Вот история смерти одного маленького и незаметного человека и одновременно история упрямой борьбы за наказание виновных.
Человек этот — Женя Ланцов, солдат Российской армии из воинской части 69806. Собственно говоря, солдат весьма условный, потому что, прослужив всего несколько дней, Женя заболел. Умер он через три недели, 20 января 2011 года, в областной больнице Челябинска.
Перед смертью Женя был в коме, таким его, прикрученного разными трубками ко всевозможным аппаратам, поддерживающим жизнь, в последний раз видела примчавшаяся через полстраны мама. Папа сидел внизу, его в реанимацию не пустили.
Жена Вика увидела Женю уже в гробу на похоронах: их дочке Миланке было на тот момент всего три месяца, она сильно болела, и ехать Вика никуда не могла.
Женя умер от очень сложной формы гриппа, и два местных медицинских светила с уверенностью показали на суде, что — тут их оценки чуть-чуть разошлись — от 1 до 7% больных погибают от этого штамма. Они же сказали, что особенно важно, не теряя ни дня, начать лечение, и тогда летального исхода можно избежать.
Призвали Женю в декабре 2010 года, он, хотя и хотел отслужить, надеялся, что получит отсрочку из-за новорожденной дочки, но не получил — призывной комиссии надо было, как ему сказали, выполнять план.
И абсолютно здоровый двадцатилетний Женя Ланцов убывает 24 декабря в в\ч 69806 в поселок Шагол Челябинской области. А 29-го разговаривает с родителями, уже сильно кашляя, и на мамин вопрос о лечении отвечает, что за медицинской помощью обращаться не к кому, врачей нет, и никому в части ничего не надо. В Новый год у него было подавленное, не праздничное настроение, Жене явно становилось хуже, и он опять пожаловался родным, что лечить его здесь никто не собирается.
«Женя, — сказала ему перепугавшаяся мама. — Стучи во всех двери, проси о помощи».
Но никаких дверей не было.
Евгений Ланцов с женой ВикойФото: из личного архива
Показания сослуживцев Жени Ланцова (цитируются по уголовному делу, возбужденному в отношении медиков и командиров части по ст.293 ч.1.1 «Халатность, повлекшая смерть»):
«Прежде чем начать так называемый прием медицинский работник (женщина) начала возмущаться по поводу того, что военнослужащие в. ч. 69806 не имеют к этой медчасти (формально она обслуживает Челябинское высшее военное авиационное училище штурманов, на территории которого дислоцируется часть — авт.) никакого отношения».
«Прием каждого военнослужащего длился не более пяти минут».
«Медсестра стала задавать вопросы военнослужащим об их состоянии здоровья и на свое усмотрение определять, кто из них крайне плохо себя чувствует. После чего четырех человек пригласила пройти в кабинет, остальные девять даже не были приглашены в кабинет, более того, им не стали мерить температуру».
«Медперсонал был недоволен тем, что они вообще оказывают помощь военнослужащим в. ч. 69806, что лекарств для них нет и размещать негде».
«Военнослужащие, которых я сопровождал 4 января 2011 года в медпункт, выглядели крайне болезненно, у них был усталый вид, и невооруженным глазом было видно, что им требуется медицинская помощь».
После того, как Ланцов скончался, в санчасти появились все необходимые медикаменты
5 января Вика с ужасом узнала, что Женя кашляет кровью и не встает с кровати из-за высокой температуры. 7-го Ланцова кладут в военный госпиталь, забыв сделать рентген и из-за этого не обнаружив воспаления легких. 14-го перевели в областную больницу в реанимацию. И выявили наконец-то, помимо пневмонии, высокопатогенный грипп. Жить Жене оставалось шесть дней.
Ни один человек из начальства не посчитал нужным сообщить родителям и жене о состоянии Ланцова. Вика до бесконечности набирала Женин номер, и как-то трубку снял парнишка, лежавший с ним рядом. Так семья узнала, что Женя госпитализирован.
Евгений Ланцов в армииФото: из личного архива
«У нас даже телефона воинской части не было, — вспоминает Женина мама Светлана Алеонардовна, — в интернете искали. Дозвонились до одного-другого-третьего. Потом до больницы. Когда узнали, что он подключен к искусственной почке и на вентиляции легких, собрались в момент и поехали, да только поезд от нас идет почти двое суток. Приехали, кое-как меня пустили в реанимацию, маску велели надеть, а потом врач говорит — молитесь, надейтесь, может, выкарабкается. Мы с мужем как это услышали — заревели. Сам-то врач был без маски, все уже ему понятно было…»
Из жалобы семьи Ланцовых:
«Может, нужно было не затыкать рот жаропонижающей таблеткой, а назначить обследование, анализы? Ведь дома, со своими детьми, мы не ждем, когда станет совсем плохо. Мы доверили своего сына государству, а оно его сгубило. Мы отдали своего сына добровольно на гибель, и никто не виноват? Один праздники праздновал, другой поленился запись в журнал сделать, третьему было лень возиться с больными, четвертый врет, пятому память отшибло».
История, развернувшаяся после Жениной смерти, продолжается до сих пор. Шесть лет фонд «Право матери», действующий в интересах семьи Ланцовых, пытается доказать в многочисленных судах, что всю первую неделю болезни, в казарме, на Женю всем было наплевать, и лечить его начали слишком поздно — тогда, когда вылечить уже было невозможно. Шесть лет следователи разных мастей и калибров пытаются доказать обратное, считая, что Женя умер бы в любом случае, и что поэтому совершенно не важно, оказывали ему помощь или нет. Видно очень уж эти «от 1 до 7% погибающих больных» следствию, а потом и судьям, приглянулись.
Из показаний сослуживцев Жени Ланцова:
«Ланцов жаловался на высокую температуру, вид у него был очень болезненный. Медсестра выразила недовольство и сказала, что все равно они никого на лечение класть не будут».
«В санчасть Ланцов обращался трижды. Первый раз он обратился, пояснив, что у него болит голова и высокая температура 39,8-40. Ему никакой медицинской помощи не оказали, сказали, чтобы он пошел, полежал. Второй раз он пошел в санчасть в аналогичном состоянии, с такой же температурой, там ему так же никакие медицинские препараты не давали. Третий раз в санчасть он самостоятельно обратиться не смог, его унесли туда на одеяле. После того, как Ланцов скончался, в санчасти появились все необходимые медикаменты».
«В период с 3 по 7 января я регулярно интересовался у Ланцова состоянием здоровья. Он ежедневно говорил мне, что ему становится хуже, температура не снижается, что регулярно записывается в книгу учета больных роты молодого пополнения, неоднократно ходил в медпункт. Однако его по-прежнему не госпитализировали, говоря, что могут положить на лечение с температурой выше 39. Ланцов рассказывал мне, что его ни разу не попросили сдать анализы».
«Ланцов мне сообщал, что его отказываются госпитализировать по причине отсутствия мест в лазарете, что у него прогрессирует болезнь, наблюдается ломота в суставах».
«5 января вечером в бытовой комнате Ланцов мне рассказал, что обращался в санитарную часть. В санчасть его не положили, а отправили в казарму, сказав, что у тебя все хорошо. 6 января утром Ланцов чувствовал себя неудовлетворительно, по нему было видно, что у него недомогание. Я задел его руку, она была горячая, затем я у него потрогал лоб, он тоже был горячий.»
Я нашла одного из этих солдат, Ваню Будникова. И вот что Ваня мне рассказал еще:
Евгений Ланцов со своим отцом Владимиром ДмитриевичемФото: из личного архива
— Жека лежал, не вставая, мы приносили ему еду, но он почти не ел. Ему в медпункте сказали — иди, лежи, типа, постельный режим прописали, иначе кто бы разрешил ему днем лежать в казарме?
— Может, не видели, что он лежит?
— Да как же это, — возмущается Ваня. — Мы же спали на дополнительных кроватях в центральном проходе! Там все ходили мимо нас, все видели и знали, что он лежит, потому что болен, но никто ничего не делал.
Вы тоже ничего не делали, грустно думаю я, а вот, может, выступили бы все вместе, — и Женя был бы сейчас жив. Но в армии вместе не выступают.
— В последний день он уже совсем плох был, идти не мог, при мне его ребята на одеяло переложили, взяли за четыре угла, понесли в санчасть. Когда он умер, нам ничего не сказали, мы узнали по своим каналам. А потом, когда уже гроб отправляли на самолете, нас всех — тысячу человек — выстроили на плацу на торжественное прощание. И вдруг командиру части показалось, что гроб как-то не так, некрасиво с его точки зрения стоит, и он велел перенести в другое место. И гроб при родителях стали перетаскивать. Вот это я хорошо запомнил.
Просто почему-то принято у нас так, что солдат — это кто-то вроде раба, и делать с ним можно все что угодно, и относиться к нему как угодно
Ваня еще не знает, что сначала командиры решили отправить гроб на военном самолете только до Новосибирска, а дальше — в Кемеровскую область — родственники пусть сами как-нибудь дотащат. Бедные родители стали суетиться, звонить в приемную губернатора Тулеева, потом что-то повернулось — и гроб с телом таки долетел до Кемерова. Замком части, сопровождавший его, сказал маме и папе: «Простите, в этом есть и наша вина!»
Это был единственный сотрудник Министерства обороны, попросивший у родителей Жени Ланцова прощения за его смерть.
А как же так получилось, что Ланцов на целую неделю вроде как один на один был оставлен со своей болезнью?
Да очень просто.
Евгений Ланцов со своей мамой Светланой АлеонардовнойФото: из личного архива
Часть его раньше находилась в Бурятии, а летом решили их переводить в Челябинск, перевод, правда, задержался до самых морозов, и почему-то именно медицинское имущество задержалось особенно и прибыло лишь 4 января, пропутешествовав из Бурятии в Челябинск больше полутора месяцев. Врачей своих в части не было, кроме начальника медслужбы, который занимался бумажками и всякими административными делами, не обращая на солдат никакого внимания. Разместили молодое пополнение на этаже в казарме, только получилось, что места не хватало, поэтому вместо девяноста человек было их на этаже четыреста. Дела до них никому никакого не было, начать учиться Родину защищать должны были попозже, когда разобьются по ротам. Потом специальная комиссия выяснит и про скученность, и про грязь, и про то, что баня была за две недели только один раз, и про полное отсутствие медикаментов — но это потом, когда Жени уже не будет на этом свете.
Справедливости ради надо сказать, что 31 декабря, в самый главный рабочий день года, начальник Челябинского гарнизона издает приказ, чтобы прямо сразу, 31 же, был организован амбулаторный прием больных на базе поликлиники старой части. Во время допросов по делу Жени выяснилось, что многие врачи и медсестры об этом приказе не знали, а завполиклиникой открыто говорил, что обслуживать новых солдатиков, все это молодое пополнение, и вовсе не надо, своих хватает.
Я вот подумала, что если бы это не простая воинская часть переезжала, а, допустим, Генштаб или какое иное военное командование, то и имущество медицинское пришло бы вовремя, а если бы вдруг не пришло, то уж что-то бы придумали, да и врачей бы нагнали. А с солдатиками, с пацанчиками этими простыми — и так сойдет. А чем они хуже штабных? А ничем. Просто почему-то принято у нас так, что солдат — это кто-то вроде раба, и делать с ним можно все что угодно, и относиться к нему как угодно — и ничего тебе за это не будет.
История Жени Ланцова тому лишнее подтверждение.
В уголовном деле сейчас четыре тома, по делу опрошено много свидетелей, привлечены эксперты, но, когда читаешь его внимательно, невольно создается впечатление, что оно подогнано под какое-то заранее известное лекало — эксперты, как правило, работают в Министерстве обороны или зависят от него, свидетели допрошены в основном те, которые не знали или не помнят Ланцова («Описать Ланцова не могу, потому что не помню как он выглядел»), не допрашивается никто из ближайших соседей Жени по казарме, не выявлен точный круг обязанностей медперсонала, очные ставки не делаются или делаются через достаточный промежуток времени, и вспомнить кого-то не удается… Зато с мельчайшими медицинскими подробностями и неоднократно расписано Женино пребывание в областном госпитале, к которому ни у кого никаких претензий нет.
Милана, дочь Евгения и ВикиФото: из личного архива
И вот если бы любой из этих военных следователей и судей просто представил себя на месте Жени Ланцова, представил бы, как это — плеваться кровью, идти, качаясь, в медпункт, в котором нет врачей, нечем лечить, и от тебя всячески пытаются отделаться, метаться в жару и просто лежать в неприспособленной казарме, теряя силы, без ухода и соответствующих лекарств, а все вокруг будут считать это нормальным, — конечно, он бы сказал, что помощи Жене должным образом никто не оказывал. Но следователи устроены как-то по-другому, и думают они больше о том, как не уронить честь мундира Министерства обороны, и эта странная честь оказывается важнее человеческой жизни, хотя спроси ты его, следователя этого, в частной беседе — и он скажет, конечно, что главное — это жизнь человека. А потом пойдет и будет изобретать, как же увести внимание с тех дней, когда Жене от опасного вируса давали половинку таблетки анальгина, и привлечь к его последним дням в областной больнице, где его и на самом деле пытались спасти, да опоздали…
После Жениной смерти Вика ходила часами по городу как потерянная, все пыталась выискать глазами кого-то похожего на Женю лицом или фигурой
Из жалобы фонда «Право Матери» в интересах семьи Ланцовых:
«Следователем были сформулированы и проверены версии только непосредственно самой гибели, а версии неоказания качественной медицинской помощи Ланцову на догоспитальном этапе, повлекшего причинение вреда здоровью, и ненадлежащее исполнение должностными лицами своих обязанностей следствием вообще не рассматривались».
«…на исследование экспертам (заключение № 06/15, заключение № С/21-т) следствием представлен документ, не содержащийся в материалах дела (копия медицинской книжки Ланцова), а также сфальсифицированный документ (книга записи больных в/ч 69806)…»
За шесть лет фонд «Право Матери» уже четыре раза добивался отмены постановления о прекращении уголовного дела. Дважды на этапе следствия и дважды в суде. Последняя точка в деле о гибели Жени Ланцова еще не поставлена — фонд «Право матери», как всегда, не отступает.
Евгений ЛанцовФото: из личного архива
Вика.
После Жениной смерти Вика ходила часами по городу как потерянная, все пыталась выискать глазами кого-то похожего на Женю лицом или фигурой. Ей казалось, если найдет, — сразу лучше станет.
Я так и вижу, как бредет она по унылым улицам небольшого шахтерского городка, вглядываясь в мужские лица, в походку, жесты…
Но равного Жене не было. Да уже и не будет.
Милане Вика сказала, что папа улетел далеко на самолете. Навсегда.
Но Милана не понимает, что такое навсегда, и мучает Вику вопросами.
Женя похоронен на местном кладбище, несколько раз в год приезжают его родители, и Ланцовы ходят к нему все вместе.
Все врачи и военные продолжают трудиться в Министерстве обороны, с их голов не упал ни один волос.
На могиле у Жени стоит памятник.
Моя благодарность Светлане Алеонардовне Ланцовой и Жениной вдове Вике Ланцовой за то, что согласились вернуться в тот страшный январь и повспоминать его вместе со мной.
Фонд «Право Матери» будет бороться за наказание виновных в смерти Жени Ланцова и дальше, пока позволяет закон. Этот фонд, в котором работает всего шесть человек, за 25 лет своего существования отправил на нары многих любителей неуставных армейских отношений и отсудил у государства в пользу родственников погибших ребят миллионы рублей. Себе за это фонд не взял ни копейки, существуя на гранты и частные пожертвования.
Помогите фонду «Право матери» — может быть, именно благодаря вашей помощи еще одной солдатской матери станет хотя бы легче дышать. Вы можете помочь прямо сейчас, пожертвовав любую сумму на работу фонда.
