Матерь карелов

Здание Вешкельской администрации — это цокольный этаж жилого дома c флагом над обшарпанным входом. Кабинет главы расположен в самой большой комнате: на стенах выцветшие обои, по углам советские шкафы. Вместо портрета Путина в рамочке над столом большой ключ. «До меня тут был бюст Ленина, глава была коммунистом. А я повесила этот ключ, — говорит Ирина. — Мне его подарили жители, это “ключ от села”. Для меня он важнее портрета президента».

Рабочий день главы начинается в девять, но она обычно приходит к восьми, чтобы разгрести документы. Иногда удается, чаще нет: с утра на лавочке караулят бабушки, ждут приема.

Люди в черных плащах

Обязанности главы сельского поселения многогранны. Вот перечень некоторых.

Браки. Еще недавно Ирина регистрировала браки. Было смешно, когда сама выходила замуж. Расставила гостей по местам: мамы-папы здесь, свидетели — здесь. Суетилась, пока не напомнили, что сама невеста. Недавно обязанности регистрации браков с главы сняли, расписываться местные теперь ездят в город Суоярви (40 километров от Вешкелицы). Но некоторые все равно по привычке идут к Ире.

«Как-то пришел подвыпивший мужичок, в белом костюме, под ручку с нетрезвой дамой. “Запиши меня в брак!” — сказал и покачнулся, — вспоминает Ирина. — Я ему говорю:  “Мы больше браки не регистрируем”. А он на своем стоит: “Запиши меня, и точка”. Беру листок бумаги, пишу: Такой-то женится на такой-то, число, подпись. “Доволен?” — “Доволен”. Ушли отмечать. Потом они ругались, пили и разошлись. За разводом не приходили».

Начальник штаба оповещения. Погребовская ведет первичный воинский учет и контролирует призыв. А еще на нее возложена миссия репетиции войны. «Я начальник штаба оповещения. Если случится война, я на этой территории будут за все отвечать. В любое время дня и ночи я могу получить сигнал, одно кодовое слово. И тут же должна развернуть штаб. Собрать посыльных, отдать им конверты с именами военнообязанных. Они их вскрывают и идут вручать жителям. Каждый получивший конверт должен явиться в штаб с вещмешком. Разворачивается полевая кухня, ей заведует мой муж. Все строго, серьезно. “Служу России” кричим. В прошлом году было две проверки готовности. Однажды звонок я получила в пять утра. Позвонили моей маме домой. Она несется: “Ира, тебе звонили, сказали: “*** [кодовое слово]”. Я ноги в тапки, халат накинула, бегу в администрацию, чтобы быстро дозвониться в военкомат, сказать, что сигнал принят. Это они так проверяют реакцию, могут после дать отбой».

Нотариус. Ирина оформляет завещания, прописку и выписку, заверяет подлинность документов и так далее.

Психолог. Жители Вешкелицы идут к главе и с личными проблемами. Муж запил, сволочь. Сын беспутный, помогите. Жена ушла из дома. Дети сбежали. Ирина разбирается.

«Иногда звонят чуть ли не ночью, просят приехать, поговорить, поругаться, наставить. У нас в селе есть совет профилактики. Это необязательная мера, но мне так проще поддерживать порядок. Помимо меня туда входит соцпедагог от школы, учителя. Мы себя называем “люди в черных плащах”. Если мне звонит кто-то и говорит, что запил, мы идем, общаемся. Кодируем, спонсоров для этого находим. Как-то пришла девочка, ученица десятого класса. “Мама уехала, а папа запил…” Пошли с папой беседовать. Угомонили… Это не всегда легко, надо уметь слушать, откликаться, даже если смертельно устала».

Секретарь. Весь документооборот уже давно на Ирине. Секретарь во втором декрете, взять человека на ее место не позволяет бюджет. Так что глава пишет письма в разные инстанции, отвечает на запросы прокуратуры и органов власти, звонит по всем делам и ведет учет всего на свете. Например, заполняет хозяйственную книгу: фамилии-имена членов каждой семьи, адрес, что в собственности, сколько земли, есть ли скотина. Если в каком-то дворе рождается козочка, хозяин должен прийти в администрацию и доложить — Ирина запишет. Это нужно не только для того чтобы понимать, сколько людей и как живут, а и для того, например, чтобы легче было оформить наследство. Из книги хорошо видно, что хозяйство сегодня держат всего 35 семей. У самой Ирины недавно еще было 40 кур. А потом от них избавилась — не успевает кормить.

На рабочем месте главы стоит компьютер. Вместо хозкниги можно было бы вести учет в удобной программе, но Ирина опасается. «У нас то интернет зависает, то свет вырубает. Так надежнее. С появлением компьютера стало только хуже: программ для работы много, они между собой ругаются, виснут. Техника нет, комп мне чинит директор детского дома».

Эти обязанности главы — основные, но далеко не все.

«Что я только не делала уже! Даже газ по домам развозила: 40 баллонов придет — садишься с водителем и развозишь… У нас такой бюджет, что мы не можем на работу взять никого, — говорит Ирина. — У меня в штате только бухгалтер. Я с работы прибегаю, быстро кормлю детей, иногда сама не успеваю поесть. Потом лечу на репетицию в этноцентр, потом мне звонят, что кто-то напился, лечу туда. Перед сном зарядку сделаю — и спать. А в шесть утра снова подъем».

Оживить село

Когда-то Вешкелица процветала благодаря зверосовхозу. Село было в лидерах по стране по песцу и норке. А когда совхоз обанкротился, жизнь замерла. Несмотря на это, в Вешкелице не ощущается умирание, как во многих других селах. Недалеко от администрации хорошая детская площадка с лавочками, песочком и тренажерами для взрослых. Этноцентр, когда-то бывший унылым сельским ДК без туалета, сегодня выглядит современно, с хорошим ремонтом, звуковым и видеооборудованием, там всегда что-то происходит. В селе есть школа, детский сад, детский дом, в котором работают бывшие звероводы — переучились на воспитателей. Отремонтирована водонапорная башня. Светят фонари. Много ухоженных домиков с красивыми участками. У школы, детского дома, ансамбля, администрации и даже детского сада есть свой сайт. Недавно в Вешкелице издали красочную энциклопедию села. Местные уверяют, что все это — заслуга Ирины.

— Откуда на все это деньги?

— От республики и района приходят субсидии 50 и 20 тысяч рублей. Еще у нас есть неналоговые и налоговые доходы. Это около 1 миллиона 800 тысяч рублей. Мы на эту сумму живем всей деревней. Платим зарплату аппарату администрации, содержим этнокультурный центр (зарплата и коммуналка — 650 тысяч в год), ремонтируем дороги, платим налоги… Денег не хватает. Бюджет мы утверждаем на три квартала, четвертый у нас всегда голый по всем статьям.

— И как выживаете в четвертом квартале?

— Ох… Иной раз район просим об опережающей дотации. Работаем с населением по оформлению земель. Если земля оформлена, платится налог. Приходится объяснять, что надо оформить, что этот налог идет на то, чтобы свет горел, дороги чистились. И люди, спасибо им, идут навстречу.

— Но если на четвертый квартал вы еле-еле наскребаете, откуда деньги на площадку, на этноцентр?

— Все это делается на деньги ППМИ (программа поддержки местных инициатив. — Прим. «ТД»).

Как только республика начала поддерживать местные инициативы, объявляя конкурсы, Погребовская сразу смекнула, что это хорошая возможность привлечь в поселение дополнительные деньги и что-то сделать. Работает это так: на встрече с населением глава обсуждает проблемы села и составляет список возможных проектов. Люди голосуют за самый нужный. Затем готовится смета, протоколы собрания, заявка на проект и так далее. А потом республика выбирает победителя по балльной системе. Важный момент: для участия в проектах нужно, чтобы местные жители были готовы вложиться рублем. Чем больше денег они соберут, тем выше шансы победить. В Вешкелице деньги сдают активно, Ира говорит, что для нее это знак большого доверия.

В 2011 году Ирина зарегистрировала Карельскую региональную общественную организацию «Родной очаг», чтобы тоже привлекать финансы. За счет КРОО по проекту сшили костюмы для фольклорной группы «Ивушки». Издали энциклопедию, сняли документальные фильмы о старожилах Вешкельского сельского поселения, провели массу праздников.

Первым крупным проектом стал этнокультурный центр. Решили, что оживлять село нужно с оживления его культуры. Будет центр, будут концерты, праздники, семинары и туристы. Будут туристы — будет жизнь и деньги.

— Вешкелица сохранила культуру карел, — рассказывает Ирина. — У нас собран фольклор, история, документальные свидетельства жителей разных лет. Я понимала, что это наш клад, что его надо вытаскивать на свет. Когда захотела создать этноцентр, у жителей был депрессняк, даже слушать не хотели. Тогда я надела карельский сарафан и запела на карельском. Хотела личным примером показать, что фольклор может стать брендом села. Я говорила людям, что нужно научиться любить себя и гордо заявлять: «Мы — карелы». И убедила — жители сдали на этот проект 71 тысячу рублей. 800 тысяч выделила республика, 130 тысяч — местный бюджет.

Этноцентр отремонтировали, провели там республиканский съезд карелов, организовали кружки, ставят спектакли и проводят дискотеки. Здесь же репетируют музыкальные коллективы, в двух из которых поет сама Ирина.

— На дискотеки люди сначала почти не ходили. Кому нужна сельская дискотека? — рассказывает Погребовская. — Тогда мы с ансамблем выучили современные песни. Я пою на карельский лад «Лабутены» «Ленинграда», «Патриотку». Теперь всегда толпа, все пляшут.

За написание проектов, их реализацию, организацию и отчеты Ирине не платят. С отчетами Ире помогает бухгалтер Марина, она тоже делает все бесплатно.

«Поэтому многие поселения не участвуют в проектах — это лишняя морока. Больным на голову надо быть, как мы, чтобы все это делать. Меня, вообще, некоторые за спиной называют “чокнутой, которая вечно шашкой машет”. И мне, правда, кажется, что мы постоянно с чем-то воюем, за что-то боремся».

За время работы главой у Ирины было две большие битвы. Обе она выиграла, сумев сплотить вокруг себя жителей.

Битва за экологию

В 2013 году Ирина Погребовская вместе с жителями Вешкелицы выступила против щебеночного карьера, который собирались разрабатывать в пяти километрах от села. Аукцион на его разработку выиграла якутская компания. Оставалось получить подпись главы Вешкельского поселения, но она отказалась. Заявила, что карьер погубит экологию и что она сделает все, чтобы его не было.

— Никаких плюсов от этого карьера нет, — говорит Погребовская. — Нам обещали рабочие места, но какие это могут быть места, если у нас нет нужных специалистов? Налоги тоже все утекали бы в Якутию. Там, где хотели рыть карьер, течет река Шуя, там когда-то был древний вулкан. Я говорю: «Раскрутите лучше туристический маршрут, чем убивать нашу природу!» Министерство природопользования и экологии стало на сторону карьерщиков. Я спросила на суде: «Как вы можете, вы же должны экологию защищать?» Они мне сказали: «Не учите нас работать». Припугнуть пытались, мол, я не должна забывать, что в этой должности не вечно. Я ответила: «Не вы меня поставили, не вам убирать. Меня избрал народ, народ и снимет, если захочет».

Когда Ирина отказалась подписывать разрешение на разработку карьера, против нее подали иск: обязать администрацию поставить подпись. Глава собрала общественный совет, пригласила на него депутатский корпус. Потом собрали народный сход, провели среди жителей опрос, затем назначили публичные слушания. Все жители единогласно высказались против. «Опыта в таких делах ни у меня, ни у депутатов не было, — говорит Ирина. — Мы поэтапно изучали законодательство. Жители собрали 30 тысяч рублей на юриста. В суде мы стояли против власти, против министерств. Суд стал на нашу сторону. Поскольку я отстаивала интересы народа — выполняла свои прямые обязанности главы, мне ничего вменить не смогли».

— К нашей деревне очень неоднозначно относятся, — говорит Лев Воробьев, депутат поселения, музыкант ансамбля «Райвину котту». — Потому что мы стоим друг за друга, объединяемся против того, что нас не устраивает. Когда ты один против чего-то борешься, скорее всего, ты проиграешь. А когда вас много — это совсем другое дело.

Битва за детдом

Вторая громкая битва, которую выиграла Погребовская вместе с армией жителей, — закрытие сельского детского дома.

Школы, детские сады, детские дома закрываются в деревнях и селах повсеместно. Для детей Вешкельского центра помощи детям (так с недавних пор называются детские дома) этот детдом — третий. Первый закрылся в поселке Авдеево. Детей перевели в Пудожский детдом. Потом Пудожский тоже закрыли и перевели детей в Вешкелицу.

«Их все эти переезды так доконали, что некоторые лечились в психиатрической клинике! — говорит директор детского дома и депутат Павел Андреев. — И вот только они привыкли, только освоились в новой школе, завели друзей, как до нас доходят слухи, что наш детдом будут закрывать. Первая реакция: “А о детях вы подумали?” Да что же это такое!»

О том, что Вешкельский детский дом бесперспективен и подлежит закрытию, в село пришел приказ из Министерства образования. Деваться вроде бы некуда, но жители решили побороться.

«Детский дом для Вешкелицы — это не только дети, это и рабочие места, — говорит Ирина. — Люди работают в нем семьями. Закроется детский дом, семьи начнут уезжать из села. Закроется школа, потому что станет меньше детей. И погибнет село, станет дачным поселком».

Глава с депутатами организовали народный сход, жители единодушно встали на защиту детского дома. Погребовская написала письмо главе Суоярвского района, в Министерство образования, подробно обосновав, почему детский дом нельзя закрывать. Писала и в администрацию президента. Целыми днями общалась по телефону с разными чиновниками.

— Чиновники по району испугались. Начали говорить, мол, вы что там опять устраиваете? — рассказывает Андреев. — Вы кто там, вообще, чтобы бунт поднимать? Ирине звонили из республики, просили не поднимать народ. Мы с ней поехали в законодательное собрание республики. После этого к нам в село приехала министр образования. На этой встрече нам рассказывали об экономии, а мы рассказывали о детях и рабочих местах. Нам приводили позитивную статистику: что детей забирают, поэтому детские дома не нужны. А мы рассказывали про статистику возвратов, которую почему-то не учитывают.

Павел Андреев до конца так и не понял, как им удалось отстоять свой детский дом, в то время как во многих других селах их благополучно закрыли. «Может, кто-то боялся, что мы поднимем шум. Может, мы реально доказали его нужность».

А вот Ирина Погребовская знает, почему получилось. Потому что помог народ.

— Это не моя заслуга, а заслуга целого села. Всех депутатов, работников детдома, всех жителей. Мы вцепились и не отдавали. Что им было с нами делать?

Карелов закрывать нельзя

За работу главой Ирина Погребовская получает 25 тысяч рублей. Это с учетом стажа. За восемь лет работы она ни разу не была в оплачиваемом отпуске. А дом они с мужем строили 25 лет, потому что ни денег, ни времени.

«Мы [работники администрации] не можем, как нормальные люди, идти в отпуска, — говорит глава. — Помню, как давно я вывозила детей на море: брала кредит и два года его гасила. Денег в бюджете нет, так что приходится выбирать: либо в отпуск идешь и оголяешь бюджет, либо сидишь. Поэтому если я и иду в отпуск, то на самом деле как бы не иду. Отпускные не получаю и работаю понемногу все равно».

Ира говорит, что сначала работа казалась ей неблагодарной. «Первые годы было очень тяжело. Сколько я плакала! Хочешь что-то сделать, а люди в тебя не верят. Приду домой, пореву. Потом сопли утру и иду дальше работать. Теперь уже я чувствую их поддержку и доверие — это дает силы».

Разгребая внушительную кучу каких-то бумаг, Ира говорит, что главы поселений — козлы отпущения. «Законы примут, льготы отменят, тарифы поднимут, а люди бегут к тебе. И ты должен объяснить, что случилось и почему. Но тяжелее всего, когда они смотрят в глаза и спрашивают у меня, как с этим жить. А мне говорят, мол, да вы там на местах сидите, в карты играете. Вот бы вам так в карты играть!»

Спрашиваю, чувствует ли Ирина федеральную поддержку. Она не отвечает: «Не надо все оптимизировать! Фельдшерского пункта у нас теперь нет. В школе в этом году будет одиннадцатилетка, а в следующем — не знаю… Дети у нас на экзамены и так ездят в Суоярви за 40 километров. Измученные приезжают, как селедки. А представьте ездить туда на учебу каждый день? Стандарты для сельских школ и городских ввели одни, но нельзя же всех под одну гребенку! До городов нам по всем параметрам не дотянуть. Все закрывается, такое ощущение, что все делается, чтобы люди уезжали из деревень. Школы содержать невыгодно, больницу — невыгодно, но при этом у нас есть обязанности все это сохранять… А как?»

— Если будут закрывать школу, снова будете бороться?

— Конечно! Мы — карелы, нас закрывать нельзя!

Я гуляю по селу в поисках жителей. Хочу спросить у первых встречных, что они думают о своей главе. Вот под машиной лежит мужчина в пыльной клетчатой рубашке. «А, Ирочка! Мы нашу Ирочку любим, да. Она у нас вон сколько сделала! Вы площадку нашу видели?» «Она у нас на компьютере все умеет. Как пришла, стала у нас тут совсем другая жизнь», — говорит другой мужчина.

Лев Воробьев уверен, что, кроме Ирины, так хорошо справляться с делами не сможет никто. «Надо так же сильно, как она, любить нашу карельскую культуру и людей, чтобы работать на энтузиазме».

Через два дня Погребовская с ансамблем уезжает в Финляндию — будут давать концерт. Петь финны зовут карелов часто, а они и не отказываются. Собираются и едут за свой счет, поддерживают имидж села.

Решая организационные вопросы по поездке, Ирина успевает рассказывать, что осенью в Вешкелице заработает фельдшерский пункт — приедет по госпрограмме молодой специалист, будет лечить людей. А еще она сейчас пытается отремонтировать дорогу, собирает средства. Ремонт дороги — это для села целое событие. Глава молится, чтобы ничего не сорвалось и она смогла за нее расплатиться.

— Вот сейчас надо ответить на письмо по единому приему граждан, — комментирует Ирина свою работу. — Теперь мы должны раз в месяц, в субботу, проводить прием. На него не ходит никто, но все равно сидишь с девяти до шести и должен написать отчет, кто пришел и по какому вопросу. Сейчас напишу, потом срочно буду искать человека, который поедет с нами в Финляндию, — одно место освободилось. Потом на репетицию по…

На полуслове в кабинете главы выключается свет. Перезагружается рабочий компьютер. «Техник», директор детского дома, уехал в Пудож, помочь наладить слетевшие программы некому.

— Вы не чувствуете себя здесь брошенной? — спрашиваю Ирину.

— Нет, у меня все хорошо. Смотрю, как другие главы работают, и понимаю это. Вон под Ярославлем есть глава, он вообще работает бесплатно! И я ведь сама выбрала эту работу. Знала, на что иду. И ведь получается, правда? Карьерщиков победили, детский дом отстояли, песни поем. На песочек, на море только не получается съездить никак, но остальное-то получилось!

— А на третий срок пойдете?

— Нет, скорее всего. Уйду. Буду туристов в новом доме принимать. Но оставлю себе кэрэошку, продолжу заниматься проектами. Карелов своих не брошу.

Сохранить