В его фильмах не действуют привычные законы, ни физические, ни пространственные. Также бесполезна в этих мирах привычная логика — мертвые оживают, живые меняют облик. Но дверь в этот, если не потусторонний, то параллельный мир всегда находится где-то по соседству
«Встретимся через 25 лет», — сказала Лора Палмер агенту Куперу в их последнюю встречу в Черном Вигваме в 1991 году. Прошло 26, но обещание героиня «Твин Пикса» сдержала: 21 мая на Каннском кинофестивале и на канале Showtime состоится премьера нового сезона сериала Дэвида Линча.
К этому, едва ли не главному кинематографическому событию года, в России готовятся особенно основательно, ведь оригинальный сериал, впервые показанный по отечественному телевидению в 1993 году, стал одним из негласных символов Перестройки. На смену «железному занавесу» пришли красные портьеры, за которыми скрывался не только причудливый линчевский мир, но и в целом дивный новый западный мир — режиссер почти мгновенно обрел на постсоветском пространстве культовый статус. Несмотря на это, его ранние фильмы в полноценный прокат не выходили. Ситуацию исправляет дистрибьюторская компания Russian World Vision, которая с 18 по 21 мая 2017 года проведет в кинотеатрах страны ретроспективные показы лент «Голова-ластик», «Твин Пикс: Сквозь огонь» и «Шоссе в никуда».
Словно подтверждая статус главного кино-ньюсмейкера последних месяцев, сам Линч в начале мая заявил в одном из интервью, что «ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ» (режиссер настаивает на том, что название фильма должно быть написано заглавными буквами) 2006 года была и останется его последним полнометражным художественным фильмом. «Многое изменилось. Замечательные фильмы проваливаются в прокате, тогда как успешными становятся картины, которые я бы и не подумал снимать». Пугаться не стоит: во-первых, Линч ни словом не обмолвился ни о сериалах, ни о других форматах, во-вторых, кто из мэтров хотя бы однажды не объявлял, что уходит навсегда, — и возвращался, в-третьих, сложно поверить в то, что, режиссер, снявший свои лучшие фильмы после провальной «Дюны», может разочароваться в кино — «страх перестает терзать, ведь ниже падать уже некуда».
«Итак, я стал художником»
В сентябре 2016 года на Венецианском фестивале показали документальную ленту «Дэвид Линч: Жизнь в искусстве». В российский прокат картина вышла в апреле 2017, уже на волне ожидания нового «Твин Пикса» и на новом витке «линчемании». Фильм, который нефанам может показаться скучным и бессодержательным, на деле оказывается невероятно ценным «документом» для понимания природы того, кого называют «самым загадочным режиссером современности». Камерная до интимности, снятая в одной локации — мастерской Дэвида Линча — и с одним героем в кадре, эта неполная и неокончательная история является ключом ко всему его творчеству. Не выпуская из рук то кисти, то сигареты, то маленькой дочки Лулы, названной в честь героини «Диких сердцем», режиссер рассказывает об одноэтажной Америке своего детства, о семейных переездах по Среднему Западу, о прогулках по лесу, о любви к рисованию и о том, как понял, что хочет «жить в искусстве» — будь то Пенсильванская академия изящных искусств, австрийские мастерские его кумира Оскара Кокошки или курсы экспериментального искусства.
В фильме Линч говорит, что пришел в кино после того, как ему почудилось, что одна из его студенческих живописных работ зашевелилась. В своей философско-искусствоведческой автобиографии 2006 года «Поймать большую рыбу: медитация, осознанность и творчество» он пишет, что пытался изобразить ночной сад с помощью черной и зеленой красок, когда нарисованные деревья вдруг зашевелились и даже зашумели, будто от ветра. Именно в этот момент, по словам Линча, он понял, на что способен кинематограф — оживлять картины.
Дэвид ЛинчФото: Matt Rourke/AP/East News
Так на свет появилась первая короткометражка «Шесть блюющих мужчин», за ней — «Алфавит», «Бабушка», «Безногая», с каждым разом все более походившие не на ожившие рисунки, а на кино. Кино как язык, как способ рассказывать истории, соединять диалоги, музыку и видеоряд так, чтобы наиболее точно выразить идею на чувственном уровне, и она не требовала пояснений.
«Шкатулка и ключ. Понятия не имею, что они означают»
Дэвид Линч — режиссер, творчество которого так любят «разгадывать», которому любят задавать вопросы о значении той или иной детали, об идее каждого нового фильма — ярый противник любых авторских комментариев. Показанное на экране он считает исчерпывающим, уверенный в том, что любой зритель способен понять заложенный смысл. Или его отсутствие. К «Малхолланд Драйву» режиссер, однако, приложил инструкцию — карточку с десятью подсказками, которые якобы должны помочь зрителю в постижении картины. На деле эти подсказки только запутывают — классический линчевский твист. Большой шутник в жизни и искусстве, Линч смеется и с экрана — юмора в его работах от «Твин Пикса» до «Шоссе в никуда» не меньше, чем мистики — да и мистики ли? Скорее, чуть искаженной реальности, в которой простые человеческие страхи — темноты, незнакомцев, того, что кто-то узнает или подсмотрит сокровенную тайну, того, что можно увидеть во сне — доведены до абсурда и при этом остаются неотъемлемой частью повседневности.
Что такое «Шоссе в никуда»? История одного женоубийцы или двух разных людей, мучимых чувством вины? Даже актеры до сих пор путаются в показаниях, по-разному воспринимая сыгранные ими образы. Немудрено, ведь вряд ли кто-либо из них читал сценарий целиком. Лишая артистов возможности увидеть всю картину и создавая тем самым напряжение на съемочной площадке, Линч предпочитает остальное сделать сам. Не тиран, но перфекционист, требующий репетиций и внимания к деталям. Не деспот, а гипнотизер, сыграв у которого один раз, люди возвращаются, стоит только позвать. Как Лора Дерн, Кайл МакЛахлан, Грейс Забриски, Джек Нэнс, даже звезды «Твин Пикса» Шерил Ли и Шерилин Фенн, после сериала с радостью соглашавшиеся даже на совсем эпизодические роли.
«Я, наконец, увидел нечто»
О возобновлении «Твин Пикса» многие из актеров оригинального каста узнали из новостей в интернете, а написав режиссеру письма с вопросом о том, правда ли это, получили по-линчевски лаконичные ответы: «Встретимся очень скоро в прекрасном мире «Твин Пикса»». И этого было вполне достаточно. Как и для новичков — получить сценарии исключительно со своими сценами и сопроводительные записки с местом и временем съемок. Эти недоговоренности — правила игры и часть той самой концепции «молчаливого автора», минимально комментирующего свое собственное произведение. Но охотно говорящего на страницах автобиографии о том, как он в «Твин Пиксе» решил оставить сцену с мерцающим светом, при том, что лампа над операционным столом мигала из-за проблем с электричеством, и о том, как придумал Красную комнату и как взял костюмера Фрэнка Сильву, вовремя отразившегося в одном из зеркал, на роль зловещего Боба. «Я искал ключ, который помог бы мне открыть общий смысл. Тогда я взял Библию и наткнулся на некую фразу. Я закрыл Библию, потому что понял — вот оно. Вряд ли я когда-нибудь расскажу, что это была за фраза», — пишет Линч в книге «Поймать большую рыбу» о работе над «Головой-ластиком», своей первой и самой личной картине, полюбившейся даже Стэнли Кубрику. Почти такая же история — «я, наконец, увидел нечто, объединившее весь материал» — связана, по словам режиссера, и с «ВНУТРЕННЕЙ ИМПЕРИЕЙ».
Дэвид ЛинчФото: Sarah Lee /Eyevine/East News
Да и с остальными фильмами, идеи для которых он черпает из разных источников. Из музыки — все его картины невероятно музыкальны, благодаря саундтрекам Анджело Бадаламенти, принцип работы с которым мало чем отличается от принципа работы с актерами — одни лишь намеки. Из живописи — неотъемлемой части жизни. С той самой поры, когда рисованные деревья будто бы зашевелились от порыва невидимого ветра, Дэвид Линч рисует объемные, будто живые картины, выходящие за пределы холста, выпуклые и по-своему динамичные, остроумные и абстрактные, пугающие, парадоксально отталкивающие и притягивающие, вызывающие желание прикоснуться. Из пеших прогулок — эту детскую привычку, обусловленную местом обитания, режиссер пронес через всю жизнь, даже перебравшись из лесистой местности северо-запада США в Лос-Анджелес, на «каменистую» почву мегаполиса.
Из собственных фетишей… Несколько лет назад он привозил в Москву одноименную фотовыставку, сделанную совместно с модельером Кристианом Лабутеном. Стены черного куба выставочного зала украшали фотографии танцовщиц, обутых в причудливые, предназначенные явно не для ходьбы туфли и замерших в провокационных позах. Красно-сине-черная, линчевская, палитра снимков, кое-где размытый фокус с акцентом на ноги — будто кадры из его же фильмов, где камера то и дело застывает то на ступнях Донны, залезающей в машину, то на кистях Лоры Дерн с выкрашенными красным лаком ногтями. Этот фетишизм зачастую заменяет героям реплики, вызывая у зрителя нужные ассоциации без лишних слов. Эрос и Танатос у Линча, как и полагается, идут рука об руку. Вдохновение режиссер неизменно ищет еще и в области сновидений — они, впрочем, служат Линчу скорее моделью для конструирования киномиров, нежели источником идей.
«Мне нравится логика сновидений»
Начиная с самых ранних работ, сюжет каждого нового фильма Дэвида Линча так или иначе связан со сном, более того — строится по его принципам. Именно засыпая, агент Дейл Купер из «Твин Пикса» впервые попадает в Черный вигвам и встречается с его обитателями, в «Малхолланд Драйве» все происходящее с героинями Наоми Уоттс и Лауры Хэрринг — то ли сон, то ли явь, а сами они — то ли девочки, а то ли видения. Сюжет «Шоссе в никуда» с легкостью можно интерпретировать как сновидение героя, оказавшегося в тюрьме по обвинению в убийстве жены — или, наоборот, это он приснился кому-то из героев.
Великаны и карлики, роковые красотки и зловещие негодяи, певицы с томными, хрипловатыми голосами из прокуренных баров, всевозможные «загадочные мужчины» — все они не то, чем кажутся… Здесь не действуют привычные законы, ни физические, ни пространственные — искажение визуального ряда сопровождается искажением звуковой дорожки. Точно так же бесполезна в этих мирах привычная логика — мертвые оживают, живые меняют облик. Но дверь в этот, если не потусторонний, то параллельный мир всегда находится где-то по соседству. Чтобы оказаться в мире сновидений, по Линчу, вовсе не обязательно закрывать глаза. Как не обязательно изменять состояние сознания — по крайней мере, искусственным путем.
«Я не принимал наркотики!»
Поверить в это трудно, но Линч не устает твердить, что даже тот самый эпизод с «движущейся» картиной, натолкнувший его на мысль снимать кино, не был результатом приема каких-либо веществ — к изменению своего сознания, самого ценного «инструмента», режиссер относится без энтузиазма. Он не устает повторять, что его жизнь предельно проста, обычна и лишена каких-либо переживаний — искусство 24 часа в сутки семь дней в неделю и «немного агорафобии». Все творчество, конечно, твердит об обратном. В одном из недавних интервью соавтор «Твин Пикса» Марк Фрост назвал Линча «художником, прошедшим через многое и создавшим многое в результате этой борьбы». На что сам Линч ответил: «И с чем, он думает, я боролся? Это интересно. Это прекрасно. Я люблю жизнь и очень счастлив. Что же такого он знает обо мне, чего не знаю я. А может, он всего лишь говорит о самом себе».
Дэвид ЛинчФото: Matt Rourke/AP/ТАСС
Счастье и страдание — важные категории в жизни и творчестве Линча. Первое он считает непродуктивным состоянием, мешающим процессу творения. А для того, чтобы понимать природу страдания, трагедию героя и говорить об этом с экрана, вовсе не обязательно постоянно переживать это самому. Линч не отрицает, что на заре карьеры чувствовал свою неспособность справиться с некой личной проблемой и обратился к психотерапевту. Зайдя в кабинет, первым делом он спросил, повредят ли сеансы творчеству. И, получив утвердительный ответ, навсегда покинул кабинет.
С тех пор уже более 40 лет Дэвид Линч практикует трансцендентальную медитацию. Этот метод познания себя, по словам режиссера, помог ему — и до сих пор помогает — избавиться от негатива, полюбить жизнь, научиться получать от нее радость, очистить разум. Цель основанного Линчем благотворительного фонда, носящего его имя, — сделать ТМ частью повседневной жизни каждого человека. Собранные организацией деньги режиссер вкладывает в развитие школьных программ по обучению трансцендентальной медитации, считая ее терапевтический, воспитательный, образовательный эффект необходимым и незаменимым для полноценного развития. Метод, по его собственным словам, помог его творчеству, как ничто другое: «Идеи подобны рыбам. Я ищу рыб определенного вида — тех, которых можно перевести на язык кино. Для меня медитация — это путь внутрь, в глубины, где я ищу крупную рыбу». Рыба там, на глубине, наверняка еще не перевелась, так что «встретимся через 25 лет».
