Сам я из Киргизии. Мать умерла, когда мне три месяца было. С тех пор я с мачехами жил. С разными. Может, на свете и есть хорошие мачехи, но мне такие не попадались. И вот в 15 лет я с новой мачехой не сошелся и приехал к сестре в Петербург.
В семь лет начал воровать. Обнес соседа: знал, где деньги лежат, ну и взял. Весь класс водил мороженое кушать. Я тогда 25 рублей не мог разменять в магазине, потому что был шпендиком, мне ребята постарше меняли. Мелкие деньги мне нужны были, чтоб в карты играть. А потом меня поймали. Папа дал мне такого ремня!..
Свой последний паспорт я получил в Петербурге в 16 лет, когда учился в ПТУ. Я тогда жил то у сестры, то с женщиной. А потом начались наркотики и тюрьмы.
У меня знакомые все кололись, а я не кололся, а потом выпил и: «А давай!» А им нужно было меня подсадить на наркотики, потому что я работал — делал пышки на Чернышевской — и у меня деньги были.
«Садился — выходил — гулял — садился»
Где наркотики, там обязательно и кражи. Когда вам плохо, вам все равно, у кого брать. Нужна доза — особенно не смотришь, чьи это деньги. А дальше тюрьма. И я сел. В общей сложности я просидел, наверно, лет 15. Садился — выходил — гулял — садился.
У меня и жена была, но мы расстались из-за наркотиков. Зато с бывшей тещей до сих пор общаемся — она у меня золотая. Она всегда мне помогает. До сих пор звонит, спрашивает, как я, чего.
Андрей
Фото: Валерий Зайцев/SCHSCHI для ТД
Последний раз я сел в 2010 году. На этот раз подставили. Просто кинули в карман пакет. Мне запрашивали восемь лет, а дали пять. Я кулинар, поэтому на зоне мне жилось нормально. Пек торты, пирожки, булочки, сочни… Талант у меня к этому. Я бы и сейчас пошел поваром работать, но нужно сначала паспорт сделать, а потом санитарную книжку.
Освободился в 2015 году, познакомился с женщиной, уехал с ней в Белоруссию. В 2016-м решил, что нужно делать паспорт. Нашел в интернете «Ночлежку», дозвонился до Наташи из соцслужбы, она сказала: «Приезжайте!» И вот я приехал и начал делать документы. Это было в прошлом марте. Жил я в то время у знакомого. А там, естественно, пьянки-шманки, подрабатывал на вокзале: стеклорезы продавал. Так шло время. В итоге я допился до того, что в сентябре открылась у меня язва. Меня положили в больницу и кое-как спасли, сделали операцию.
«Мы неграмотные, нас везде гонят»
Я лежу в палате, приходит врач и говорит: «Вы платить будете?» Я говорю: «Нет, у меня нету ничего». Она говорит: «Значит, мы вас выгоняем на улицу!» Я позвонил Наташе, юристу, они позвонили кому-то там из старших, и меня, слава богу, в больнице оставили. В это время человек, у которого я жил, сдал комнату, и, выйдя из больницы, я оказался на улице. За три дня (была холодная осень) я заболел, опять позвонил Наташе, а она: «Место есть. Приходите в приют». Я сделал флюорографию, и она меня заселила. Если б не «Ночлежка» и не Наташа, я б уже умер!
С 1992 года у меня паспорта нет. Я тогда его потерял. С тех пор ходил и в жилконтору, и в милицию, и в ФМС. Меня все выгоняли, говорили: «Это не к нам!» В колонии я тоже пытался полтора года паспорт сделать — не сделали, отказали. Я и очереди стоял, и жалобы писал… Бесполезно! Если бы не «Ночлежка», меня бы снова выгнали. Мы неграмотные, нас везде гонят. А как мне без паспорта? У меня на руках только справка о бездомности из «Ночлежки».
Андрей
Фото: Валерий Зайцев/SCHSCHI для ТД
Пить мне нельзя. Про наркотики я вообще забыл. Их не бросишь, пока не захочешь по-настоящему. Никакие программы или больницы не помогут. Я сидел в последний раз в колонии и понял, что все. Отсидев больше десяти лет, я наконец-то осознал, что все это из-за наркотиков. И даже когда потом их в колонию приносили, я не употреблял, потому что четко понял, что мне это не надо больше. Наркотики — это зло и тюрьма. Любые.
Я как-то по телевизору слышал, что тюрьма людей перевоспитывает. Это неправда. Тюрьма людей не исправляет. Я знаю многих, которые только в тюрьме сели на наркотики, хотя на воле не употребляли. Когда человек первый раз в тюрьму садится, он, скорее всего, сядет и во второй раз, и в третий, и в четвертый. Тюрьма губит людей. Выходят оттуда озлобленными. Тюрьмы вообще, мне кажется, не должно быть. Тем более что у нас они ужасные. В Европе там или в Америке, наверно, совсем по-другому сидят. Впрочем, сидеть я нигде и никому не советую. Хотя, если человек нормальный, он и там выживет. Но тяжело.
В жизни просто нужно постараться не делать злых дел. А еще лучше – попробовать делать что-то доброе: даже бабушке тележку на лестницу занести — и то помощь. Скоро ведь на тот свет! А у меня вот грехов очень много, поэтому стараюсь больше не добавлять.
Андрей
Фото: Валерий Зайцев/SCHSCHI для ТД
Я тут в метро ехал. Подходит мужик пьяный и говорит: «Вы террорист? Взорвите Путина!» Я говорю: «У вас мозги есть вообще? Вы чего говорите?» Кто-то не любит Путина, но кто, если не он? Варианты-то есть? Кто встанет у руля?
Я одиночества боюсь. Одному плохо. Я знаю, что я приду сюда, и мне помогут. Или что менты помогут. Но все равно остаться одному — это очень страшно. Хочется, чтоб человек родной рядом. А что одному? Выжить можно, но хочется-то жить.
«А если женщина будет пить, то и я буду пить. Это плохо»
Жить нормально, понимаете, это не сюда приходить, где десять человек в одной комнате, а прийти домой, и чтоб там жена… Чтоб цветов ей принести… Если я женщину свою встречу, я за ней куда угодно поеду, хоть в деревне буду хозяйство вести. Я два года в деревне жил — коров пас. Я хозяйственный и многое умею. Женщина мне нужна добрая и чтоб не пила. А то я тут на сайте познакомился с девушкой, а она так нах**ачилась, что я ее еле до дома довел. А если женщина будет пить, то и я буду пить. Это плохо. Я не хочу пить.
Сейчас я стеклорезы по электричкам продаю. Кричу громко. У меня от работы голос пропадает. И руки все стеклами изрезаны. Вон женщины покупают стеклорезы, я их спрашиваю: «Мужчина будет резать?» Она на меня смотрит и говорит: «Нет, я сама». А где мужчина? «Нету». Жалко женщин, у нас женщины бедные. Где все мужики? Пьют, наверно.
Андрей
Фото: Валерий Зайцев/SCHSCHI для ТД
Случается, знаете, лежишь и думаешь: «Зачем я живу?» Но это ведь у всех бывает — минуты уныния? На самом деле, чем дольше я живу, тем больше начинаю жизнь ценить и небо над головой. Бывало, раньше выйдешь и расстроишься из-за погоды, а я теперь выхожу и думаю: «Вот здорово! Дождь! Живы, здоровы, по улице женщины ходят, дети бегают. Хорошо!» В колонии мечтаешь женщин и детей увидеть. Слышишь из-за забора крики детские и думаешь: «Вот она, воля! Как хочется на волю!» А ты в тюрьме.
В Петербурге 60 тысяч бездомных. Организация «Ночлежка»помогает многим из них восстановить документы, получить медицинскую помощь, временную крышу над головой, социальные работники «ведут» бездомных и помогают им написать запросы на помощь, найти одежду, работу и дом.
Наши 100, 200 или 500 рублей позволят «Ночлежке» дать шанс на новую жизнь большему числу людей. Очень важно, чтобы это были регулярные ежемесячные пожертвования. Пожалуйста, оформите их прямо сейчас. Спасибо!
