Валерий ПанюшкинФото: Ольга Павлова

Я так хотел бы не ошибиться, не обмануться в этом своем первом впечатлении. Но мне кажется, что впервые за долгое время антикоррупционные митинги, прокатившиеся по России, не были ожесточенными ни со стороны демонстрантов, ни со стороны правоохранителей. Шестьсот демонстрантов задержаны, но, кажется, без садизма. А в некоторых городах и вовсе не трогали.

Сто раз в разных странах мира я видел эту игру. Власти вроде как не санкционируют митинг, граждане все равно на митинг выходят, а полиция граждан как бы немного задерживает, но без зверства, без ожесточения, подержат немного в отделении, да и выпустят. В Америке, в Италии, в Великобритании — наблюдал и даже участвовал сто раз.

Эта способность полицейских видеть в демонстрантах людей кажется мне крайне важной. Не менее важна способность демонстрантов считать полицейских людьми.

В спортивном клубе, куда я хожу, у меня есть товарищ. Он боец ОМОНа. Мы часто занимаемся вместе и часто стоим друг против друга в боксерских спаррингах. Спарринг — такая вещь, что очень заметно, жесток ли твой партнер или добродушен, честен или подл. Так вот, мой партнер, боец ОМОНа, безусловно не жесток и честен.

Однажды в раздевалке мы разговорились про то, почему же вот здесь, в спортивном зале, мы хорошо друг к другу относимся, но стоит мне взять лозунг в руки и стоит ему надеть каску — становимся врагами. Я спросил:

— Если тебе надо будет меня разогнать, ты будешь меня по башке палкой дубасить?

Товарищ мой улыбнулся:

— Ну, я тебя как-нибудь аккуратно разгоню.

Разгон демонстрантов на Пушкинской площадиФото: Sergei Karpukhin/Reuters/Pixstream

И оба мы засмеялись.

И я сейчас говорю не о содержании митинга. А о том, что люди по ту сторону щитов и по эту сторону — один и тот же народ. Мы лежим в одних и тех же больницах, наши дети ходят в одни и те же школы, у нас одно небо над головой, общая вода в кране и общее вранье по телевизору.

Пока политики спекулируют нами, вот бы нам по обе стороны полицейского оцепления понять и затвердить себе это.