны торговались на Чакской мирной конференции в Буэнос-Айресе, а генерал Беляев начал свою третью, уже «мирную» жизнь.

Друг индейцев

Одно из изданий инициативной группы БеляеваФото: Из архива Государственной публичной исторической библиотеки России

Этнографическими исследованиями территории Чако Иван Тимофеевич занялся еще до войны. В парагвайских архивах хранится его научное наследие: записки, картографические наброски, исследования климата и биологии бассейна реки Парана. Часть архива вывезли в СССР и поместили в РГБ. Это не считая многочисленных опубликованных работ.

Сложно выделить какую-то одну, наиболее важную область его исследований. Он составил два словаря языка индейцев — испанско-мака и испанско-чамакоко, составил подробное описание племенной структуры местных народностей, активно занимался этнолингвистикой. Особенное внимание Беляев уделял религиозным верованиям индейцев — он видел в них много общего с христианскими верованиями.

Чакская территория — триста тысяч квадратных километров, почти половина Франции. До того, как ее исследованием занялся Иван Беляев, информации о ней не было почти никакой. Он же составил первые карты: из-за почти полного отсутствия более или менее значительных географических объектов карт этой местности просто не существовало. Что, кстати, и обеспечивало постоянное тление пограничного конфликта между Боливией и Парагваем.

Беляев не просто исследовал быт индейцев — он всем сердцем любил эту культуру. Русский генерал возглавил Национальный патронат по делам индейцев, основал и стал директором первой колонии-школы, устроенной по принципу взаимообогащения культур Старого и Нового Света. Беляев принципиально выступал против любого навязывания индейцам чуждой им культуры и с успехом популяризировал их собственную.

Иван Беляев (впереди) с индейцамиФото: Courtesy Coppermine Photo Gallery

В апреле 1938 года в национальном парке Асунсьона при полном аншлаге показали первое в мире театрализованное представление, где играли только актеры-индейцы. Они изображали один из героических эпизодов Чакской войны — гибель индейского вождя при защите парагвайского форта. Автором либретто спектакля «Индейская фантазия» и руководителем труппы был Иван Беляев. С этим и вторым спектаклем о прибытии Колумба труппа два месяца гастролировала по Латинской Америке. Это было мероприятие не столько развлекательное, сколько просветительское — именно после гастролей индейского театра Беляева в Аргентине сформировалось общество защиты прав индейцев.

Иван Тимофеевич прожил долгую жизнь, не изменив своих монархических убеждений. Но во время Второй мировой войны он поддержал СССР, сказав, что нужно совсем исподличаться, чтобы иметь дело с людьми, убивающими своих сограждан.

***

Клан Тигров племени чамакоко провозгласил Ивана Беляева касиком, то есть, своим другом и благодетелем. Узнав об этом, знакомый с Беляевым историк и писатель Михаил Каратеев пишет, что не смог сдержать улыбки: «Маленький, щуплый и благодушный Беляев был похож на тигра, как гвоздь на панихиду».

Иван Беляев (крайний слева) с русскими и индейцами в колонии «Бартоломе де лас Касас», 1950-еФото: Из архива Государственной публичной исторической библиотеки России

«Воистину невообразимой может оказаться человеческая судьба — говорит Каратеев. — О русском генерале Беляеве как таковом через два-три десятка лет исчезнет всякая память. Но как индейский каcик — друг и благодетель этого народа, он не будет забыт, пока на земле останется хоть один чамакок».

По примерным подсчетам, сегодня в Парагвае живет около двух тысяч чамакоков. Их язык считается исчезающим, но все же в Парагвае на нем еще разговаривают.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!