Константин Федорович Апетрий и дом, в котором он живет
Константин Федорович Апетрий подъезжает к открытой двери туалета и, сделав резкое движение, громко падает с инвалидной коляски на пол. Затем он заползает в узкое помещение, опирается руками на унитаз и залезает на него.
Отдышавшись, инвалид слезает обратно — для этого ему приходится уткнуться лбом в стену. Потом забирается на стоящую в коридоре коляску. Демонстрация окончена.
— Может, помочь вам?
— И что? Вы мне один раз поможете, а я ведь туалетом каждый день пользуюсь!
Константин Федорович Апетрий у себя домаФото: Николай Смирнов
Константин Федорович — один из сотен участников программы расселения аварийного фонда в Карелии. Реализация этой программы не задалась с самого начала. Темпы строительства и переселения отставали от заявленных, и прежний губернатор Александр Худилайнен получил выговор от Владимира Путина. А после выяснилось, что и построенные дома попросту никуда не годятся.
Так, в Кеми (самый север Карелии) люди отказались переезжать в новые квартиры: количество претензий к строителям исчислялось десятками. Текущие крыши, вздувшиеся от влажности полы, продуваемые всеми ветрами стены, бесконечные засоры канализации, плесень — журналисты моментально окрестили эти дома «новыми аварийными», а местные жители — «евросараями». Чтобы не допустить очередного срыва сроков, власти попытались переселять людей силой, но суд принял сторону горожан.
журналисты окрестили эти дома «новыми аварийными», а местные жители — «евросараями»
Можно было бы решить, что Кеми просто не повезло. Однако «новые аварийные» возводили по всей Карелии.
Концлагерь с бойлером
Дом Константина Федоровича построен в поселке Заозерье под Петрозаводском. И он — один из самых проблемных в Карелии. По словам его обитателей, зимой температура в квартирах опускалась до шести градусов, из окон дуло, а туалетом было невозможно пользоваться — канализация почти не работала.
У Константина Федоровича проблемы иного характера: ему до этого туалета надо еще добраться. Инвалида-колясочника поселили в квартире с узкими коридорами и крошечным санузлом. Пандуса в доме не было — его по просьбе пенсионера «врезали» в балкон, и пользоваться им очень трудно. К крыльцу пандус не сделали — его заменяет фанерка. Свое новое жилье мужчина называет концлагерем.
— Думали, после переселения будет лучше, а стало гораздо хуже. У меня была квартира в Шокше (60 километров от Петрозаводска. — Прим. «ТД»). В восьмиквартирном доме. Я ее оборудовал под себя очень хорошо, утеплил, содержал в хорошем состоянии. Спокойно выезжал из дома — в магазин, администрацию, на почту… А здесь попробуй!
Дом, в котором живет Константин Федорович АпетрийФото: Николай Смирнов
Я умолял администрацию Шокшинского поселения не переселять меня, никуда не дергать. Написал отказ, но без результата.
Я им твердил: будь у меня ноги, я бы встал перед вами на колени. Однако они меня не послушали. Говорили: «Ты что! Там у тебя будет все по последнему слову техники, благоустроенная квартира». В конце концов отключили мне свет, и я был вынужден переехать.
Константин Апетрий продолжает экскурсию. Чтобы выехать на балкон, он приподнимает перед коляски и делает сильный рывок вперед. Коляска чудом не опрокидывается.
— Раз шестьдесят я переворачивался, потом считать перестал…
Балкон выходит на лужу размером со спортзал, по которой, поднимая волны, гоняют на велосипедах трое детей. От лужи идет характерный запах канализации.
— Самое ужасное — это вода из-под крана, — подключается к беседе молодая родственница Константина Апетрия Светлана. — Эту воду пить невозможно. Она воняет, у нее мерзкий цвет. Но мы ее пьем, потому что другой нет. А еще я боюсь, что на голову когда-нибудь упадет бойлер. Потому что стена, на которой он висит, уже пошла трещинами…
— Вы бы хотели вернуться обратно? — спрашиваю я переселенца.
— Так дом-то уже снесли мой старый! А так я бы с радостью отсюда куда-нибудь уехал. Вот эта квартира — 60 квадратных метров. Плачу я за нее каждый месяц 6—8 тысяч рублей. А пенсия у меня — всего 14 тысяч. Зачем оно мне?
Трубоукладчик заболел
В начале девяностых в приладожском Олонце жило 12 тысяч человек. Потом цифра неуклонно снижалась, сейчас население города приближается к 8 тысячам. В теории строительство нового жилья должно подстегнуть демографию, но дома для переселенцев в Олонце тоже подкачали.
Подрядчики один из домов не подключили к канализации (просто забыли проложить трубу), в другом умудрились запороть систему отопления — инженерные сети пришлось менять посреди зимы. Ну и по умолчанию плесень, влажность.
Надо понимать, что дома строились в ускоренном режиме, по самым дешевым технологиям. А главное — прошлогодние условия подпортили нервы и здоровье всем, в том числе и застройщикам. Все лето шли дожди. Мэр города Юрий Минин на интервью согласился без колебаний, однако позицию занял оборонительную.
Мэр Олонца Юрий МининФото: Игорь Георгиевский
— Послушайте, дожди дождями, но трубу-то положить можно было? — спрашиваю.
— Я вспоминаю сценку из «Фитиля». Едет трактор, копает траншею. Следом за ним едет другой — закапывает. Трактористов спрашивают: «А что у вас тут происходит?» — «Трубы укладываем». — «А где труба-то?» — «А трубоукладчик заболел сегодня».
Как это случилось, я не знаю. Я не строитель. Госзаказчиком выступало управление капитального строительства Минстроя. Контроль был на нем же. У нас в Олонце даже замминистра строительства полтора месяца жил! К настоящему моменту по домам вопросов не осталось, все недоделки были исправлены.
— На плесень люди до сих пор жалуются.
— Плесень эта уже стала притчей во языцех. Дескать, жить невозможно… Да все это досужие разговоры, поверьте мне. Дом должен был просохнуть! Мы, поверьте, молились на эти дома. Чтобы вы понимали: у нас последний раз многоквартирный дом был построен в 1992 году. Для нас это все было очень важно, — вздыхает Минин.
Подрядчики один из домов не подключили к канализации: просто забыли проложить трубу
В Олонце возвели три дома в общей сложности на 69 квартир. Люди переселялись спешно — кое-где в ожидании переезда из аварийного жилья просто не заготовили дрова на зиму.
— У нас никто не отказывался, — уверяет мэр Минин. — Ну единицы. Там, например, где крыша протекала…
Возле дома № 1 в Строительном переулке гуляет молодая мать с коляской. Гуляет осторожно: территория до сих пор не благоустроена, повсюду камни и строительный мусор. Именно этот дом забыли подключить к канализационному коллектору. Сейчас с канализацией все в порядке, зато с крыши свисает кусок металла.
— Дома все хорошо. Была плесень, мы ее частенько убираем. Сама она не убирается, — рассказывает девушка.
У ее соседа дяди Закира другая проблема, куда серьезнее.
Квартира семьи ЕничевыхФото: Игорь Георгиевский
— Телевизор не показывает, один канал смотрим. Это в XXI веке!
Неожиданно появляется напряженный мужчина, который оказывается представителем управляющей компании «Гепард». Как он узнал о нашем визите, примерно понятно: полчаса назад мы вышли из кабинета олонецкого мэра. Через пару минут мужчина (зовут его Александр) расслабляется: вопросы-то не к управляющей компании, а к строителям. Объяснения те же, что и в кабинете градоначальника: во всем виноват климат.
— С влажностью что-то можно сделать?
— С влажностью уже нет. Невозможно за четыре месяца построить дом, если все лето идут дожди.
На стене — следы отвалившейся штукатурки.
— Это норма?
— Просто во время строительства была влажная погода…
В квартире супругов Еничевых (это уже на улице Ладожской) приходится вести себя тихо: спит младенец. Очень душно. Молодые родители говорят, что проблемы с вентиляцией были с самого начала.
— Сейчас у нас влажность примерно 60%. А было 90%. Это официальные замеры, — рассказывает Инга Еничева. — Плесень кое-где осталась, хотя мы ее искореняем. Нам пришлось сделать вентиляцию за свой счет, в общей сложности потратили 15 тысяч рублей. В каждой комнате. Иначе просто невозможно было дышать. Вы не знаете, можно эти затраты как-то компенсировать?
Ее супруг Александр показывает на пол — он неровный, сквозь линолеум проступают бугры. Обои по углам висят. На стыке стеклопакетов и подоконников — дырки: гипсокартон отсырел и раскрошился. Александр говорит, из дырок зимой дуло. Видны следы плесени — борьбу с грибком люди явно проигрывают.
Свободное падение
Дорога к поселку Верхние Важины в Пряжинском районе Карелии не очень — двадцать километров грунтовой гребенки. После сорока минут езды на второй передаче мы въезжаем в пустынный поселок. Два дома для переселенцев из аварийного жилья найти несложно — они заметно выделяются на фоне других деревенских строений. Светленькая штукатурка, пластиковые окна, все новое и ровное.
Рядом с домами — такие же новенькие деревянные туалеты на две кабинки. Внутри без изысков: просто дырка в полу над выгребной ямой, между кабинками — перегородка толщиной в доску. В новых домах расположено по пять квартир, и общественная уборная, надо полагать, должна помочь в установлении добрососедских отношений: из кабинок можно переговариваться, не повышая голоса.
общественная уборная, надо полагать, должна помочь в установлении добрососедских отношений
Оставим в стороне тот факт, что в XXI веке новые дома строят с уличными сортирами общего пользования. В конце концов это деревня, здесь никогда не было и не будет канализации и вряд ли когда-нибудь появится водопровод. Любопытно другое: о строительстве даже таких отхожих мест пришлось едва ли не умолять. Ведь у переселенцев была альтернатива — пользоваться туалетами, расположенными в их новых квартирах, но обустроенных по тому же уличному принципу — с выгребной ямой.
Житель поселка Верхние Важины на фоне нового домаФото: Игорь Георгиевский
Еще раз: квартира в новом доме, где в туалете стоит так называемый дачный унитаз (стульчак с дыркой), а отходы жизнедеятельности падают в яму под зданием.
Хозяина единственной обитаемой квартиры в одной из новостроек мы выловили на соседнем участке. Старый дом хоть и аварийный, а калитку чинить надо: стоящие здесь хозпостройки, как выясняется из дальнейшей беседы, еще пригодятся.
— Вы этим туалетом хоть раз пользовались?
— Нет, что вы. Это что же за запах в квартире будет? Мы здесь уже зиму перезимовали. При заселении, правда, пришлось бегать в туалет в наш старый дом, благо он неподалеку. Потом я сам купил и поставил туалет на улице. А уже после этого приехали строители и сделали «общие» туалеты на две кабинки, — рассказывает Анатолий Иванович.
Он указывает на выгребные ямы: они находятся почти под окнами, их закрывают деревянные крышки.
С туалетами не повезло, зато строители предусмотрели люки на крыше для эвакуации в случае наводнения. Наводнений в Важинах никогда не было, а вот дожди случаются регулярно. Один из них, по счастью, хлынул во время приемки дома, и дождевая вода полилась на чердак прямо на глазах комиссии: люки попросту не изолировали. После этого «эвакуационные выходы» ликвидировали. Течь перестало, но не до конца.
— Ванна у меня стоит на чердаке, туда все и капает. Стык с трубой плохо заделали, — объясняет пожилой мужчина.
Ванна — это хорошо, ведь никаких подобий душевой комнаты в квартирах не наблюдается: деревня все-таки. Как мыться? Ответ простой: в банях, которые стоят на старых участках, рядом с аварийными домами. Такое вот частичное переселение.
«Некуда деваться»
Руслан Маляренко — глава Святозерского поселения, в юрисдикции которого находятся и Верхние Важины. На столе в его крошечном кабинете — груда новых ключей: это для переселенцев из аварийного жилья в другом поселке. Тема разговора стыдная, но актуальная: выгребные ямы под квартирами.
— Я изначально выступал против этой идеи. Во-первых, деревенские жители привыкли удобства иметь во дворе. Во-вторых, водоснабжения нет, и смысла в этих туалетах внутри дома не было. Ну представьте, выгребная яма прямо под окном! Но построили так, как построили. И пришлось переделывать.
— Почему вас не послушали сразу?
— Положено, чтобы в доме был туалет: это ведь программа, рассчитанная на улучшение жилищных условий. Но получается наоборот иногда…
— Давление на вас было? Все-таки регион уже сорвал сроки программы. Могли же вы не принять дом, не подписать документы…
— Нам приходится самим эти проекты согласовывать, программа идет, и, чтобы не остаться крайними, приходится идти на уступки. Некуда деваться. Проект сделан, дом построен, деньги потрачены. И можно из программы вылететь. А дома новые нам все равно нужны.
Убийственную сырость можно объяснить дождливым летом; текущие крыши — неумелостью рабочих; наконец, даже отсутствие канализационной трубы можно объяснить простой человеческой забывчивостью. Но как аргументировать акробатические этюды Константина Федоровича Апетрия? Почему инвалида-колясочника поселили в квартиру, которая попросту не приспособлена под его нужды, если программа расселения имеет цель «улучшить жилищные условия»?
Константин Федорович Апетрий и дом, в котором он живетФото: Николай Смирнов
— Вы бы видели, в каких условиях жил этот Апетрий раньше! — отвечает на вопрос бывший глава Шокши Андрей Белоутов. — Ему сейчас в санузел забираться неудобно? Так он в деревне ходил, простите, чуть не под себя. Не надо идти на поводу у этого человека.
Впрочем, через несколько секунд экс-чиновник соглашается: квартиру надо бы поменять или хотя бы переделать, вот только заниматься этим вряд ли кто-то будет.
— Были многочисленные проверки. И ни одна не выявила ненадлежащих условий проживания, — ставит точку глава Прионежского района, к которому относится Заозерье, Алексей Лучин.
К слову. Дом, в котором живет Константин Федорович Апетрий, построен настолько плохо, что это стало поводом для возбуждения уголовного дела по факту мошенничества в особо крупном размере. Проштрафившуюся строительную фирму когда-то создал нынешний глава района — Алексей Лучин. Сейчас компанию возглавляет его жена.
