Контуры
У меня слуховой аппарат: когда кто-то подходит, я слышу, но свой или чужой, я не знаю и не знаю, ко мне он подошел или нет, поэтому я вида не подаю и внимания на него не обращаю. А вот если он меня позвал, тогда я сразу уши навострю — кто это. Но какой человек, сколько ему лет, как он выглядит, мне не важно, я об этом не думаю. Важно, с хорошими ли он намерениями подошел, это нужно понять, а как? Тут должен проснуться внутренний голос, нужно почувствовать, какая от человека идет аура.
Я думал так: бордюр огибает дом, значит, надо стучать палочкой по бордюру и так можно дойти, и пошел. И вдруг бордюр кончился, я попал на какую-то тропинку, на мягкий песок. Оказалось, что раньше шел сплошной бордюр, а теперь — нет. Я вернулся обратно и наткнулся на чью-то машину. Закрутился — и все, не знаю ни где мой дом, ни куда идти. Подошел человек и спросил: «Вам помочь?» Я говорю: «Дайте мне хоть стенку пощупать девятиэтажки этой, чтоб я сориентировался».
Вчера я первый раз в жизни был в бассейне. Там неглубоко, и я почти научился плавать. У нас есть речка, но мне в ней страшно.
С волонтерами проблема, в нашем городе их не хватает. Когда мы куда-то идем или едем, я их обо всем спрашиваю. Один раз мы проезжали здания и волонтер сказала, что они новые и полностью стеклянные. И я вот не понимаю, как это — стеклянные? Они одноэтажные, что ли? Круглые? Вы видели такие?
Недавно мне подарили вибросигнал на домофон и на дверной звонок. Как часы надевается на руку, и, когда домофон звонит, лампочка красная мигает и вибрация срабатывает. На домофон одна вибрация, а на дверной звонок — другая.
Когда мы лепили из глины, то стоял такой ржач, это надо было слышать! Все лепили криво и косо. Если человек никогда не видел лошадь, он не может ее слепить сам. Тебе говорят: «Сейчас катаешь цилиндр большой, теперь — ножки конусом и так далее. Потом — хвостик, голову». И вот ты все сделаешь, как сказали, а она падает.
Раньше я вообще не выходил из дома, а потом пришли волонтеры и дали мне пинка. Про этот дом, где мы находимся, я могу сказать только то, что в нем три этажа.
Жизнь тяжелая. Я пью капли от глазного давления: доктор сказал, что, если оно повысится до ста, глаза просто лопнут, как шарики.
Почему-то все меня гладят. Я удивляюсь, не могу понять почему.
Вот строка «Живите так, как вас ведет звезда» — это значит живи как хочешь, что хочешь, то и делай, будь свободна! То есть он [Есенин] понял, что она не его судьба, и поэтому отпустил ее, эту женщину… Звезда — это такое… животное не животное, это, я бы сказала, вещь. Мне сушеную только ее приносили, высушили звезду и подарили мне, а настоящую морскую звезду я не видела никогда, и, как она может куда-то вести, я не понимаю, мне интересно — как это?!
Некоторым повезло — их любят, а другие сидят по интернатам, брошенные.
Я иногда вижу контуры, например контуры крон, самые верхушки деревьев. Но вообще эти контуры не дают никакой информации, иногда они совсем сливаются. Вот я вижу, там что-то стоит, вроде машина, потому что она белая, я вижу ее контур. Но то ли это легковая машина, то ли автобус, то ли еще что — мне непонятно. И руки тоже свои вижу иногда — только контуры, если они на фоне чего-то темного.
Мне говорили, что есть третий глаз и человек может представить, что перед ним картина и будто кто-то стоит перед ним. Сначала я не понимала, как это, но потом у меня тоже стало получаться — кто-то стоит рядом или кто-то стоит вдалеке.
Красота — это просто пропорции лица, чем они правильнее, тем красивее. Я первый раз был влюблен в девушку, которая стала потом моей женой, а потом меня бросила, когда я ослеп. И все следующие мои подруги были на нее похожи, я хоть не вижу, но я же их трогаю: они и телом, и лицом на нее похожи. Форма носа, губы, скулы — все. Не знаю даже, как это получалось.
Мама не может быть вечной, правильно? Поэтому надо все научиться делать самому.
Я была озорницей и не послушала маму — срезала подсолнухи (мы в деревне жили). Надо от себя резать, а я — к себе. И глаз задела ножом. Меня в больницу увезли, сначала сказали, что оперировать не будут, а ночью мне глаз удалили. И, видимо, повредили и второй глаз, и ушные нервы, потому что, когда отец утром приехал, ему сказали, что хирург пьяный был.
Даже если оно закрыто, можно услышать машины. Если оно открыто, я чувствую прохладу.
У нас есть лес, и там рядом дома, и бани топят, и этот запах дров перемешивается с лесными запахами. Ой как мне нравится этот запах! Вот это воздух! Когда потом я приезжаю в город, очень долго не могу привыкнуть. А в Москве воздух очень отличается, он просто ужасный. Уж на что у нас плохой воздух, но тут! Не то чтобы машинный, а какой-то… не знаю, как будто и не воздух.
Я люблю летать на самолете. Сначала он едет медленно, потом все быстрее, быстрее, совсем быстро и потом отрывается от земли. Этот момент я очень-очень люблю. Когда самолет отрывается от земли, он перестает шуметь, звук становится тише. И раз — я в небе.
Я люблю слушать аудиокниги, а папа был не в настроении, кто-то ему испортил. Он говорит: «Выключай давай свою музыку!» А мама: «Она не музыку слушает, а книги». Я не выключаю, а он схватил планшет и швырнул в сторону. Конечно, этого нельзя было говорить, но я ему сказала: «Какая ж ты сволочь, как ты мог так поступить!» Мне было интересно, почему он так поступил. А потом он у нас прощения просил: «Ну простите меня, девочки, простите». Потом я это видела во сне.
Я радуюсь, когда слышу салют, — это ракета, которая взрывается, производит выстрелы и светится огнями. Когда я дома и слышу, что салют, я выхожу на веранду, чтобы слушать. Мне очень нравится звук, он приятный такой, напоминает какую-то радостную вещь. Последний раз это было на День Победы. Громко было — ракет шесть или семь, и я сразу вспоминаю что-то хорошее, например, как мы ехали с мамой на Украину на поезде: подошла женщина, подарила нам 100 долларов и сказала маме, чтобы она покупала мне овощи и фрукты. И она мне покупала сладкие помидоры размером больше чем два моих кулака.
Страусы очень большие. Я был на страусиной ферме, и нам давали потрогать коготь страуса — он был больше, чем у любой птицы, и очень острый. А яйцо было просто огромное, размером с мою голову. Мне сказали, что страус опасный и бросается на изгородь, маленькое животное бы так не смогло. Чтоб поймать его, нужно лассо. Ноги, наверное, у него длинные, раз он быстро бегает. Мне кажется, что страус гораздо больше меня, почти как целый дом, не знаю, но точно больше лошади. В самолет поместится, наверное, штук пять страусов. А перышко было гладенькое и длинное, как карандаш. Мне кажется, что страус очень красивый.
Я знаю, когда оно есть и когда его нет.
Мы ехали по тоннелю, волонтер сказала, что сейчас пересекаем реку, я повернулся в сторону окна, и мне показалось, что я увидел блеск воды.
Я раньше все время искал какой-то выход. Сначала узнал про китайский массажер, позвонил туда, и мне сказали, что при моих болезнях не поможет. А в Гарвардском университете делают трансплантацию глаз. Платишь миллион долларов, и полгода после операции зрение есть, а потом снова исчезает. Каждые полгода голову пилить я бы не хотел.
Мы приехали, как раз когда был ураган. Я как услышала этот звук — о-го-го! Я такого никогда летом не слышала! Ветер выл, как будто вьюга.
Там было много фигур, в которые можно вставить лицо и сфотографироваться. Я подошел, и меня сфотографировали. Но что там получилось, я не знаю.
Когда со мной кто-то говорит и у него голос звучный, без хрипоты, — значит, он молодой.
Я всегда всех спрашиваю, какого что цвета. Например, ехали в машине, мне сказали, что там желтые цветочки на полях.
Небо, по-моему, черное.
Из времен года больше всего я люблю осень, потому что можно идти по листьям, и они шуршат. Мне с детства нравится шорох листьев.
Москва, по-моему, очень большая, потому что очень долго по ней ехать. Наверное, интересный город. Думаю, надо в метро съездить покататься. Но я боюсь эскалаторов. У нас они есть в супермаркетах, но я редко пользуюсь — обычно я прошу, чтобы меня по ступенькам вели. Даже если с кем-то на эскалаторе — там, где площадку переступать в конце, мне страшно очень.
Я знаю, когда на женщине юбка, звук отличается от брюк, потому что брючины трутся друг о друга. Вообще, женщин мне легче описать, чем мужчин, но в принципе ничего сложного в человеке нету.
Когда мне было пять лет, я был на юге и видел море. Я помню, что когда море спокойное, то оно синее, а когда шторм — черное.
Весной я люблю, когда все цветет и пахнет, месяц у меня любимый — май: я слышу запах и говорю, а это что цветет? Я знаю, что это либо черемуха, либо сирень, либо яблоня, но сама отличить не могу. А перед нашим домом растет большое дерево — я не вижу, но это яблоня, я точно знаю.
О том, как они видят этот мир, рассказывали подопечные «Дома слепоглухих» Татьяна Биянова, Богдан Тимберг, Кристина Кочурова, Светлана Ксенич, Нина Смирнова, Александр Чупышев, Владимир Макаров, Константин Зобов. В «Доме слепоглухих» их учат азбуке Брайля, сначала самым простым, а затем более сложным навыкам работы со специальными компьютерными программами, позволяющими им общаться. Для того чтобы сотрудники центра могли купить нужное оборудование и заплатить специалистам, которые работают с инвалидами, нужен миллион рублей. Вы можете оформить регулярное пожертвование, и тогда этим людям станет немного легче жить.
Сохранить
Сохранить
Сохранить
