Я знаю, что нельзя. Нельзя читать чужие письма. Но я прочла. После смерти обоих родителей в мамином архиве я нашла письмо папы, которое врезалось в меня до шума в ушах, после которого я, как в вате, сидела и плакала на полу, среди разбросанных бумаг. Это папино письмо было об этом, том самом, во что я не верила никогда и не верю до сих пор. Папа просил у мамы прощения за запой и говорил, что был самонадеян, что не обращался к врачам, что был слишком горделив, думая, что справится сам, что не находит себе места оттого, что понимает: он теряет нас.
Тяжело быть идеальным
Мои родители развелись, и мама всю жизнь считала, что папа болен алкоголизмом. Я злилась на нее за это, представляя себе алкоголика как совершенно безобразного, с сизым носом и пунцовыми мешками вместо глаз, грязного и вонючего бомжа, несущего ересь. А папа? Красавец, интеллигент, уважаемый и любимый не одним поколением писатель (петербургский писатель Александр Житинский. — Прим. «ТД»), для многих непревзойденный учитель, а для меня так и вовсе кумир, общения с которым всегда не хватало и каждая встреча была на вес золота. Иногда я видела его подшофе, но разве ж это оно…
«Поверь, если бы ты жила вместе с отцом, ты бы увидела многое…» — сдержанно говорила мама, явно ревнуя к идеальному образу далекого, горячо любимого папы. Рядом-то тяжело быть идеальным.
Потом спился дедушка. Но спился тихо, незаметно, практически не вставая с кровати. Бабушка сдерживала его всю жизнь, а как умерла — так пошло-поехало. Сначала он сам выходил в гастроном на углу за чекушкой, потом слег и просил друзей, которые навещали его, принести с собой. Прятал в тумбочке. Просто лежал и пил, потеряв всякий смысл. Только летом слегка оживал, выезжая на дачу, которую строил для семьи, где внуки бегали вокруг крыльца и дышалось родными финскими соснами. Я и про дедушку не могла подумать такого. Но образ сизого бомжа постепенно принимал домашние, куда более реальные, очертания.
Актер Игорь Сладкевич и актриса Маргарита Смирнова. Съемки ролика к проекту «Трезвые»Фото: из архива театрального товарищества "Комик-трест"
Шли годы, и этот образ незаметно вкрался в мою жизнь еще с одной стороны: я влюбилась в прекрасного юношу с алкогольной зависимостью. И, влюбившись, оказалась созависимой на много лет. Я все еще не слушала маму, подпитывая свое отрицание всеми возможными способами. Но оно таяло на глазах, как таяли снежинки на подсвечнике, который я держала в руках зимой на улице как символ нашей новой жизни: «Я все осознал. Я алкоголик. Я буду лечиться, и у нас будет семья». Мама была в шоке.
Семьи так и не случилось. Пережив вместе отрицание — первую и очень долгую стадию созависимых отношений — мы впали в вялотекущее принятие и беготню по кругу, классическую для этого жанра. Подшивка-ремиссия-срыв-ужас-расставание-примирение-срыв-подшивка-напряженное ожидание-срыв-ужас-расставание… Мама запретила ему приближаться к нашему дому. Шли годы. Я узнала об алкоголизме столько, что иногда казалось, могу консультировать нуждающихся. Но только моему избраннику это не помогало. Потом мама умерла, а он пришел на прощание и плакал вместе со мной. А потом снова сорвался. И только тогда я ушла навсегда.
Дом надежды
Но ушла ли я от созависимости? Вообще, кто-нибудь может уйти от этого, если хоть раз пережил такую историю с близким, родным, незаменимым человеком? Если вы дочитали до этого места — то это и про вас тоже. Так или иначе. Это и про всех участников проекта «Трезвые», который в Петербурге придумала и запустила вместе с режиссером Михаилом Патласовым актриса театра «Комик-трест» блистательная рыжая клоунесса Наталья Фиссон.
Оказывается, спектакль, где задействована куча народа, многосоставный проект — смесь документального театра, клоунады, рок-музыки, затевался из-за одной истории. Наташа больше четверти века проработала с актером Игорем Сладкевичем. Все это время он выпивал, и довольно сильно: тут и профессия влияла, и образ жизни — жена Игоря любила компании, гостей, а как же гостей принимать «без этого»? Как же не выпить на премьере? Как не напиться, когда кто-нибудь умер? У Игоря такая судьба — все время кто-нибудь умирал, а он не мог это вынести. Пил, чтобы не чувствовать боль потери. А когда умерла жена, которую он, конечно же, любил больше всех, — понеслось.
спектакль — смесь документального театра, клоунады, рок-музыки — затевался из-за одной истории
До этого спектакли и репетиции не срывал, а тут начал, не в силах выйти из многодневного запоя. Наташа, не так давно потерявшая опору — мужа и режиссера театра Вадима Фиссона, стала тянуть на себе не только театр со всеми его административными, финансовыми и прочими радостями, но еще и Игоря.
Юбилей «Дома надежды на горе». Актеры «Комик-треста» и гости домаФото: из архива театрального товарищества "Комик-трест"
«Я долго не могла решиться, но в какой-то момент поняла: я должна поставить Игоря перед выбором. Мне было очень страшно. Да что там! Меня вообще трясло недели две до разговора, будто меня разбил Паркинсон. Он ведь мог выбрать алкоголь. Но он выбрал театр. Выбрал нас. И себя».
После того как Игорь сделал выбор, Наташа не успокоилась, просто так сказать: «Я все осознал, я больше не буду» — у алкоголика не получится. Обязательно нужно лечиться. А лечение здесь только одно — не пить. Вообще. Никогда. От слова «никогда» всегда становится страшно. Особенно если это «никогда» относится к тому, без чего ты химически и психологически уже давно не можешь жить или можешь, но недолго, скучаешь, хочешь, стремишься скорее с работы, считая минуты до момента возможного принятия чего-нибудь горячительного…
И тогда Наташа повезла Игоря в «Дом надежды на горе». Там учат быть трезвым всего один день. Сегодня.
Дом — под Питером, ехать пять часов. Когда Игорь оказался там, Наташа с партнером по сцене, Ильей, переделала все спектакли с троих на двоих, чтобы как-то зарабатывать на жизнь. После ежедневных репетиций по двенадцать часов, на выходных, бросая домашние дела, детей, все на свете, они обязательно ехали к Игорю. Везли письма от дочки, которая сидела дома с грудными двойняшками, но письма папе писала. А они возили. И выступали там с номерами. И ходили вместе на группы созависимых. И ходят до сих пор.
Игорь проходил известную программу под названием «Двенадцать шагов». Ее проходят месяц, иногда два или три, а потом возвращаются домой и продолжают здесь, уже протрезвев, осознавать нового себя, бороться с демонами, получив некоторый инструментарий для этой борьбы.
«“Дом надежды” тоже не панацея, — говорит Игорь. — Вылечиваются процентов тридцать. Но это на самом деле очень много. Некоторые убегали, я сам видел. Кто-то срывался и потом возвращался. Вернуться можно, никто не осуждает. Это и правда непросто. Но там можно найти главное — смысл. Я вот начал там песни писать. И появилась целая программа под названием “То, что я должен сказать”. Как у Вертинского. Это песни про то, как алкоголь крадет жизнь. И я должен говорить об этом. Каждый, кому удалось выбраться, должен. Это своеобразное служение. Я теперь выступаю с этой программой, и в спектакле “Трезвые” несколько песен будет звучать».
Четыре героя
Игорь не пьет всего год. Вроде совсем немного. Но за этот год случилась одна памятная дата — день смерти его жены. И он не запил снова. Хотя, когда обмолвился об этом событии, слезы тут же застряли в горле и были готовы хлынуть из глаз — как у ребенка, который понял, что потерялся.
Во многом сохранять трезвость Игорю помогает тот самый спектакль «Трезвые», который они готовят безо всякого финансирования уже с начала этого года. Там будет четыре истории бывших алкоголиков, или, лучше сказать, «трезвых». Среди них помимо Игоря актер Андрей Ургант, шоумен, визитная карточка группы «АукцЫон» Олег Гаркуша и художник-основатель объединения «Митьки» Дмитрий Шагин. Шагин — пионер движения трезвых, прошедший программу и ставший трезвым аж двадцать семь лет назад.
Известный режиссер-документалист Михаил Патласов и команда драматургов работают над документальной стороной дела: каждый из героев расскажет свою историю — как начал, чего боялся, как выбирался и, главное, что с ним происходит теперь. Все четверо утверждают: счастливы. Вокруг историй жанр, ну совсем не подходящий на первый взгляд, — клоунада. Игорь — единственный, кто будет участником обеих проекций — документальной и клоунской. Кстати, по иронии судьбы «благословила» на путь клоуна Игоря именно моя мама. Одним из первых его выступлений в этой ипостаси был спектакль, сыгранный в Казани, за который мама, будучи членом жюри, вместе с коллегами дала ему главный приз.
каждый из героев расскажет, как начал, чего боялся, как выбирался и, главное, что с ним происходит теперь
Клоунаду сочиняют на «сырниках». Это такая форма открытых репетиций, придуманная «Комик-трестом» еще очень давно. Собираются актеры, зовут зрителя (своего, перед которым не стыдно показывать половину работы) и начинают «шпарить заготовки». Импровизировать, показывать куски номеров, высказывать мысли, проговаривать сюжеты. Смотреть на реакцию.
«Дом надежды на горе», празднование юбилея дома. Фрагмент из будущего проекта «Трезвые». Илья Старосельский и актрисы театра «Комик-трест»Фото: из архива театрального товарищества "Комик-трест"
«Порой без зрительской реакции не понять, “то или не то”, а порой только там и рождается что-то неожиданное, настоящее, прямо в моменте, — объясняет Наташа. — К тому же режиссеру тоже важно смотреть на нас, чтобы объединять все в единый сюжет».
— Ну а какие же там у вас номера? Как это вообще все можно связать, чтобы было художественно и про то самое? — я искренне не понимаю, задавая вопрос Наталье.
Она охотно объясняет, что вот, к примеру, одна из участниц проекта рассказала историю о том, как, только родив ребенка, она выпила шампанского, которое ей принес, на минуточку, врач со словами: «Надо же обмыть пяточки!» И актеры придумали клоунский, гротескный танец рожениц. Он транслирует мысль, что алкоголь входит в нашу жизнь буквально сразу, стоит эти пяточки показать миру — и они уже пахнут шампанским.
«Все, что в поле клоунады, должно быть смешно, это жанр. И, смеясь над какими-то вещами, мы даем зрителю надежду, видение проблемы как бы с другого угла. Мы не считаем, что это легко, это не праздный смех. Это, если хотите, лекарство и выход. Вообще, должно получиться очень светло. Мы не хотим никого грузить, но осознать, что это серьезная проблема, из которой есть выход, если перестать ее отрицать и посмотреть на нее во всех смыслах “трезво”, — это, пожалуй, наша цель», — говорит Наталья.
Остается любовь
А еще цель проекта — сказать, что алкоголики — это люди. И главная потребность у них — любить. Это чувство, к сожалению, тоже можно разрушить водкой, но оно разрушается в последнюю очередь. И даже если потеряно все, любовь остается — как маленький крючок, за который можно зацепиться и начать тащить. И что быть алкоголиком не стыдно, а вот быть трезвым, победив этот недуг, — это настоящая внутренняя сила духа и подвиг любви — друг к другу, к себе, к жизни. И повод написать письмо, которое обязательно должно быть прочитано.
любовь остается — как маленький крючок, за который можно зацепиться и начать тащить
Мой папа, кстати, написал такое для меня, и, думаю, будет не грех его здесь процитировать. Это отрывок из его повести, где он пишет дочери от лица клоуна по имени Мявуш.
«Дорогая моя, любимая дочка!
«Дом надежды на горе», празднование юбилея дома. Фрагмент из будущего проекта «Трезвые». Актрисы театра «Комик-трест»Фото: из архива театрального товарищества "Комик-трест"
Я не знаю, сколько лет будет тебе, когда ты прочтешь это письмо. Сейчас тебе только семь. Но ты вырастешь и непременно все поймешь правильно. Ты поймешь, что люди очень несовершенны, у них масса недостатков, они могут совершать неправильные и даже гадкие поступки. Но все равно их можно и нужно любить, иначе они никогда не станут лучше. Людей нужно прощать, иначе никто и никогда не простит тебя, когда ты совершишь некрасивый поступок. Я хочу, чтобы любовь освещала твой путь, а ненависть запрячь глубоко или лучше выброси вон. Не старайся искоренять зло, не воюй и не гневайся, потому что изменить что-то можно только любя. В твоем характере поровну от меня и от мамы. Ты решительна и непреклонна, как она, но в тебе есть росток жалости, который прорастет, и тогда ты увидишь, что любой человек заслуживает сострадания, потому что он в одиночку идет к смерти. Я очень скучаю по тебе. Когда я выхожу на манеж и вижу смеющихся мальчиков и девочек, я вспоминаю тебя и жалею их еще больше, потому что редко кто из них счастлив и не одинок. Я люблю их, поверь мне. И я люблю тебя.
Прости меня за то, что мое лицо закрашено гримом. Когда-нибудь ты увидишь его таким, какое оно на самом деле. У каждого человека есть истинное лицо, нужно только суметь его увидеть. И это лицо всегда прекрасно. Это утверждаю я, твой папа, клоун Мявуш».
Кстати, Игорь тоже будет читать в спектакле письма, которые он получал от дочки, когда был в «Доме надежды». Если, конечно, спектакль состоится. Наташа и команда хорохорятся, что выпустят несмотря ни на что. Они запустили на «Планете.ру» краудфандинг на техническое оснащение спектакля (декорации, костюмы, аренда репетиционных помещений, аппаратура, свет, звук и видео), честно оставив гонорары всех участников за скобками. Они все продолжают готовить сырники, ходить на группы, сохранять трезвость и поддерживать всех, кто рядом и кому непросто жить с этим диагнозом.
