Брат два

— Когда меня уже выпишут? Два дня в больнице — это перебор.

— Все не так просто.

— Почему? Что вообще со мной?

— У тебя лейкоз.

— Что это?

— Рак крови.

Иван долго готовился, репетировал про себя этот разговор. Вчера Сашу увезли в больницу, а сегодня они с мамой ехали его навестить. Иван не слышал шума и не видел перед собой никого. В голове крутились цифры статистики, вычитанные в интернете.

Иван не знал, что будет дальше. Не знал, какой длинный путь им предстоит пройти. Еще не знал, что через три недели уйдет с работы, чтобы каждый день общаться с врачами, ездить по лабораториям, готовить брату стерильную еду и отвозить ее в больницу. Не знал, что после многих курсов химиотерапии пойдет рецидив за рецидивом. Не знал, что станет донором костного мозга. И что потом снова случится рецидив.

Ему и в кошмарном сне не могло присниться, что холодным петербургским днем он спросит врача: «Сколько у нас есть времени?» — и услышит в ответ: «Час». Что побежит звонить маме, чтобы она успела приехать попрощаться.

Он ничего этого еще не знал. Ему просто было страшно.

Саше страшно не было, он просто отказывался верить. В свои 26 старший следователь МВД ни разу не лежал в больнице и последний раз простужался в десятом классе. Сумасшедший график работы, постоянный недосып и напряжение стали для него настолько привычны, что он не сразу заметил, как заболел. Усталость объяснял авралом на работе, а мелкие синяки — недоразумением. Когда поддался на уговоры мамы сходить к хирургу, а тот отправил его к терапевту, а тот — на анализы, Саша думал только о том, чтобы это побыстрее кончилось, ведь ему на работу. А когда на следующий день его увезли на скорой, испытывал лишь раздражение.

— Рак крови.

— И что это значит? Умру, что ли?

— Это значит, что начнем лечиться.

Москва

— Первые полгода я вообще не хотел вникать в эту историю, — говорит Саша. — В больнице отвлекал себя айпадом, читал, играл, переписывался с друзьями, в перерывах между курсами химии гулял, встречался с друзьями и коллегами.

Иван же вообще забыл о себе. Возил брату еду в больницу, читал форумы, пытал врачей, узнавал варианты лечения.

Поначалу вариантов не было: один курс химии сменял другой — и ничего не помогало. А Иван продолжал искать новые возможности. И понял, что вскоре у брата не останется никаких шансов, а с каждым новым курсом химии организм становился все слабее. И тогда он узнал про трансплантацию костного мозга. Иван сдал анализы, и выяснилось, что его костный мозг подходит на 60%. Решили ехать в Петербург, в НИИ детской онкологии, гематологии и трансплантологии имени Р. М. Горбачевой, где делают все виды пересадок костного мозга для взрослых и детей.

Петербург

Приехали, сняли квартиру и начали готовиться к трансплантации. Поначалу все делали за свой счет, ни у кого денег не просили. Братья привыкли рассчитывать только на себя, поэтому на поездки, жилье, еду тратили свои накопления. А когда они кончились, продали все, что можно было продать.

«Помню, как был жуткий мороз, а я во дворе больницы качу брата на коляске, он весь укутан, с головы до ног, как бабка, — вспоминает Иван. — А я качу его и думаю, как все в жизни может сложиться: вчера ты беззаботно гоняешь на мотоцикле, а сегодня ты его продал, потому что брат при смерти, и катишь его на этой чертовой коляске, потому что он прозрачный, как скелет, и ходить сам не может». «Я помню, как тогда улыбнулся и сказал: “Прикинь, братан, до чего дожили”», — добавляет Саша.

Это было уже после пересадки, которая прошла успешно. И костный мозг прижился, и РТПХ (реакция «трансплантат против хозяина», когда донорский костный мозг атакует организм больного) почти не было. Сашу выписали, братья начали собираться назад, в Москву, и строить планы. Они успели привыкнуть к тому, что строить их не нужно, а тут все шло хорошо, оба успокоились и наконец вздохнули свободно. Но нет.

«Рецидив по основному заболеванию — это крах всех надежд. Когда я узнал, у меня земля ушла из-под ног», — говорит Иван, сдерживая слезы. «Для меня точно это было худшей новостью. Хуже, наверное, чем когда первый раз заболел. Да, хуже», — добавляет Саша.

Сашу снова госпитализировали. Начали высокодозную химиотерапию, и организм ослаб окончательно. Три недели Саша не мог ничего есть и пить. «Представляете, лежит такой скелет, у него отовсюду трубки и провода, еда ему поступает через капельницу», — говорит Иван. «А потом начали колоть гормоны, чтобы вызвать аппетит, а я даже если и хотел есть, то все сразу назад выходило, причем отовсюду, — вспоминает Саша и потом улыбается. — Тогда я понял, что значит фраза «изо всех щелей».

В больнице Саша пролежал несколько месяцев. Постепенно состояние улучшалось, но требовались дорогие лекарства, чтобы поддерживать печень. Денег уже не осталось, продавать было нечего. Тогда на помощь пришел фонд AdVita и оплатил лекарства.

Все потихоньку восстанавливалось, но тут Саша стал кашлять. Легкие начали наполняться кровью, и ему становилось все труднее дышать. Последнюю ночь он мог только сидеть, потому что лежа задыхался. «Иван в палате остался ночевать на соседней кровати, а я спал сидя, облокотившись на колени. Помогла многолетняя привычка спать за столом в отделении на работе, когда был аврал», — все шутит Саша.

Наутро врачи сказали, что надо срочно подключать его к аппарату искусственного дыхания и вводить в медикаментозную кому. И посоветовали на всякий случай попрощаться. «Сколько у нас есть времени?» — кричал в истерике Иван. «Час, пока все подготовим». Саша лежал и умолял поскорее уже подключить, потому что задыхаться — страшно.

Саша пролежал в коме пять дней. Брат и мама по очереди дежурили у его кровати — она днями, он ночами. «Сидишь рядом и занимаешься в ноутбуке своими делами, а все равно следишь за приборами, — говорит Иван. — Я все эти пиканья наизусть выучил и чуть что — бежал за медсестрами. Часто зря. Но лучше зря, чем что-то пропустить. Понятно, что у врачей свой порог внимания, а у меня свой, более панический».

Кровь из легких откачали и Сашу вернули в сознание. Ел он снова через капельницу, на которую медсестры заботливо наклеили фотографию гамбургера. Ходить тоже первое время не мог из-за слабости. Но постепенно восстановился.

И снова Москва

Сейчас у Саши ремиссия, пять месяцев назад братья вернулись в Москву. Саша продолжает пить дорогие лекарства, которые оплачивает AdVita, и старается набирать вес. Иван еще не начал работать, «рано пока».

За эти три с половиной года оба стали мудрее и осторожнее. «Сказать, что в голове что-то поменялось, — ничего не сказать. Другая голова вообще», — говорит Иван. С начала этой истории он бросил пить и курить. «Мне кажется, у меня сейчас мировоззрение шестидесятилетнего человека, — говорит Саша. — Смотрю на своих приятелей, которые веселятся и пьют и при этом убиваются на работе, и думаю: ради чего? На самом деле все к лучшему. Эта история отрезвила. Показала, как все происходит. Так можно всю жизнь прожить и ничего не понять или понять слишком поздно. Сейчас смотришь на вещи по-другому, заново думаешь, чем стоит заниматься в жизни, а чем нет».

Когда смотришь на этих спокойных мужчин, которые сидят в кафе как ни в чем не бывало, иногда смеются, а иногда прячут глаза, чтобы не было видно слез, и один все время приглядывает за другим, становится страшно. Страшно оттого, какая хрупкая вещь жизнь. И сколько мужества нужно, чтобы за нее бороться.

А кроме мужества нужны часто и деньги. Фонд AdVita помогает таким, как Саша, жить и лечиться. Каждый год помощь от фонда получают более тысячи больных со всей страны. И вы можете помочь им, сделав даже самое маленькое пожертвование. Деньги нужны на оплату реактивов, оборудования и расходных материалов, необходимых для бесперебойного лечения тех, кто сражается со смертью.

Оформите регулярное пожертвование, потому что жизнь — хрупкая вещь. И нет никаких гарантий, что беда не придет к любому из нас.

Сохранить

Сохранить