Его имя Андрей Дидух, но местные называют его дед Андроныч. Андроныч выглядит импозантно: драная рубашка, сверху дырявый свитер, которому, как признался сам дед, недавно исполнилось десять лет, две пары джинсов — тоже в заплатках. На голове — шапка тюбетейка. Из-под нее торчат упрямые седые волосы. Довершает образ элегантная бородка. Андроныч поясняет: много одежды, чтобы мышцы согревались. А что драная, так то камни потрепали!

Для прекрасных глаз

Выступаем с Андронычем в путь. До скал топать 7 километров. С нами идут столбисты. В дороге молодыми голосами затягиваем песню про Катюшу.
Андроныч — завсегдатай таких походов. Зимой он живет в Таиланде, зарабатывает на жизнь все теми же экскурсиями по скалам и народ местный развлекает. Бывает, заберется на скалу высотой 10 метров и в воду вниз головой. Все на потеху прекрасной половине человечества.

— Я на экскурсии только девушек беру. Сигану, а они ахают, охают — переживают. Не верят, что так прыгать можно в моем возрасте. А когда я, живой-невредимый, из моря выплываю, бегут обнимать.

Андроныч и нам обещает показать фокус — как заберется на плоскую высокую скалу, на которой почти нет выступов, свалится вниз головой с высоты около 30 метров и останется невредим. На десерт расскажет, в чем секрет. Только тут моря нет, внизу твердая почва…

Призы мужские и женские

На Первом столбе более 150 ходов. Проторенные дорожки носят забавные названия, которые всю многолетнюю историю Столбов придумывали скалолазы. Коровья тропа, Хитрушка, Халява, Шкуродер, А ну-ка, девушки, Призы женские, Призы мужские, Оранжевое метро…

Четверо девушек и трое парней из нашей компании решают лезть сложным ходом — Призами мужскими. Пять минут полет нормальный, однако у извилистого перехода, где почти нет выступов, ребята нерешительно останавливаются.

— Не смогут, — качает головой Андроныч. — А знаешь почему? Потому что здесь поддержка и пинок товарища нужны, а они как будто поодиночке идут. Лучшая страховка на Столбах — это рука друга. Здесь по-хорошему девушку под попу нужно подтолкнуть, только тогда залезет.

Немного посовещавшись, ребята решают вернуться назад.

— Человек по натуре воин и защитник. Самая главная его задача — помогать, как на войне. Когда приходишь на Столбы, чувствуешь, как вместе с товарищем побеждаешь, — добавляет Андроныч.

Андроныч перемещается по скалам без страховки и веревки. Никакой специальной обуви. Знаменитый столбовский дед лазает босиком. Больнее, зато лучше сцепление с камнями. Мы движемся самым простым ходом с говорящим названием Халява.

— Держи меня за руку — предлагает Андроныч. — Ты поймешь потом, что так совсем не страшно.

Ага, не страшно. Я, коренная сибирячка, раньше проводила на Столбах все выходные, но от страха перед высотой избавиться так и не смогла. Ступаю по узкому ходу, держась за крохотный выступ кончиками пальцев и, осторожно выгнувшись, смотрю под ноги. Ощущение такое, как будто стою на карнизе высотного дома. Внизу — острые выступы камней… Если сорвешься, сначала пролетишь метров пять, потом ударишься о каменные углы. Природа Сибири такова, что где она нам помогает, услужливо предлагая крепкие выступы, там и убивает.

Так, карабкаясь наверх, доходим до места привала. У столбистов оно зовется детским садом.

— Потому что полянка удобная и деревьев много, — поясняет Андроныч.

Песня помогает

Сюда на тренировку пришли скалолазы: на Столбах навыки мастерства оттачиваются особенно скрупулезно. Решаем устроить мини-соревнования: Андроныч полезет без страховки, Михаил Шапиро, в прошлом ученый-физик, а с ним скалолазы Андрей и Алексей, заберутся с помощью веревки.

Андроныч карабкается как резвая обезьянка. Расставил ноги в разные стороны, уперся в скалы и наверх. Быстро-быстро. Мы понимаем, что у ребят дела идут медленнее: пока веревку натянешь, пока карабин закрепишь. И вдруг — громкий, отчаянный, трехэтажный… «Сорвался кто-то», — немея, закидываю голову наверх. Нет, висит в воздухе на веревке. Льется над столбовской округой отборный русский мат… Обидно, ведь половина пути была уже пройдена. И тут же слышим звонкую песню откуда-то сверху:

Богородице, Богородице,
Как люблю Тебя всею душой,
Ты звезда моя, Ты заря моя,
Ты луч света в жизни земной.

Андроныч поет юным, бодрым голосом. Когда слезет, он объяснит мне, что песни очищают душу, а мат и бранная ругань — засоряют.

— Я стараюсь жить с чистыми помыслами. Вот уважаемого классика Достоевского не люблю. Зачем он эту бабку убил? Я читаю Ильфа и Петрова, у них в книгах люди с добрыми намерениями…

Дети мои

— В детстве я постоянно сталкивался со злом и бранью от отчима. Он отсидел за убийство жены, у него пятеро детей. И моя мама вышла за него замуж, прекрасно зная про его прошлое. Отчим напивался, открывал тумбочку, а там у него ножи длинные лежали — порося резать. Подходил и говорил мне: «Бери нож, мы будем с тобой биться на ножах». Вставал вот так, раздвинув ноги, набычившись, и рычал мне: «Ну что, понеслась»? Я тогда учился в восьмом классе и был физически крепок. Мог бы его легко побороть, мужик-то пьяный, но я ни разу его не ударил. Подбегал, ногой нож выбивал. А потом шел спать на сеновал, пока отчим не проспится. И так каждый раз — до его следующей попойки.

Может быть, эти воспоминания задали Андрею Дидуху направление во взрослой жизни. В 35 лет он пошел работать в детский дом. Не без гордости рассказывает, что многих ребят ему удалось поставить на ноги благодаря спорту и регулярным выходам на Столбы.

— Мне там очень хорошо работалось. Одного я научил лазить по скалам, другого — вязать веревки, третьего — помогать товарищу при восхождениях. У меня была железная дисциплина. Вы сами понимаете, дети эти непростые, у них тяжелый, неуправляемый характер, в подростковом возрасте многие из них начинают не просто пить и курить, а натурально бухать и скатываться вниз. Когда мы начали ходить в наши первые столбистские походы, они с собой брали технический спирт. Мы все проходим через подростковый возраст, но у нас есть мама и папа, которые нас вовремя остановят. А у них наставников нет, они предоставлены сами себе. У них будет денег куча — они все посеют. Они не могут быть богатыми.

— Вам удалось кого-то перевоспитать? — спрашиваю.

— Мне всем им хотелось пользу принести, но у каждого по-разному судьба сложилась. Один батюшкой стал. А Андрюшка Кузов всей роте помог, когда в Чечне служил. Именно там ему и пригодились мои столбистские уроки, когда нужно было связать веревки и спуститься по ним. Кто-то в тюрьме отсидел. Но я моих парней все равно оправдываю. Знаешь как бывает? Там кого-то убивают, а их садят, потому что рядом были и невольно свидетелями стали.

Они сумасшедшие

Обеды на Столбах всегда проходят дружно. Здесь не принято прятать кусок. На плоском камне появляются свежие огурцы, сухарики, бананы, орехи. Мы чистим вареные яйца, поглощаем бутерброды с колбасой и сыром, запивая все сладким травяным чаем. Андроныч достает свой обед — воду и протертый творог со сметаной.

— Я сладкое не ем, — объясняет он. — Каждый пряник потом откладывается на попе, и по Столбам прыгать становится тяжелее. Моя еда — это вода и белок.

На Столбах не принято спрашивать, какое у тебя образование, кто ты по профессии и сколько зарабатываешь. Физики, врачи, маркетологи, водители автобусов, менеджеры по продажам, директора магазинов — все равны и каждый немного сумасшедший. «Потому что так любить природу и без страха и страховки лазить по высоким острым скалам, не боясь сорваться и переломать конечности, могут только слегка сумасшедшие люди», — смеется Андроныч.

А как еще их назвать? Вот Василий Шульженко, паркурщик. Он не любит прыгать по гаражам, выбирает лес и красноярские Столбы. Делает все без страховки, но признается: однажды уверенность в собственных силах вышла ему боком.

— Я полез на Первый столб, и уже почти в конце маршрута передо мной возник свисающий камень, через который просто так не перемахнешь. Нет выступов, один сплошной отвес. В таких местах можно работать только силой корпуса. Я ухватился рукой, повис и чувствую, что рука соскальзывает. Подо мной обрыв и десять метров высоты. Я смотрю наверх, на товарища, а он уже заматывает веревку, потому что я решил, что она мне не нужна. У меня срывается рука, но буквально в последнюю секунду я хватаюсь за веревку, которую он успевает мне перекинуть. И все равно не люблю со страховкой лазить… Лучше прижмусь к скале сильнее, кожу пообдираю, но веревкой не хочу себя обвязывать.

Страшно пойти нехоженой тропой. Как правило, эту часть пути восхождения на столб можно узнать по мху, которым густо обросла дорожка. Столбист с большим стажем, 43-летний Алексей Харламов решает пойти одной из малохоженых тропинок. Составить компанию ему никто не решается. Мы снабжаем его веревкой для страховки и остаемся внизу ждать вестей. Андроныч просит его разговаривать с нами, чтобы понимать, как проходит «прогулка» на столб. Слышим голос Алексея:

— Тут легкий ход! И есть мааааленький ход в пещерку. Но я туда не залезу, масса не позволит.

Проходит минут пять, и Алексей возвращается несолоно хлебавши, даже не воспользовавшись веревкой. Рассказывает: уперся в стенку.

— Хитрость таких ходов в том, что ты не знаешь, куда выйдешь. Можешь упереться в стенку, через которую не пройдешь, или выйдешь к отвесу или к кустарникам. Зачастую это просто бессмысленно. Поэтому все ходят там, где уже кто-то пролез.

Мы спускаемся со столба обратно на землю. Забрались высоко, спускаться порядка десяти метров. Парни идут впереди и страхуют девушек, подставляя коленки и руки, чтобы мы могли опираться. Кого-то даже берут на руки. Я чувствую невероятную поддержку и точно знаю, что, даже если кто-то из девушек поскользнется, ее обязательно подхватит впереди идущий парень. За одну из неопытных девушек начинается настоящая борьба. Она нерешительно останавливается перед огромным покатым камнем, по которому нужно скользить вниз, иначе никак не спустишься.

Опытный старейший столбист Евгений Петрикеев тянет девушку к себе и обещает страховать. Но Андроныч решает побороться за внимание симпатичной особы и журит коллегу: мол, да ты с ума сошел, она не спустится здесь.

— Пойдем со мной. Я за тебя отвечаю. Давай руку.

Девушка нерешительно выбирает узкий путь, по которому ее ведет Андроныч. Набирает воздуха в легкие, начинает переходить и… становится на коленки, за что сразу получает нагоняй от деда.

— Только на ноги, на носочек! Колено соскользнет — и все, ты сорвалась.

Он берет ее за руку и ведет за собой. Девушка делает последний шажочек, спускается на ровную поверхность и с невероятным облегчением выдает: «Андрей Андронович, вы лучший мужчина в моей жизни!» Все смеются, Дидух расплывается в довольной улыбке.

— Я люблю женщин… Каждая женщина — прекраснейшая муза. В юности у меня была возлюбленная, старше меня на 14 лет. Литератор по профессии и философ по образованию, она была невероятно умной, но ревновала меня сумасшедше. И к кому бы вы думали, к женщине? К Столбам! Она запрещала мне туда ходить, считала, что я должен принадлежать только ей и все свое время тратить на любовь. Три года вылетели из памяти. Я променял свободу, юность и Столбы на стабильные отношения, которые меня душили, но все равно не жалею. Любой человек дан нам для опыта.

Первая жена вдохновила меня на то, чтобы зарабатывать. Она была из очень богатой семьи, нужно было соответствовать. Когда есть деньги в кармане, нас все любят. Я, 25-летний парень, красил купола храмов, чтобы содержать семью. Мама мне говорила: «Ты куда полез? У нее статус и деньги, а мы кто?» Прожили мы вместе всего три месяца, денежный вопрос все-таки ее доконал. У нас есть общий ребенок, мой единственный ребенок. После нашего развода она почти сразу замуж за другого выскочила, с ребенком запретила видеться. Я помогал деньгами, но не лез — зачем я буду портить ей жизнь… Ребенка я видел в последний раз, когда ему была пара месяцев всего.

А сейчас моя любовь — пианистка… Мы вместе уже 25 лет. Встретились, когда я работал в детдоме. Мы жили в одном общежитии, и нас разделяла только стена между комнатами. Я пригласил ее к себе, поцеловал руку — меня стукнуло током, и она в меня влюбилась. Я подумал, что, если не женюсь, она этого не переживет. И сказал: «Ты играешь на пианино? Я беру тебя в жены». И взял ее с двумя детьми от первого брака.

Павлова изба

За разговором сворачиваем на тропу, которая приводит к весьма древней на вид избушке. В этой столбовской хижине найдет ночлег заблудившийся путник. Птичкам и зверькам тоже выпадает перекусить — на ступеньках картонная коробка с зернами. Нас встречает хозяин избушки, Виталий Павлов.

Внутри уютно и тихо. На сковородке жарится мясо с рисом. Над плитой полка с кружками, их тут примерно 30, как раз для таких, как мы. Павлов собирался ужинать, но пришлось принимать незваных гостей.

— Вы не успели из-за нас поужинать, — переживаю я.

Павлов рассаживает нас за длинным столом, ставит большой чайник на плиту:

— Думаешь, я бы вас выгнал только потому, что поужинать не успел? Как тебя зовут? Яна, вот там на подоконнике глубокая тарелка, достань ее.

— Эта? — Я ставлю на стол большую вазу, доверху наполненную конфетами.
Павлов быстренько организует нехитрый стол: апельсины, сладости, чай.

Пик карьеры столбиста Виталия Павлова пришелся на 60-е годы. В живых из его друзей тех времен почти никого не осталось — забрали скалы. Хозяин избушки открывает пыльный фотоальбом с отсыревшими фотографиями:

— Вот этот погиб. Этот тоже — на Памире. И этот.

В моей голове звенят слова столбистского песенника Юрия Бендюкова, закадычного друга Виталия Павлова, его тоже уже нет в живых.

«Ха-ха, держись покрепче на кушак,
А то ты в пропасть шлепнешься, дурак,
А мы пойдем под лунный свет,
Найдем тебя мы или нет,
А коль найдем, то только твой скелет…»

— Магнитофонов тогда не было, поэтому слова Юриных песен переписывали в тетрадки, потом распевали во всех столбистских избах, откуда они уже расходились по Красноярску, — вспоминает Павлов. — Его песни столбисты поют и сейчас.

В 1989 году Столбы забрали еще одного друга, известного скалолаза Володю Теплых. Погиб он из-за банальной случайности: под ноги попала каменная крошка, которая увлекла его за собой.

— Вова был особенно горяч и бесстрашен. Он единственный тогда лазил на самую опасную скалу Перья по рискованным тропам, на которые никто даже ступить не решался.

Секрет Андроныча

Наутро мы решаем сходить к опасной скале, ведь именно здесь Андроныч еще в начале путешествия обещал показать нам фокус: забраться на Перья тем самым ходом, по которому шел Теплых, и спуститься вниз головой. После всех услышанных историй эта идея уже не кажется нам забавной.

Когда бесстрашный столбист сорвался со скалы, его фотографировал друг Александр Купцов. Фотопленка схватила момент падения… о месте падения напоминает памятная доска у самого подножия Перьев. Но Андроныч уверяет нас, что проделывает подобное по несколько раз на дню. Мы с замиранием сердца следим за приготовлениями к восхождению. Андроныч раздевается догола, походя продолжает хохмить:

— Из меня пар идет!

Собирается толпа. На Столбах дикий ветер, который буквально валит с ног. Кто-то перекрикивает шум ветра: «Может, не надо? Страшно!»

Но Андроныч стремительно и уверенно бежит к скале. Расставляет ноги и руки в разные стороны, упирается в скалы, которые стоят параллельно друг другу. Восхождение начинается. Без страховки и веревки. Все замирают, и только ветер свирепствует еще злее. Вдруг нога Андроныча срывается, и он охает. Кто-то вторит внизу, но тут мы слышим смех деда, который продолжает карабкаться по скале. Андроныч смеет шутить над нами! Все ненадолго выдыхают. Он забирается на максимальную высоту. Казалось бы, самое страшное позади, но не зря все альпинисты говорят: мало забраться — самое сложное начинается при спуске. И тут Андроныч разворачивается вниз головой, выставляет руки вперед, животом укладывается на скалу и ящеркой скользит вниз, притормаживая ладонями…
Внизу Андроныча ждут объятия и смех.

— Вы обещали после спуска рассказать ваш секрет, — напоминаю я.

— А секрет, моя хорошая, в том, что не надо пить и курить. Посмотри на меня. В свои почти 70 я подтянут, жилист и мускулист. Ну и еще кое в чем! — смеется Андроныч, натягивая сначала одну пару залатанных джинсов, потом вторую.

Сохранить

Сохранить

Сохранить