Адищева труба

В митинге в Сокольниках участвовали больше ста человек со всей России. На самодельных лозунгах было написано: «СНТ “Аксеново” просит их спасти/А Газпрому все равно, говорит: снести!», «Вы уже построились? Тогда мы идем к вам», «Власть, защити свой народ от произвола и монополии!»

Разделяй и властвуй

Деревня Адищево стоит на стрелке рек Кама и Чусовая, главная улица заканчивается идиллическим песчаным пляжем с плакучими ивами. Сюда приезжают купаться и ловить рыбу, вот и сейчас мужчина деловито достает из багажника складную табуретку, пару спиннингов, снимает футболку и надевает панаму. Слева от места его рыбалки — бетонная коробка забора с пущенной поверху колючей проволокой. Это часть нефтепровода «Каменный Лог — Пермь», принадлежащего компании «Транснефть».

Дом Татьяны Проценко тоже выходит на главную улицу деревни — и на нефтепровод, идущий прямо вдоль ее забора. Сейчас он обозначен новенькими вешками — прямоугольными табличками с техническими характеристиками нефтепровода — через каждые несколько метров. По словам Татьяны, когда она покупала землю, вешек не было, а о нефтепроводе они узнали зимой, удивившись полоске незамерзающей земли вдоль забора. Иногда, рассказывают местные, на ней даже трава пробивается в неурочный сезон — если напор нефти увеличивают и земля греется.

Татьяна купила землю и построила дом в 2013 году, а через два года с помощью сайта службы судебных приставов с изумлением узнала, что дом этот должна снести в тридцатидневный срок, самостоятельно и за свой счет.

— Я считаю, что это вопрос личной гигиены, — смеется Татьяна. — Встал с утра, почистил зубы, проверил штрафы от гаишников, посмотрел, что налоговики от тебя там хотят, приставами поинтересовался.

Снос любых построек и заборов по ходу нефтепровода определили внезапно измененные СНиПы (строительные нормы и правила): участок, купленный безо всяких обременений, оказался в охранной зоне нефтепровода. Вместе с Татьяной Проценко предписания о сносе своих домов, заборов и вообще любых построек получили хозяева еще нескольких домов, выдернутых с улицы, по которой прошел нефтепровод, в произвольном порядке.

— Мы получили предписание о сносе, а наш сосед, чей участок еще ближе к нефтепроводу, нет, — рассказывает Юлия Микова. — Поэтому он спокойно строится, дом вот уже закончил, а мы все боремся. Непонятно за что.

Семье Миковых участок принадлежит с девяностых годов. Участок похож на ладью: с одной стороны узкий поднимающийся клин земли, с другой — добротный деревянный дом, на веранде которого сын Юлии занимается математикой. Мальчик вырос здесь, но не исключено, что это последнее лето, которое он тут проведет. После многочисленных судебных тяжб Индустриальный суд Перми присудил семье компенсацию. За снос строений, попавших в охранную зону, «Транснефть» должна заплатить Миковым 3,24 миллиона рублей. До получения этих денег — да даже и до возможности их получения — еще далеко. «Транснефть» подает апелляции, полагая, что люди должны сносить дома бесплатно и сами. Очередное заседание суда назначено на 17 июля.

Гостевая труба

Вячеслав Геннадьевич, сосед Татьяны и Юлии, выгуливает своих собак на деревенской улице по-домашнему — в шортах и шлепанцах. Привязывая ту, что злее, к столбу, он кричит Татьяне:

— Ну что, как там у нас?

— Как у вас — я не знаю, а у меня все в процессе, — саркастически отвечает Татьяна. Ее раздражает, что ее соседи, которым еще не пришло предписание о сносе, не хотят активно участвовать в борьбе с нефтепроводом. Она уверена, что выборочные иски направлены именно на разделение общественного протеста, но потом по аналогии поступят и с остальными домами — так уже было в нескольких районах, затронутых конфликтом с нефтяниками.

— Никакого нефтепровода до 2006 года тут не было, — рассказывает Вячеслав Геннадьевич, который сам живет в Адищеве с девяностых годов. — Потом пришли и сказали: «Мы тут трубу осторожненько проложим, вы нам мешать не будете, и мы вам мешать не будем».

— Они хотят представить так, что люди сами налепили вокруг нефтепровода самострой, но это же де-ре-вня! Не деревня пришла к трубе, это труба в деревню в гости пришла, — возмущается Проценко. Она ведет нас в самый старый дом Адищева, выстроенный еще в тридцатых годах прошлого века. Сейчас в нем хозяйничают две сестры, Елена и Татьяна, они показывают паспорта, где в графе «место рождения» указано «село Адищево».

— А они будут рассказывать, что мы тут незаконно построились? Залезли они сюда, внаглую залезли. Теперь мы ничего не можем тут ни построить, ни продать. По идее, даже копать на штык, глубже чем на двадцать сантиметров, мы не можем.

Предписания на снос дома у сестер пока нет, но, учитывая расстояние до нефтепровода, их участок все равно теперь считается охранной зоной.

Адищево в Европейском суде

Юристы «Транснефти» с местными жителями не контактируют, но в марте этого года компания опубликовала «официальный ответ на появившиеся в СМИ сомнения относительно законности постройки и эксплуатации нефтепровода». В нем утверждается, что нефтепровод построен еще в 1961 году, «а на современные карты Перми трассу этого магистрального нефтепровода нанесли в 2007 году». По словам местных жителей, в шестидесятых годах нефтепровод действительно построили, но в нескольких километрах от деревни.

«Как государственная компания, “Транснефть” обязана обеспечить правовую защиту принадлежащего государству имущества и безопасную эксплуатацию нефтепроводов. Это делается в первую очередь в интересах наших граждан», — говорят в нефтяной компании. Дома предлагают сносить тоже в интересах граждан — жить рядом с нефтепроводом небезопасно, после любого ЧП «Транснефти» пришлось бы возмещать ущерб. Теперь, случись что, не придется: суд стал на сторону компании.

— Знаешь, что написано в моем судебном решении? Сначала доводы «Транснефти», потом мои, а потом… — Татьяна наливает чай нам, племяннику, маме, но тут ставит термос на стол и делает театральную паузу. — Суд рассмотрел и принял решение по внутреннему убеждению!

— Это как? Если стороны друг другу противоречат, должен же быть тот, кто прав?

— А вот так! Есть статья в административном кодексе такая, про убеждение. Почитали, заслушали и убедились. Что люди дураки, а «Транснефть» молодцы.

Татьяна обжаловала решение о сносе своего дома во всех инстанциях вплоть до Верховного суда. Решение осталось прежним: дом снести, поскольку он находится в зоне минимально допустимых расстояний от нефтепровода «Каменный Лог — Пермь» и угрожает безопасности эксплуатации нефтепровода. Тогда она подала жалобу в Европейский суд по правам человека. После того как жалобу приняли к рассмотрению, исполнительные листы на снос домов в Адищеве отозвали, но это не означает отмены решения о сносе.

— У нас же выборы Путина в восемнадцатом году, и я не удивлюсь, если эти исполнительные листы сразу после выборов и предъявят, — предполагает женщина. — А там тридцать дней на исполнение решения суда, первый раз — штраф, второй раз — штраф, а потом уголовная ответственность. Или дом сноси, или в тюрьму садись.

Жалобу в Европейский суд Татьяне Проценко составляла юрист Любовь Турова, жительница пермского района Запруд, тоже получившая предписание на снос своего дома. Район Запруд находится в двадцати километрах от Адищева, там вынесено уже 54 решения по сносу домов, находящихся в охранной зоне нефтепровода. По словам Туровой, представитель компании «Транснефть» публично заявил, что планируется подать еще около ста аналогичных исковых заявлений.

Жители Запруда и Адищева не могут судиться с «Транснефтью» коллективно — документы подаются по месту жительства.

— А так-то у нас с запрудскими много общего, — усмехается Татьяна Проценко. — Например, у нас общий нефтепровод.

Осторожно, нефтепровод!

Пермь — город очень вытянутый, многоэтажная застройка чередуется с частной, много лесных участков, общая площадь городских лесов занимает почти половину территории. Запруд — это бывшие совхозные поля, окруженные лесом с одной стороны и Лядовским трактом с другой. На него нас и выходит встречать Дмитрий Семериков — как выходил встречать скорую помощь, таксистов, любые доставки, потому что у его дома в Запруде адреса нет и навигатор его «не видит».

Дом семьи Семериковых — их единственное жилье, Дмитрий купил дом вместе с земельным участком в 2014 году. Для покупки он оформил ипотечный кредит в Сбербанке на ближайшие пятнадцать лет. Сейчас он живет в доме вместе с женой Ольгой и двумя детьми, младшему, Ивану, недавно исполнился год.

— Вы знаете, как дается ипотека? — Дмитрий достает увесистую папку документов и говорит, что последние два года, наполненные бесконечными судебными процессами, все время носит ее с собой. — Наш дом — это залог, все необходимые проверки залогового имущества делает банк, Сбербанк в нашем случае.

Сбербанк даже выступил в суде третьим лицом по делу Семерикова, потребовав отказать «Транснефти» в иске о сносе, поскольку провел все необходимые юридические проверки дома и земельного участка и никаких нарушений не выявил. Суд эти доводы проигнорировал.

— Самое интересное во всей этой истории, что землю у меня не забирают, — утверждает Дмитрий. — Я могу со своими детьми находиться на участке, выращивать там какие-то сельскохозяйственные культуры. Я говорю: «Хорошо, чем тогда вас смущают забор и дом? А если я палатку поставлю?»

В 2006 году разорившийся совхоз принял решение раздать земельные паи своим работникам, которые потом перепродали их дальше, предварительно сдав небольшой отрезок земли в аренду нефтяникам. На этой земле, по мнению местных жителей, «Транснефть» проложила новую нитку нефтепровода. Сама компания утверждает, что нефтепровод был здесь всегда и в двухтысячных его только отремонтировали.

— Я сам по образованию нефтяник, я работал в «Лукойле» и строил нефтегазопроводы, я знаю, как проходят согласования, — говорит Дмитрий. — Речи не было о том, чтобы что-то сносить, мы даже дорогу, которая была только в проекте, обходили по лесу, делали просеку. Все согласовывали с владельцами земель, потом делали рекультивацию, засеивали места, через которые проходила труба.

Он ведет нас вдоль нефтепровода, где стоят предупреждающие вешки. «Когда я покупал дом, их близко не было, — горячится мужчина. — Вы думаете, когда я дом выбирал, тут висела табличка: «Внимание, опасно: газопровод и нефтепровод»? Нет, тут стоял огромный щит: «Продажа домов и участков».

«Оставьте людей в покое!»

— Я что, похожа на идиотку? — Любовь Турова приехала из одного суда и скоро поедет во второй, она накрывает на стол, чтобы поесть первый раз за день. — Я юрист, разумеется, когда я покупала дом, я досконально его проверяла. И, разумеется, никто не знал ни про какой нефтепровод.

Любовь Турова купила земельный участок в Запруде весной 2012-го, и к концу следующего года ее семья закончила строить там дом. «Документы у меня абсолютно чистые, — рассказывает женщина. — Там четко написано, что это земли населенных пунктов, существующие ограничения и обременения отсутствуют. Был разрешенный условный вид использования этого земельного участка — личное подсобное хозяйство, то есть я могла построить жилой дом, этот дом можно было зарегистрировать».

Уже после того как люди купили участки, администрация Перми без проведения публичных слушаний внесла изменения в правила землепользования и застройки города. «Они убрали условный вид разрешенного использования, который мы могли применить, — говорит Любовь Леонидовна. — И тем самым люди на сегодняшний день вообще утратили право каким-то образом легализовать свое жилье».

Турова судится, сидит в архивах, чтобы доказать, что нефтепровод построен именно в двухтысячные годы, а не раньше, подает апелляции и организовывает городские митинги. «Я внука недавно первый раз увидела вот только что, — рассказывает она. — У меня уже который год никакой личной жизни нет вообще. Я отъехать не могу, потому что обязательно сделают какую-нибудь пакость. Приедешь, а тут твоего дома и нет, только экскаваторы стоят».

В июне 2017 года на прямую линию с Владимиром Путиным дозвонилась жительница Челябинска. Она рассказала, что ее садовый участок, которым она пользовалась с 1981 года, попал под новую, увеличенную охранную зону газопровода, после чего ее обязали снести дом на этом участке за свой счет, без компенсации. Женщина спросила президента, считает ли он это справедливым. «Несправедливо! — ответил президент России. — Считаю, что этот закон надо изменить. Во всяком случае, те люди, которые уже построились там, — их нужно оставить в покое. Конечно, надо делать все для обеспечения безопасности людей, но их нужно оставить в покое. Сделаю все для того, чтобы это решение состоялось».

Жители Запруда и Адищева тоже звонили на прямую линию и отправляли десятки sms. Турова уверена, что именно потому, что таких сообщений было много, челябинку и вывели в прямой эфир. Дело не в конкретных районах и домах, говорит она, просто законодательство, связанное с проведением нефте- и газопроводов, настолько расплывчатое и так плохо исполняется, что это заведомо предполагает конфликтные ситуации. Она надеется, что слова президента на что-то повлияют — или хотя бы будут дополнительным аргументом в судах.

— Я понимаю, что многим все равно, а мы просто боремся за свое жилье, — говорит Дмитрий Семериков. — Это, конечно, так, мне не двадцать лет, чтобы опять начинать все сначала. Но все-таки мне кажется, что, когда людей могут лишить дома просто так, по щелчку, это глобальнее, чем то, что я с семьей опять уеду на съемную квартиру.

Глава Перми Дмитрий Самойлов заявил, что идет разработка «централизованного решения вопроса по таким постройкам на федеральном уровне», и добавил, что «нужно искать и находить компромисс». Сейчас при городском правительстве действует рабочая группа, но оперативный комментарий о ее текущих решениях городские власти «Таким делам» дать не смогли. Однако именно городские власти Перми еще в апреле договорились с «Транснефтью» о том, что компания не будет предъявлять для исполнения судебные решения о сносе жилья в охранных зонах нефтепроводов. Впрочем, в какой форме заключен этот договор, в пресс-службе не сообщили, пока есть решение о сносе домов, передать его судебным приставам могут в любой момент.

Сохранить