Не видно радуги

Достопримечательностей в городе нет, но туристы едут. Правда, обычно мимо — в Иматру. Финны тоже захаживают: за сигаретами, бензином и просто поглазеть. Граница с Финляндией делает жителей Светогорска чуть более свободными. У многих загранпаспорта с открытым Шенгеном — люди ездят на велосипедах за покупками, погулять и в бассейн — с той стороны он получше. На этом, пожалуй, влияние заграницы заканчивается. Ирония судьбы: 1 марта в Финляндии легализовали однополые браки, а в Светогорске неделями раньше закрыли ЗАГС. Теперь расписаться светогорцы могут только в соседнем Выборге.

Мэр Сергей Давыдов прав: геи в город не пройдут. Ни с Запада, ни из России. Просто так не пройдут и натуралы — чтобы попасть в приграничный город, нужен пропуск или приглашение. Пустят и с загранпаспортом — если едешь в Финляндию. Но даже если с паспортом едешь на автобусе, могут высадить на КПП. Потому что как ты доберешься до границы без машины? Можно проехать на велосипеде — переход через границу на нем разрешен. В остальном, просто так в Светогорск извне не пробраться.

Нам с «проводницей» Сашей повезло. Уже в автобусе мы узнали, что трюк с шенгенской визой сегодня вряд ли прокатит — дежурит пограничник, который всех проверяет. Перед КПП мы начали было читать молитву, как двери автобуса распахнулись, запустив толпу сельских бабушек — поехали в город за покупками. Они похвастались, что все пограничники знают их в лицо и не проверяют документы. И мы решили затеряться в бабушках. На КПП пограничник проверил паспорта у впереди сидящих, затем быстро окинул взглядом задние ряды с пенсионерами и вышел из автобуса. Фотограф, приехавшая на следующий день, пробралась в город таким же образом.

Саша худенькая, невысокая. Длинная зеленая челка, в ушах тоннели. Рубашка, брюки, черный рюкзак — сзади похожа на мальчика, спереди — утонченная девочка. В кармашке куртки спрятана радужная ленточка — в Питере, где Саша сейчас живет и работает, она ходит с ленточкой навыпуск, в родном Светогорске — прячет.

Тут Саша родилась и прожила почти всю жизнь. И всю жизнь ей комфортнее общаться с девочками. В старших классах пришло понимание, что она — лесбиянка. А вместе с ним смирение — об отношениях можно не мечтать.

«Я была влюблена в одноклассницу. Мы дружили, и я даже не думала открыть ей чувства. Это было за гранью реальности. Если бы кто-то узнал — меня бы забили. Однажды мы с ней просто прошлись в городе за ручку — нам в спину полетели камни».

Саша уехала из Светогорска в Петербург после школы — поступила учиться. И еще долго не могла отделаться от страха и желания озираться. Все никак не могла осознать: можно не прятаться, можно быть собой. Можно любить.

Дома она появляется нечасто, только чтобы навестить родных. Об ее ориентации знает сестра, родители — нет.

«Я не люблю сюда приезжать, — рассказывает Саша, ведя меня по городу детства. — Через несколько дней впадаю в депрессию. В прошлый раз, когда приезжала — стрижка была короче. Мне вслед парни кричали «пидор!» и покрывали трехэтажным матом».

На Сашу смотрят. Женщина в сером пальто оглядывает девушку с головы до ног, корчит презрительную рожу, два молодых парня в джинсах и черных куртках оборачиваются.

По словам Саши, каждый раз, бывая дома, она содрогается при виде земляков в одинаковых неброских одеждах. Люди в городе зависят от чужого мнения, и выделяться здесь нельзя — засмеют и загнобят. «Светогорск — город одинаковых, невзрачных людей. Здесь всем важно, что подумают люди. «Вот ты так вырядилась, что соседи подумают? Что люди скажут?» — часто слышала я от папы. Конечно, при таком подходе о том, чтобы не скрывать свою сексуальную ориентацию и речи нет . В Светогорске очень страшно жить, если ты другой. Лесбиянке еще куда ни шло. К девочкам как-то проще относятся. А если гей, — тебе труба. Я бы всем геям советовала отсюда уезжать».

Бить гея

Мы шагаем по заледеневшим тротуарам, придерживая друг друга, чтоб не навернуться. Невысокие панельные дома, длинный парк с лавочками, детскими турниками и странными скульптурами. В подъезде одного из домов на облупившихся стенах много высказываний про геев. «Димас пидарас», «Купец гей», «педик Дима», «гомик е**ный».

На доме по улице Гарькавого (советский офицер-пограничник — прим. ТД) во весь фасад растянут баннер — девочка в белом со скрипкой. В память о погибших здесь в 1996 году. Тогда то ли от взрыва газа (официальная версия), то ли от взрывчатки рухнул фасад с подъездом. Погибло 20 человек. К баннеру приносят цветы, по вечерам он подсвечивается.

Напротив баннера — стадион,  достопримечательность города. Там установлены тренажеры, бабушки в длинных куртках и дутиках тренируются. Рядом — сцена с куполом. На ней пацаны гоняют в футбол. Говорят, покрытие сцены ровнее, чем поле.

В глаза бросаются пестрые вывески магазинов, некоторые на финском. Закрытый запущенный кинотеатр «Аря» (раньше был «Зарей»). На ветках дерева возле Дома культуры георгиевские ленточки имитируют листья. Неподалеку на постаменте — Ленин. Возле лавочки трое мужчин пьют пиво. Чисто, светит яркое солнце.

Саша удивляется отремонтированному Дому Культуры. Говорит, совсем недавно здание выглядело, как после бомбежки. Заходим внутрь — никого, кроме дежурной бабушки. На двери висит объявление о том, что здесь можно зарегистрировать брак.

— У вас же ЗАГС закрыли, нельзя регистрироваться? Или нет?

— Закрыли. Это старое объявление. Зачем нам жениться? У нас и роддома-то нет.

Саша рассказывает, что в городе, кроме учебы и спорта (есть спортивный клуб, бассейн, шейпинг), делать нечего. Театральные постановки и концерты бывают нечасто, ночной клуб закрыли, гулять негде. Поэтому молодежь пьет — классическая история. «Если бы это был Питер, я бы сказала, что здесь пьют. Но это Светогорск, поэтому тут бухают», — усмехается Саша и добавляет, что еще в городе остро стоит проблема наркомании. «Наркоманов много, каждый третий знает, где и что достать. Но мэр города почему-то считает, что главная опасность для города — геи».

Заведений, где можно поесть и выпить, в Светогорске мало. Самое страшное — кафе «Белые Ночи», где, по словам Саши, вечером жесть — собираются все «гомофобные сливки города». В страшное мы не идем, идем в кафе «Пицца пиво». В два часа дня за соседним столиком три пацана, один за одним, опрокидывают коктейли «Патриот»: красно-сине-белые шоты: водка, сироп гренадин, ликер блю-кюрасао. Запивают пивом. Саша удивляется — в заведении стало уютнее с тех пор, как она была здесь в последний раз. В меню появились суши. Цены, кстати, не для города в 15 тысяч жителей. Капучино — 200 рублей, пицца — 650, котлета по-киевски — 320. По карману лишь тем, кто работает на комбинате — там, говорят, зарплаты весьма неплохие. Комбинатовских, кстати, в городе видно сразу. Они ходят в кислотно-желтых жилетках — такие правила. Жилетки в магазинах, жилетки на тротуарах, жилетки в машинах. На мужчинах и женщинах. Многие зачем-то носят их даже в выходной.

Подхожу к парням с ликером.

— Как вы относитесь к геям?
— Что?
— Ну, к геям. Вы слышали, что ваш мэр недавно заявил?
— А, это! Слышали. Да он идиот! Ну, геи и геи. Я их тут не видел, но если есть — пусть живут.
— Да нормально мы относимся. Что их, бить, что ли? Бить гея — это все равно, что девчонку бить…
— Мэр наш совсем долбанулся. Позорит город… А вы тут чего? Может, кофе вечером выпьем?

Но дружелюбно настроены не все. Поздно вечером возле «Магнита» выпивают трое парней.
— Парни, слышали, что ваш мэр говорит о геях? Как вы к этому относитесь?
— Все правильно говорит! Нехер тут этим пидорам делать. Пусть валят в Финляндию!
— Если увижу голубизну какую, харю начищу!
— А за что им харю начищать? Чем они мешают?
— Да всем! Пусть пи***ют отсюда на**й!

Преступники есть

Во второй половине дня, осмотрев уже весь город, доходим с Сашей до булочной. Той самой, где продавались скандальные леденцы. На полке конфеты в виде сердечек, цветочков и зверюшек. Членов нет. Прикидываюсь туристкой, спрашиваю, нельзя ли купить сувенир — леденец в виде пениса.

— Кончились сувениры… — разводит руками продавец.
— А что случилось?
— Пришел мэр, дал люлей. Школа тут рядом, то-се, а вы продаете.
— А вы их специально такие заказали?
— Да какое специально! Заказали в Питере разных, такие привезли. Мне даже в голову не пришло, что они на член похожи. Все нормально было, дети покупали, взрослые. Всем нравилось.

Вместо леденцов покупаю в булочной местную газету «Вуокса». Заголовки: «А ну-ка, парни!», «Главные богатыри Светогорска, 2017», «Молодежь говорит о Днях воинской славы», «О бальных танцах, патриотизме и взаимовыручке». Про леденцы или геев ни слова. Немудрено, что пенсионеры и взрослые про скандал слыхом не слыхивали.

— Милые женщины, в вашем городе живут геи? — задаю я вопрос медленно идущим по тротуару бабушкам.
— А?
— Слышали о том, что ваш мэр говорит, что в городе нет геев, и он их сюда не пустит?
— А это, значит, преступники какие-то? Преступники есть.

А вот в главной, закрытой группе во «ВКонтакте», посвященной Светогорску, другая картина. Там — бурное обсуждение, анонимное голосование «гей — не гей» (сейчас администратор группы его удалил из-за чрезмерного, по его мнению, внимания к теме) и много ссылок на публикации по теме в СМИ. Больше 10 % проголосовавших указали, что имеют нетрадиционную сексуальную ориентацию.

Мнения жителей разделились.

«А там еще продаются леденцы в виде сердечек, а если перевернуть их, на жопу похожи! Это уж у кого какая фантазия, каждому свое!!!»

«Большой ПЛЮС города… «педальных» и «заднеприводных» НЕТ. Давыдов лично проверял и всех заверил»

«А почему бы и не прихвастнуть отсутствием геев?! Меня, к примеру, сей факт тоже радует! Не то что я против геев — я просто хочу, чтоб их было четное кол-во и где-нить по ту сторону границы!»

«Давайте Давыдову посоветуем поработать над тем, чтобы Светогорск объявили, например, «городом, свободным от коммунальных аварий» или от коррупции, или то и другое?»

Кто-то пишет, что в городе нет геев, потому что «их бы здесь п…или каждые 100 метров». Кто-то предлагает скормить всех геев бездомным собакам. Многие просто смеются и смакуют тему.

Мне здесь жить

Начитавшись комментариев, гомосексуал Вадим, житель Светогорска, боится выходить из дома. Мы общаемся во «ВКонтакте», он рассказывает о городе и отношении к сексуальным меньшинствам, но мои предложения встретиться лично отвергает. Лишь за несколько часов до моего отъезда решается и пишет: «Я согласен на встречу, но никаких фото. Мне здесь еще жить».

Встречаться в городе Вадим опасается — увидят с журналисткой, убьют. Приглашает домой. Встречает меня у подъезда, озирается.

Вадиму 25 лет. Скромный, вежливый молодой человек. Осознание собственной ориентации пришло к нему в 13 лет. Тогда же его начали травить и бить одноклассники. По его словам, за то, что был не похож на других.

«Я был тихий, домашний мальчик. Много раз становился объектом травли гомофобных одноклассников. Я хорошо учился до 13 лет, а потом начался такой кошмар, что было уже не до учебы. О том, что со мной делали в школе, я не хочу вспоминать. Я просто каждый день пытался выжить. Геем называли не только меня, но и других. Гей — это, вообще, в Светогорске слово ругательное».

Вадим говорит, что до «гомофобного скандала», спровоцированного словами мэра, он даже не знал, кто руководит городом. А теперь знает, что руководитель, по его словам, «не очень умный человек». «Ну, он хотя бы на сайты знакомств зашел, что ли! Посмотрел, сколько там геев и лесбиянок из Светогорска ищут пару!» Вадим не понимает, почему мэр считает его, спокойного парня, опасностью для города. По его мнению, опасны, например, цены на ЖКХ, или нечищенные тротуары. Но точно не геи.

Открытых представителей ЛГБТ он ни разу в городе не видел. Да это и невозможно — город гомофобный. Настолько, что, по его словам, геи боятся даже друг друга.

«Я общался с геями из Светогорска в группах знакомств в соцсетях, на «Мамбе» (сайт знакомств, — прим. ТД). Но когда доходило дело до того, чтобы прислать фото, и я, и они боялись. Многие наслышаны о фашиствующих молодчиках, которые специально заманивают геев через соцсети. Мне жизнь все-таки дорога».

Тем не менее, некоторых гомосексуалов он знает наверняка. «Вот там живет пара геев. Как они живут — не представляю. Соседи же есть, видно же все. А на той стороне улицы знаю еще одного парня. Еще тут есть транссексуал, говорят, на комбинате работает. Да, да, переодевается… Всех я не знаю, потому что не общаюсь с ними. У меня в Питере есть молодой человек, я к нему часто езжу».

В Светогорске Вадим ходит только в магазин. Больше некуда, незачем и рискованно. Он говорит, что среди местной молодежи много гопников, а гопники непредсказуемы и жестоки.

«Город абсолютно не подходит для жизни, здесь грязный, загаженный воздух, зловоние с комбината. Много пьяных людей на улицах, ночью небезопасно. Из приятного — изредка встречающиеся туристы в магазинах. Они словно пришельцы из другого мира — всегда улыбаются и выглядят счастливыми».

Впрочем, уточняет Вадим, если сравнивать с иными маленькими городами, в Светогорске не так уж и плохо. И если бы местная молодежь не разрушала все то немногое красивое, что пытаются делать в городе, было бы еще лучше. Например, «лавку примирения», установленную в парке (обнявшиеся собака и кот), очень быстро изуродовали, оторвав псу ухо и пробив полморды.

Вадим уверен: слова мэра только приумножили злость среди жителей в отношении сексуальных меньшинств. «Именно из-за Давыдова в городе процветают мракобесие, бедность и гомофобия. Именно его поступки и слова делают жителей злее. Своими заявлениями он поощряет насилие по отношению к слабым и угнетенным группам, у которых нет никакого шанса на нормальное существование».

Уехать Вадим не может — обязательства перед родителями. О его сексуальной ориентации знает мама. Когда он ей открылся, она была в шоке, а сейчас ничего, привыкла. От депрессии парня спасает Петербург — он остается там у партнера на неделю и дольше. Они спокойно гуляют, ходят в кафе. А потом Вадим возвращается в Светогорск и живет практически взаперти, до следующего выезда в Питер.

Похихикали и поддержали

Светогорск — далеко не единственный маленький город России, из которого представители сексуальных меньшинств стараются уезжать в Москву и Санкт-Петербург. Например, недавно из Междуреченска, города Кемеровской области, в Питер уехал Александр.

«До аутинга жилось обычно, но после того, как обо мне написали СМИ, все вдруг изменилось, — рассказывает он. — На улице некоторые ребята кричали мне вслед «Гомосек!» Один раз пришлось убегать. В группе во «ВКонтакте» «Типичный Междуреченск» были комментарии, призывающие меня убить или избить. Ничего не оставалось, как уехать. В Петербурге мне живется куда легче, потому что там я чувствую себя в своей тарелке».

Михаила, который  тоже уехал в Петербург из провинции, за ориентацию избили до сотрясения мозга. «Познакомились с парой в поезде, парнем и девушкой. Общались, ходили к ним в гости. Я рассказал о своей ориентации, парень предложил меня проводить. Зашел со мной в лифт и начал избивать. Потом я лежал с сотрясением мозга в больнице три недели и еще неделю дома, а полиция ничего не сделала, даже не хотели приезжать в больницу. Я уехал из-за политической гомофобии, распространяемой властью, и своего ЛГБТ-активизма».

Представитель «Альянса гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие» Дмитрий Мусолин удивлен, что слова мэра Светогорска вызвали такой общественный резонанс.

«Давыдов говорит вещи антиконституционные и экстремистские по своей сути, — считает Мусолин. — Он выбран или назначен мэром всех жителей города, вне зависимости от национальности, роста, цвета глаз, веры или сексуальной ориентации. Если он в своих речах выделяет какую-то группу и ясно дает понять, что он не их мэр, что им здесь не рады — это преступно. В другой стране после таких заявлений он должен был вылететь с треском со своей должности. Но у нас многие похихикали и поддержали его слова».

Дмитрий говорит, что над словами Давыдова можно было бы посмеяться, если бы они не задевали и не подвергали опасности жителей Светогорска и других маленьких городов.

«Как быть тем, кто там живет? Как им почувствовать себя нужными и принятыми? Я знаю десятки ЛГБТ-людей, которые всеми силами стараются вырваться из маленьких городов и сел. В большом городе проще быть собой, найти пару, строить семью. Ведь дело не в ночных клубах, а в осознании того, что тебя принимает общество, можно реализоваться в профессии, любить и дышать полной грудью».

Мы их не ждем

Мэру Светогорска Сергею Давыдову 48 лет. В кресле градоначальника он с 2011 года. До этого работал военным комиссаром Выборга. Закончив карьеру в звании полковника, решил пойти новой дорогой. Став мэром, остался жить в Выборге, на работу в Светогорск ездит почти каждый день. Не член «Единой России». Мечтает о том, как сделает Светогорск красивым и уютным.

Градоначальник не без гордости рассказывает мне, что в Светогорске есть социальный центр, оказывающий помощь одиноким пенсионерам и больным детям. Говорит про благотворительный концерт, который позволил собрать 70 тысяч рублей и помочь нуждающимся семьям. «Мы всегда поддерживаем хорошие инициативы, направленные на помощь людям и развитие города», — хвалится Давыдов. А потом я спрашиваю про геев.

— Расскажите подробнее про эту историю с леденцами. Не могу понять, при чем тут геи?

— Это был такой посыл общества — раз у нас такое продается, значит это [гомосексуализм] у нас таким образом позиционируется. Я узнал о них из социальных сетей. О том, что рядом со школой эти леденцы продают. Поехал туда, разговаривал с руководителями магазина. Они сами не могут понять, как допустили такую продажу. Я сказал: «Хотите торговать таким, открывайте заведение [cексшоп]». Нравственный облик человека — вот главное. Что мы такими выплесками формируем? Да ничего! Наоборот, все усилия по патриотическому воспитанию сводим на нет, продавая такую вещь.

— И все-таки, как вы относитесь к сексуальным меньшинствам?

— Я толерантен. Если это не запрещено законом, я не имею право запрещать. Хотят провести тут парад — пусть заявляют об этом в установленные законом сроки… Но мы их здесь не ждем. Мы развиваем здоровое общество, церковь позиционирует правильные отношения между мужчиной и женщиной, по поддержанию здоровой семьи, рождению и воспитанию детей. Эта часть общества не рожает детей… Поэтому мое отношение к ним настороженное. Общество должно расти и развиваться в правильном русле.

— С чего вы взяли, что геев в Светогорске нет?

— Конечно, мы никого не пересчитывали, в одну шеренгу не строили и не проверяли, у кого какая ориентация. Данное сообщество здесь себя никак не проявляло. Зачем доказывать очевидное?

— А если узнаете, что люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией здесь все-таки живут?

— Ну, выдворять с территории я никого не имею права…

— В интернете вас бесконечно цитируют. Как думаете, почему такой ажиотаж?

— Наше общество выражает свое мнение через соцсети. Хотя, на мой взгляд, это не совсем правильная площадка. Мы с населением проводим открытые встречи раз в месяц, высказывались бы там. Но я отношусь спокойно к комментариям — большая часть этих людей сидит на диване и только комментирует. На страничке во «ВКонтакте» есть обсуждения по поводу этих сообществ [ЛГБТ], а есть репортаж по поводу капремонта многоквартирного дома, по поводу лифта. К сожалению, проблема геев привлекает больше, чем проблема капитального ремонта.

— Что вы хотели бы сделать в Светогорске?

— Чтобы парк был хороший, бассейн отремонтирован, чтобы кинотеатр работал. Из нашего бюджета мы его не можем отремонтировать, предлагаем его частным инвесторам, но найти их не так-то просто. Хочется дома сделать ярче, чтобы не серыми были. Чтобы было больше скульптурных композиций, которые говорят об индивидуальности территории.

— А что вы сделали за 5 лет?

— Заасфальтировали центральную часть Светогорска, некоторые дворы. Отремонтировали Дом культуры. В этом году попытаемся привести парк в порядок, вдохнуть в него новый образ. Да, требуется масштабный ремонт всех территорий, но это огромные для нас деньги, кто их мне даст? Если взять все налоги, которые платятся у нас на территории — налог на прибыль, имущество, в городе остается 10%. Остальные налоги уходят в региональный, федеральный бюджеты.

— 1 марта в  Финляндии, в километре от вас, легализовали однополые браки. Как вы к этому относитесь?

— Мы толерантно относимся к любым сообществам, но нам нужен прирост населения, и надо передавать из поколения в поколение уклады общества. Браки между однополыми людьми не дают нашему государству развиваться и расти. Я отношусь к этому негативно.

— Однополые пары могут усыновлять детей.

— Когда берешь ребенка из детдома, ты его приучаешь внутри семьи к устоям, которые складываются в однополых браках. И если человек был нормальным, вполне себе адекватным, понимал, что мама — женский род, папа — мужской, то тут непонятно, где мама, где папа, в чем смысл этой семьи. Я отношусь к этому очень нездорово.

Когда я убираю диктофон в сумку, Давыдов поднимает голову от бумаг и сообщает, улыбаясь: «Мне доложили, что сейчас у нас тут задержали гей-активистов. Двоих на границе сняли, а остальные в город проехали. Их тоже ищут».

Побег из Шоушенка

Скоро в группе ЛГБТ-альянса появляются новости: активисты, действительно, задержаны погранслужбой ФСБ. В городе отлавливают чужаков, проверяют всех и каждого. Теперь мы гуляем, озираясь. Ближе к вечеру идем с Сашей на автовокзал — купить билеты до Выборга. И натыкаемся на тех самых активистов из Петербурга — они выглядят весело, узнают Сашу и рассказывают о своих приключениях. Рядом с ними стоит таксист. «Грымзы!» — шипит на нас громко, решая, что мы с ними. Краем глаза в этой толпе замечаю мужчину — держа в руке камеру, он внимательно на нас смотрит.

— Это ФСБшник, он видеозаписи просматривает. Сейчас отсмотрит и отпустит нас, и давайте, сфотографируемся? — предлагает Саше одна из активисток.
— ФСБшник???

Внутри что-то ухает.

— Сейчас мы на вокзал сходим и придем к вам, — говорит Саша.
И мы поспешно, бочком, сворачиваем за угол, дверь в кассы заперта. Обратная дорога только одна. Там нас непременно остановят, проверят документы, и труба. Куда бежать?

Прямо забор, вывеска «пограничная территория», за ней железная дорога — туда нельзя. Слева — тоже забор, за ним — задний двор автовокзала, запрещенная для прохода территория. Полезем — поймает охранник и тоже сдаст нас, куда надо. И тут Саша замечает на заднем дворе знакомого. Мужчина моет автобус. Может, проведет нас как-то? Прячем поглубже флешки с фото и аудио, пробираемся за забор, идем к выходу. Из будки выходит охранник. «Ну, приехали» — мелькает в голове. И вдруг Сашин знакомый замечает нас. «Ооо, какие люди! С 8 марта вас, девушки! Вы что это тут?» —«Решили сократить путь» — «А, ну проходите».

А потом мы, пригибаясь к земле, как партизаны, пробегаем возле машин, которые укрывают нас от ненужных глаз. Поскальзываясь на льду, огородами добираемся до ресторана в местной гостинице. Там никого. Решаем выезжать из города на такси — автобусы могут проверять. И выезжаем.

Час до Выборга, еще два на автобусе до Питера. В метро Саша достает радужную ленточку, закрепляет на нагрудном кармане — теперь ленточку хорошо видно.

«Наконец-то Питер! — восклицает она. — Можно не прятаться!»