С собаками на сене

Я лежу с температурой в Казачьей Слободе неподалеку от города Болгар. Сегодня шестой день гонки на собачьих упряжках «Волга Квест», и мне кажется, что для меня он может стать последним.

Участников много — волонтеры, организаторы, гонщики, судьи, ветеринары. И ни одного человеческого врача. Потому что эта гонка — мероприятие, где главные — собаки. А люди второстепенны.

Одна из помощниц гонщика, сжалившись, предлагает мне лекарство. Порошок для «встряхивания иммунки». Называется «Ветом», придуман в наукограде Кольцово, применяется для крупного рогатого скота. «Мы его используем для собачек, — говорит она. — Засыпаем в пасть. Он сладенький такой, очень хороший, попробуй».

Я согласна на порошочек для собачек, птичек и рыбок. На что угодно, лишь бы не подохнуть. Беру порошок («дозировка 50 мг на 1 кг живой массы. Для ветеринарного применения») и засыпаю «в пасть». Уж не знаю, в чем именно дело, но… Через два часа 38,8 превращается в 36,4, и я начинаю вилять хвостом.

Жизнь в конюшне

«Волга Квест» — это единственная в своем роде Международная гонка на собачьих упряжках в Европейской части России на длинные дистанции. 520 километров по территории трех регионов Поволжья: Самарской, Ульяновской областей и Республики Татарстан. Участники — профессиональные каюры (гонщики) из России и зарубежья. Все они, отдышавшись и пройдя дистанцию, уверяют, что второй такой по сложности и непредсказуемости нет.

Организатор и президент гонки Света Семенова почти не пользуется косметикой. Когда-то она сделала перманентный макияж век, чтобы в любых условиях глаза были ярче. На этом все. Вместе с мужем и сыном она живет в конюшне посреди леса, неподалеку от Тольятти. В Тольятти у семьи есть квартира, но там они бывают реже, чем в лесу. Приезжают помыться и воспользоваться быстрым интернетом, когда очень надо.

Часть конюшни относительно благоустроена — есть электричество, камин, сколоченные стол с табуретками, диван. Часть — пустующие денники для лошадей, каменный пол и очень холодный воздух. Туалет, ванная и теплая вода для этого места — роскошь.

Когда-то Света жила в Москве — уехали с мужем туда по молодости из Тольятти. Работала визажистом на «Мосфильме», фотографом, издателем журнала. Ее муж Сергей закончил ВГИК, работал в операторской группе стедикамщиком — снимали фильмы. Но однажды Света проснулась и поняла, что не хочет больше жить в Москве всей этой светской жизнью. А хочет завести упряжку собак и уехать в глушь. И они уехали. Сначала на север Карелии — завели там сибирских хаски. А потом вместе с ними вернулись в Тольятти — делать «Волга Квест». Мыкались по турбазам, хозяева которых предлагали жуткие условия, заставляли катать на собачьих упряжках пьяных гостей и не давали встать на ноги. А потом пара осела в селе Ягодное.

Сергей и Светлана СеменовыФото: Ксения Иванова/SCHSCHI для ТД

«Мы положили глаз на брошенную конюшню в лесу,  — рассказывает Светлана. — Узнали, что земля ничья, пошли к лесникам, спрашивать, как ее занять. Они посоветовали встать там в палатках и подать заявку на землю. Мы разбили палатки и стали в них жить. И жили так с июня до начала зимы. Потом, получив разрешение, перебрались, наконец, в конюшню. Много было всяких сложностей, многие трясли с нас деньги, выгоняли, давили. Но сейчас, кажется, улеглось».

Слева от входа в дом — собачьи будки. У каждого хася своя, именная. А имена у них у всех индейские. Маниту (Великий дух), Шайенн, Айя (Волчица Серебряный Призрак), Мишка (Нэй Миско-Маква Вождь Два Удара). Псы сидят внутри, у входа и даже на крыше.

В гостиной тепло, горит камин. Посреди комнаты разлеглись две собаки, третья бесцеремонно заняла диван. На вопрос, где можно помыть руки, Света кивает на комнатку в дальней части коридора. Смеется: «Осторожно, там жесть». В комнате на полу кровища и мясо — собачья еда. Аккуратно передвигая ноги между костями, добираюсь до торчащего из стены крана. Холодная вода оставляет на розовом от крови кафеле белый след.

Жить в не самых приятных условиях Семеновы привыкли. В их спальне (один из утепленных денников в конюшне) из благ цивилизации есть только кровать, сколоченная своими руками. А еще там загон со щенками — недавно родились сибирские и аляскинские хаски. Света с Сергеем прекрасно засыпают под их писк, предварительно расцеловав всех в морды.

Такая немного дикая жизнь постепенно приносит плоды. Конюшню достраивают, превращая в гостиницу (некоторые комнатки-денники уже очень симпатичные). А гонка приобретает мировую известность.

В этот раз, в 2017-м, были трудности с финансами. Кризис, денежных спонсоров почти нет. Власти помогают только организационно. Собирали деньги всем миром, призовой фонд в 100 тысяч рублей выделил знакомый предприниматель. Наскребли. Но тут Сергея разбил инсульт. Здоровый, крепкий мужик однажды вечером не смог встать. Пока из леса доехали до больницы, состояние стало очень тяжелым.

«В больнице нам сказали, что у Сереги еще и цирроз печени, и диабет, — говорит Света. — И что все очень плохо. Меня это просто убило. Я пошла в питомник и рыдала на Глуше (Глу — любимый пес Светланы). Я не знала, как жить дальше, что со мной будет, если Серега умрет. И говорила Глуше об этом. Через несколько дней Глу умер, у него отключились почки и печень. Он больше всего любил меня и ушел ради меня. Тихо, без агонии. Я думаю, что он ушел за Серегу. А Серегины страшные диагнозы не подтвердились».

Сегодня Сергей Семенов выглядит бодрым, работает с собаками, как и раньше. И даже хвастается «обновленной кожей». Говорит, после инсульта кожа на всем теле стала, как у младенца.

Холодный прием

Несмотря на то что «Волга Квест» — событие для области очень значимое и превращает день каждого села, в котором на отдых останавливаются гонщики, в праздник, отношение у сельских администраций неоднозначное.

— А что там у вас, иностранцы будут? — за несколько дней до старта замглавы одного из сельских поселений щурит левый глаз.

— Ну да. Вот, из Чехии гонщик. И, кажется, из Германии.

— Вот они, типа, на гонку приехали, а сами будут карту местности срисовывать, пока едут.

— Зачем это?

— Чтобы земли наши отвоевать, зачем еще?

Директор сельской школы тоже напрягается, услышав про иностранцев.

— Иностранцы? У нас в школе учится сто пятьдесят детей!

— И как они им помешают?

— А вдруг там террористы? Приехали под видом гонщиков!

Организовать теплый прием гонщиков непросто. Но получается. Впрочем, «теплый» он весьма относительно. Спать приходится, например, в актовом зале деревенской школы — огромном, неотапливаемом помещении. Прямо на сцене, за кулисами. В шапке, варежках, в куртке, задыхаясь под капюшоном, потому что нос наружу не высунуть — отмерзает в момент.

Дети и собаки

Участников «Волга Квест» из Европы должно было быть трое, но доехал только каюр из Чехии. У полячки прямо по пути на гонку заболели собаки, пришлось повернуть назад. Так что чех Индра Зеленка и его стая метисов «сражались» с россиянами в одиночестве. Упряжек из России было семь. Приехали только самые опытные каюры. Кто-то участвует в этапе «Средняя Волга» (230 километров), кто-то отважился на Большую Гонку (все 520). В России людей, которые готовы к такой сложной гонке, от силы наберется 15 человек. И те, кто приезжают, удивительные. Похожие на Семеновых, подстроившие свою жизнь под собак, посвятившие им свое время и отдавшие душу. Например, Юля и Арсений из Москвы.

Супруги приезжают на гонку не впервые. В прошлом году Арсений Белорусец проходил Среднюю Волгу, а его жена Юля Конопельцева была его хендлером. Хендлер — это помощник, правая рука. Тот, кто роет стейк-ауты (места отдыха для собак), кормит и ухаживает за животными, запускает каюра в гонку. Это тот, кто почти не спит, много работает и очень переживает за того, кто на нартах. В этом году на Среднюю Волгу пошла Юля, хендлером стал Арсений. А еще параллельно работал нянькой — на гонки семья приезжает не только с собаками, но и с детьми— двухлетним Мишей и шестилетним Ромой.  

В первый же день Юля пришла к финишу поздно ночью, очень уставшая. Трасса оказалась сложной, снег рыхлым, собаки проваливались в сугробы, Юле приходилось бесконечно сходить с нарт и помогать животным идти.

— Мама, — виснет на Юле Рома. — Мама, обними меня!

— Мэ, мэ, — прижался к Юлиной ноге Миша. — Ма!

Юля побрела в столовую, увешанная детьми. Съела две ложки супа, остальное Миша перевернул. Мама-каюр к усталости привыкла — никакого раздражения. В конце января Юля была на гонке, запуская Арсения, а уже 22 февраля родился Миша. А с Ромкой в животе она запускала мужа на чемпионате России 12 марта — сын появился на свет 21-го.

Юля хотела собаку с детства, но вместо пса мама подарила ей энциклопедию о собаках. Там Юля наткнулась на фотографию хаски. Решила: непременно куплю себе такую. Прошло много лет, прежде чем Юля выросла и случайно оказалась на хаски-форуме. Познакомилась с заводчицей. «Хочу рыжую суку», — сказала ей. «Будет рыжая сука, — ответила заводчица. — Через полгода».

Заводчица объявилась через месяц.«Юль, мне тут щенка вернули. Кобель палевый, серым будет. — Оль, рыжая сука. — Ты приезжай, давай!»

«Я приехала, открылся вольер, оттуда выбежало рыжее солнышко с фисташковыми глазами, — вспоминает Юля. — Бросилось ко мне и вылизало щеки. Оля сказала: «Все понятно, я пошла оформлять документы». Так у меня появилась первая собака. А потом я увидела объявление, что Сергей Собов, один из ведущих специалистов России по ездовому спорту, набирает народ в группу на тренировку в парке с собаками. Решила сходить со своим «поросем»».

Собов поставил Юлю в пару с Арсением Белорусцем. К тому времени он считался опытным каюром, вел семинары. Пока толкали по сугробам нарты, сблизились. Поженились, объединили своих собак.

Спустя шесть с половиной лет у Арсения и Юли 20 собак и двое детей. Из центра Москвы они переехали на дачу в район Домодедова. Жили сначала в бане, построили вольеры, потом дом. Счастливы.

Теперь Арсений, психолог по профессии, каждый день ездит на работу в Москву за 30 километров. А когда возвращается обратно, первым делом идет к собакам: как там пушистики? Он говорит, если бы знал, чем обернется его желание завести собачку хаски, сто раз бы подумал. А теперь поздно.

«У нас с девушкой была кошка. Однажды поехали с ней в ветклинику и увидели там хаски. Я сразу понял: хочу. Через месяц купил первую».

Все собаки у Арсения и Юли — сибирские хаски. Часть рабочие, часть выставочные. Они не сильно отличаются внешне. И те и другие очень любят бегать. И гонки для них — главная собачья радость.

И Арсений, и Юля много лет участвуют в самых разных гонках. А это значит, тренируют собак, много за ними ухаживают, тратят кучу денег и времени. Ответить на вопрос, зачем его в это все понесло, Арсений толком не может.

«Сначала ты заводишь пушистиков, начинаешь участвовать в чем-то и понимаешь, что призов тебе не видать. Что-то взыгрывает внутри, и ты думаешь, что надо купить рабочих собак. И вот ты взял собак, и образ жизни уже надо менять под них. Но собаки дают возможность чувствовать себя живым. Ты сидишь в офисе, как многие, но после офиса у тебя есть возможность прикоснуться к живой жизни».

Семь тонн собачьего корма

Еще один участник гонки, Арсений Тюрюмин, приехал с собаками на микроавтобусе из Иркутска — это пять тысяч километров и четыре дня пути почти без остановки. Сене 20 лет, его хендлеру Вике столько же. В 2014 году на гонке «Волга Квест» папа Арсения Олег Тюрюмин, известный в ездовом спорте каюр, повредил ногу. Прямо на старте что-то хрустнуло. Уже на финише, когда было пройдено больше 100 километров, выяснилось, что Олег сломал берцовую кость. На этот раз он отправил в гонку сына.

Ночью мы с Арсением стоим в сугробе возле стейк-аута. В одной руке у меня диктофон, в другой пакетик с фаршем — помогаю Вике. Пока Арсений был в пути, Вика вырыла в снегу траншею глубиной в полметра и длиной в десять. Лопатой. Одна. Набросала сено, наносила воды, подготовила для кормежки мясо. Но Арсений с ней едва разговаривает — расстроен итогами дня. Его обошел Индра Зеленка, а собаки очень устали. Они даже не лают, просто тихо лежат на сене, свернувшись клубком.

Вика живет в Иркутске, как и Арсений. Но все свободное время проводит в Листвянке, поселке в 70 километрах от города. Там у семейства Тюрюминых питомник, в котором живут 60 собак, 12 лошадей, две коровы, четыре бычка, 15 кроликов, один енот и бог знает, кто еще. Арсений помнит имена всех своих псов, но чаще всего повторяет два: Финик и Лексик (Инфинити и Лексус). Арсений в Листвянке тренируется и ухаживает за собаками. А Вика волонтерит. Когда Сеня решился ехать на гонку так далеко, кинул клич: «Эй, кто хочет стать моим хендлером и поехать на две недели к черту на рога?» Желающих, кроме маленькой, худенькой Вики, не нашлось.

— Сеня, они едят, смотри! — Вика уговаривает животных есть.

— Отлично! Значит, завтра хорошо побежим, — радуется Арсений.

— Сколько корма съедают 60 собак?

— Семь тонн в год. Но еще мы даем рыбу, бульон, рубец…

— А сколько денег вы потратили, чтобы сюда приехать?

— Двести тысяч рублей.

— Не отобьется же!

— Нет такой цели. Есть цель прокачать собак, пообщаться с другими гонщиками, набраться опыта.

— Почему собаки бегут? Зачем им это?

— В этом вся их жизнь — просто бежать. Я даже не заставляю их, просто направляю.

— А если они устанут? Ну вот сильно, ты увидишь, что им тяжело. Пойдешь дальше?

— Нет, снимусь. Собаки важнее всего.

— Кто победит?

— Чех. У него охрененные собаки, и бежит он великолепно.

— Нет, Сеня, надо побороться за первое место! — одергивает гонщика Вика.

Решение собаки — закон

Уже на третий день гонки меня напрочь вышибает из реальности. Мир сжимается, оставляя очень мало всего — вой собак по утрам, замерзший хлеб, одинаковые фразы, которые произносят все вокруг: «Чех впереди», «Тюрюмин обогнал», «Что там с трассой», «Хочу спать», «Холодно», «Хочу жрать», «Интернета, сука, нет». На мои сапоги намерзли собачьи какашки — не отковырять. Я уже ем макароны с тушенкой чужой, не очень чистой ложкой. Рву зубами сырые сосиски и нахожу это вкусным. От сна на твердом полу ноют кости. Почему-то болит живот. Уже как-то нормально не смотреть на себя в зеркало, думать только о собаках и еде (жрать хочется постоянно) и каждый угол воспринимать как место для сна.

Все спрашивают друг у друга: «Как там Юля?» Судя по трекеру, гонщица долго стоит в одном месте. Она шла в хвосте и попала в пургу. Что теперь?

«Пойдемте уже, пожалуйста! Вот одна сопка, один поворот, и мы дома!» — за 30 километров до финиша Юля увещевает собак, но они отказываются идти.

Пурга такая сильная, что трассу не видно. Ветер, на стоянках собак трясет от холода. Спустившись с очередного холма, Юля оказывается в перелеске. Здесь параллельный мир: тихо, безветрено, медленно кружит пушистый снег. «Отдохну немного, пережду пургу и пойду дальше», — решает Юля. Забирается в спальник и засыпает. Через два часа собаки будят ее лаем. Прямо в лицо светит фонарик — Юлю пришел проведать один из организаторов гонки. Он говорит, пурга не улеглась, трасса плохая. Но собаки виляют хвостами, они бодры. Юля запрягает стаю. Несколько метров, и лидер упряжки Винди встает. Оборачивается на Юлю и идет к нарте. Юля увещевает Винди, пытается провести ее вперед, собака тихонько кусает ее за руки и говорит на своем собачьем: «Нет, я никуда не пойду». Каких-то 30 километров из 200, какая-то пурга. Юля падает в снег на колени и плачет от обиды и усталости. Будто извиняясь, собаки вылизывают ее слезы.

«Мне было больше всего обидно за собак, — позже, сидя на кровати на турбазе, рассказывает Юля. — Они столько прошлепали! Двести километров! И это их необъяснимое поведение… Это меня добило. Сейчас я понимаю, что Винди просто чувствовала пургу и опасность, поэтому отказалась идти. Собаки чувствуют перемену погоды, весь наш питомник работает барометром. Если не слышно собак, лежат по будкам, значит, потепление… И эта ее реакция была на давление. Вставать на трассе не характерно для нее, она будет идти, пока надо, идти медленно, пробивать сугробы шаг за шагом, но не встанет. А вчера она сказала: “Мы не пойдем, мы остаемся здесь”. И ее решение для меня — закон».

По словам Юли, главные в гонке — собаки. И этим гонка на собачьих упряжках отличается от любой технической. Человек будет выжимать из своей машины все, а из собак никогда.

«Собакам в радость бежать, это для них интересная прогулка. Но мне не верится в то, что пятьсот двадцать километров они воспринимают, как развлечение. И почему они продолжают бежать, не может сказать никто. Я думаю, что они понимают, чего ты от них хочешь. И продолжают идти вопреки усталости потому, что любят и доверяют. Они знают, что я никогда не попрошу от них больше, чем они могут мне дать. И я никогда, ни на какой гонке, с каким угодно призом, не попрошу».

Двадцатилетний каюр Арсений Тюрюмин после дистанции на 60 километров в первый день гонкиФото: Ксения Иванова/SCHSCHI для ТД

Победителем Средней Волги стал москвич Дмитрий Смирнов, на Большую Волгу (это еще 290 километров), идут пять гонщиков. Один из них, Максим Любавин из Тольятти, снимается с трассы, потому что попадает в водяные поля (вода между льдом и снегом). Мог бы просушиться и пойти дальше, но жалко собак. Позже с гонки снимается чех Индра Зеленка. Он потерял двух лидеров — собаки травмировались и сильно устали. А с молодым лидером (собакой из упряжки) стая не пошла. Страсти сразу утихают — всем ясно, что, если ничего не случится, победит Арсений. И все равно с нетерпением ждут финиша. Потому что 520 километров — это очень много и сложно даже для таких тренированных и сильных собак, как из Листвянки.

«Деньги — стресс. Приедут люди — не приедут — стресс. Погода — стресс. Волонтеров хватит или нет — стресс. Гонщики — стресс. Все время стресс… — Света Семенова рассказывает, каково делать гонку такого масштаба. — Семенов говорит, гонка — смысл его жизни. А я каждый раз, когда все заканчивается, долго пытаюсь врубиться, что это и зачем. Да, развитие туризма, да, развитие ездового спорта, да, единение человека и природы… Но сил нет, эмоций нет, есть только смутное понимание, что сделано большое дело и сделано хорошо».

А еще она пытается ответить на мучающий всех вопрос: «Почему собаки бегут?»

«Я тоже все время думаю: почему они бегут? Ну, вот что их заставляет? Пока сам на упряжку не встанешь, этого не поймешь. Собаки в упряжке становятся с тобой единым организмом. Это симбиоз природы и человека. Они тебя чувствуют, а ты — их. Это такой кайф, когда твоя собака понимает тебя с полуслова!»

Арсений приходит поздно вечером. На финише, на берегу Волги, толпа людей, флаги и цветы. Вдалеке мелькает фонарик — осталось пара километров. Вот из темноты уже видно собак и слышен голос Тюрюмина: «Родненькие мои, ну пожалуйста, ну еще немножко совсем, мы почти пришли!»

Финишная черта. Собаки по инерции бегут дальше. На занесенных снегом мордах недоумение. «Кто все эти люди, зачем так орать, не надо фонариком прямо в морду, мы что, больше никуда не побежим?» У псов заледеневшие усы, с шерсти свисают сосульки. «Вы мои милые, вы ж мои молодцы», — Арсений опускается на колени и целует победителей в замороженные носы. Кто-то слева от меня громко всхлипывает. Я и сама на грани нервного срыва.

Тюрюмин доезжает до базы, укладывает собак и заваливается спать. Накаченная «Ветомом», пробираюсь к его стае и плюхаюсь рядом на сено. Как только псы поняли, что гонка закончилась, позволили себе устать. На свернувшиеся клубком меховые шкуры падает снег. Разгоряченные тельца трясутся — прохладно. Аккуратно трогаю ушки, глажу по голове. «520 километров, 520, вы понимаете, да? Вы крутые, вы ваще!» — говорю им всем. Один из псов откликается на ласку — утыкается мне в ладонь теплым носом и замирает. Я боюсь убрать руку, может, ему так лучше, носом в моей ладошке? И мы долго лежим на сене, полушепотом воя на луну.

Еще больше важных новостей и хороших текстов от нас и наших коллег — в телеграм-канале «Таких дел». Подписывайтесь!