Когда я освоилась на Острове — стала на всякий случай спрашивать «ультимо», крайнего, в любой очереди на улице и научилась бойко считать в уме, сколько сдачи на рынке мне должны дать в песо, если я заплатила в куках — я была уверена, что уж теперь-то живу «a lo cubano», то есть как настоящий кубинец. Это, конечно, было не так.
Гуагуа
На Кубе до сих пор в ходу две валюты — конвертируемый CUC,он же «сэ-у-сэ», он же просто «кук», и неконвертируемый CUP, он же кубинский песо. «До сих пор» — потому что отменить «дорогой» CUC Рауль собирался еще в 2014, но воз и ныне там. Как говорят у нас на Кубе, «и се эспЕра» — «ну и подождется».
Один CUC примерно равен доллару, собственно, «долларом» его все и называют. Песо — в 24 раза меньше. Все работники госпредприятий (то есть всех относительно крупных предприятий на Кубе) получают зарплату именно в песо — в национальной валюте. Средний заработок дипломированных специалистов, оперирующих хирургов, телеведущих и работников банка колеблется от 500 до 650 песо, то есть в пределах 20-27 долларов в месяц. С возможностью повышения до 30, до 35, а то и до 40 — за выслугу лет (каждый год стажа +5 национальных песо к зарплате), значимые премии или, скажем, после защиты докторской (накидывают аж 50).
Теперь давайте считать: не будем мелочиться, пусть наш кубинец располагает 650 песо в месяц. Порядка 150 песо из них уйдет на ЖКХ, почти все — на оплату электроэнергии, и то по договоренности с инспектором, который пройдет и сам немножко отмотает счетчик. Электричество, кстати, до сих пор экономят и на государственном уровне — просто берут и отключают свет в отдельных районах на срок от нескольких часов до суток. Такое плановое отключение называется «апагОн» — к ним давно привыкли, еще со времен развала СССР и наступления «особого периода» на Острове. «Какое вино у кубинцев любимое? — шутит мой свекр Хесус-Хулио. — Vino la luz!» («Вино ла лус», то есть «дали свет!») Помимо шуток, в ходу и комплименты вроде «детка, с такими ясными глазами не нужен фонарик, когда придет апагон», или «твоя улыбка стоит дешевле электроэнергии, но дает больше света».
в ходу и комплименты вроде «твоя улыбка стоит дешевле электроэнергии, но дает больше света»
На дорогу уйдет еще 100-200 песо, и это без такой «роскоши», как местные маршрутки, те самые раритетные убитые «форды» и «шевроле», проезд в которых стоит от 10 песо до двух долларов, в зависимости от дальности поездки по «малышке» Гаване. Например, от Старой Гаваны до Гуанабо берут как раз два CUC в один конец, до Вийя Панамерикана — один, цены поднялись после кризиса в Венесуэле. К счастью, на среднестатистического кубинца этот кризис не повлиял — он как ездил в гуагуа, городском автобусе, за один песо, так и ездит.
На самом деле проезд в общественном транспорте стоит 40 сентаво — то есть меньше полпесо. Но такой мелочи почти никогда ни у кого нет, так что на входе в прозрачную «кассу» водителю опускают медный «песюнчик». Сдача идет как бы государству, а по факту — в карман шофера. Не удивительно, что на самых людных остановках стали появляться так называемые «песетеро» — разменщики. За один песо они дают 80 сентаво, оставляя себе 20. За день, без особого рвения, а особое рвение в работе кубинцам не присуще, песетеро зарабатывают кук-два, то есть в месяц — вполне себе зарплата кубинского банкира. Ну и пассажиры довольны — теперь одного песо хватает на две поездки. Недовольны только водители автобусов.
Слева направо: Балкон Старой Гаваны; лоточник — каретийеро — на улице Старой Гаваны; сегодня в продаже: чеснок, бананы и ахИ — сладкий перецФото: из личного архива
Но, допустим, наш среднестатистический кубано уезжает с остановок, не облюбованных песетеро, и вынужден каждый раз платить целый песо. И живет он, например, в Кохимаре на окраине Террасы. А работает — в НИИ на конце Плайи. Значит, он должен совершить освежающий утренний променад в три километра до остановки P-11, дождаться этого самого мистического «пе Онсе», забиться туда вместе со всеми остальными жителями Кохимара и соседнего Аламара, так же спешащими на работу и успевшими несколько взмокнуть, доехать до 23-й улицы в Ведадо, возле кафе-мороженого «Копелия» пересесть на красный P-1 «пе Уно» (предварительно, разумеется, дождавшись его) — и вуаля, спустя каких-то пару часов он на работе, беднее на два песо в один конец. Это — одна из причин, почему кубинцы всегда и везде опаздывают. И одна из причин, почему в окошках любого госучреждения уже с самого начала рабочего дня ты видишь лица, постигшие дзен. Они ждали — и ты подождешь.
Либрета
Все оставшиеся от проезда и оплаты коммуналки деньги «кубано промЕдио», среднестатистический кубинец, может потратить на свое усмотрение — например, на еду. Если ему, конечно, принципиально есть каждый день и тем более кормить детей.
До переезда на Остров на все стенания знакомых кубинцев по поводу дефицита и риса с яйцом изо дня в день на протяжении десятилетий я учтиво кивала, причмокивала, но в уме делила на 10 и слушала вполуха. Очень уж тут всем нравится пожаловаться и приукрасить.
Да, с молоком и молочными продуктами туго, да, фунт замороженной говядины стоит половину месячной зарплаты, да, рыбу и морепродукты в Гаване днем с огнем не найдешь — но есть же, в конце концов, вездесущие лоточники с овощами-фруктами. И, главное, есть же либрета!
Систему либрет — то есть, грубо говоря, талонов — ввели еще в 1963-м году. Ходят легенды, что в советское время благодаря этим талонам кубинцы могли прожить месяц на зарплату, не воруя.
Ходят легенды, что в советское время, благодаря либрете, кубинцы могли прожить месяц на зарплату, не воруя
По ним давали не только продукты из базовой потребительской корзины — канАста бАсика — но и непродовольственные товары вроде пары брюк или одной игрушки для ребенка в год. На сегодняшний день от такой роскоши пришлось отказаться. Теперь в корзину на месяц входят: пять фунтов (чуть меньше двух с половиной килограммов) риса, три фунта белого и два фунта коричневого сахара, 11 унций (около 300 граммов) черной фасоли, четверть литра растительного масла для жарки (как правило, соевого и уже использованного), четыре унции (100 с небольшим граммов) кофе (вперемешку с толченым горохом), один коробок спичек и одна 80-граммовая булочка в день. Зубная паста по талонам — одна на двоих.
Плюс к этому раз в неделю выдается «протеИна». Это либо жилистая ножка курицы, либо несколько ложек соевого фарша, либо похожая на картон котлета в панировке, либо колбаса-хамонАда, про которую шутят «ничего от хамона», либо рыба, которой, впрочем, никогда не бывает. Традиционно в «рыбный день» в государственных магазинах, где и получают товары по либретам — вывешивают таблички «pollo por pescado», «вместо рыбы — курица».
Что за сложности с рыбой в портовой Гаване? — спросите вы. Все просто — обычному кубинцу запрещено выходить в открытое море на плавсредствах. Эта законодательная инициатива была призвана пресечь попытки бегства с Острова Свободы в закабаленные Штаты. Чтобы быть рыбаком и получить разрешение управлять лодкой, надо получить лицензию, то есть по доброй кубинской традиции пройти несколько инстанций, отстоять километры очередей и раздать подарки всем нужным людям. Но и после этого ты не волен распоряжаться уловом по своему усмотрению, потому как, ясное дело, рыбаком ты стал государственным. А значит, должен сдать на нужды пАтрии, Родины, определенную квоту в месяц. Квота эта при самом хорошем раскладе выглядит как натуральный налог в 80%. Не клевало — штраф и повышенное внимание.
Слева направо: По пути к рынку «КуАтро камИнос»; полуденная партия в домино; утренний кофе на улице Хесус-МарияФото: из личного архива
Государство же распределяет рыбу и прочих «марИскос» наиболее эффективным образом: все вкусное — в отели и рестораны, где туристы смогут заплатить семь долларов за филе и 15 за лобстера. А для народа, в пескадерии: пресноводных кларию и тЕнька, то есть линя, которые в слизи и отдают мочой, изредка бакалАо — океаническую треску, лежалых кальмаров и рыбный фарш.
Можно, конечно, рыбачить и с Малекона — с бетонной набережной в Гаване — и многие именно так и делают, особенно в дождь, по «высокой воде», когда рыба подходит ближе. Но много ли наловишь с берега? А можно договориться с береговой охраной — за долю они пустят в море на рассвете, часа в четыре утра, но не дальше, чем на две мили от берега. Словом, если есть желание, рыбу достать можно. Но это либо очень трудозатратно, либо очень невкусно, либо просто дорого — так что обычные кубинцы давно смирились с тем, что «нет на свете краше рыбы, чем куриная нога».
обычные кубинцы давно смирились с тем, что «нет на свете краше рыбы, чем куриная нога»
Но вернемся к либретам — мы еще не все закупили. Детям до семи лет через день выдают молоко, как правило, разведенное из порошка, либо литр соевого йогурта. В сезон по талонам могут накинуть и несколько фунтов картошки или бониато и зеленых бананов для жарки, с принадлежащего бодеге рынка. Также раз в полгода кубинец имеет право приобрести за бесценок килограмм соли. Иногда в либретах появляется даже алкоголь — маленькая бутылочка белого, очень жесткого рома, которую любовно называют «короткой субботой». Ну, потому что для длинной субботы нужна бутыль повнушительнее.
«Спасатели»
А еще — это важно — по либрете одному кубинцу положено пять яиц в месяц. Яйца здесь называют «сальвавИдас», «спасателями» — это самый доступный белок. «Раньше давали 30 — по одному в день. Потом — одно яйцо на два дня. Потом — одно на три. А теперь — вот…» — разводит руками Маито.
Маито и Мария-Роза — пожилые преподаватели Гаванского университета. Он читает курс Философии общества, то есть по сути марксизма-ленинизма, она — Историю Кубы. Я приезжаю к ним в гости в район Дьес де Октубре, мы сидим на балконе, пьем холодную воду с сахаром, говорим о политике и жизни. Маито признается, что с каждым годом читать лекции все сложнее, но «меня так вырастили, я так верю, я не могу по-другому».
Мария-Роза спрашивает, который час. Я говорю, что 20:05. «Смотри, — она показывает мне на самолет в небе, очевидно, совсем недавно стартовавший из местного Хосе-Марти. — Этот на Париж. У меня подруга работала в аэропорту. Туда ведь обычных кубинцев не пускают, когда без билета. А она работала. Она мне расписание вылетов как-то принесла, я его наизусть помню. Всегда смотрю и знаю, куда этот полетел».
Их дочка уже давно живет в Москве, работает танцовщицей. Собственно, так и состоялась наша первая встреча — я привезла старичкам посылку из России от дочери. Она умудрилась запихнуть в маленькую пластиковую сумочку на молнии три пары мужских кед — для папы и на продажу, два топика для сестры, сандалии для мамы, бижутерию, витамины с кальцием, накладные ногти, шоколадные конфеты на развес, ватные палочки в россыпь и свернутые рулончиком 200 евро.
Маито и Мария-Роза тогда на радостях позвали меня ужинать. Это была моя третья поездка, я еще ничего не понимала в Кубе — например, как непросто двум преподавателям университета накрыть стол. Была классическая креольская кухня: рис конгри, то есть вперемешку с черной фасолью, отдельно похлебка — из той же фасоли, тонко нарезанные огурчики и кружки томата, жареные бананы, авокадо с луком и целое блюдо жареных свиных отбивных. Один этот ужин стоил хозяевам по меньшей мере доллара три, если не все пять, но тогда я, конечно, об этом не думала. Готовил сам Маито, Мария-Роза признавалась, что как повариха не заработает и песо, зато умеет кипятить белье, и «белое остается белым».
Маито настаивал, чтобы я ела побольше фасоли и свинины — самого дорогого на столе. И я с благодарностью ела, хотя от фасоли меня пучит, а свинину я вообще не переношу. Отбивные были тонкие, как марлечка, от души приправленные и, если честно, невероятно вкусные. «Свинина — ваше любимое мясо?» — наивно поинтересовалась я тогда. «Любимое? Нет. У нас не бывает любимого — бывает «то, что есть»», — улыбнулся Маито.
«У нас не бывает любимого мяса — бывает «то, что есть»»
Такой ужин — с отбивными, салатом и похлебкой — для кубинца «праздничный», готовят его не чаще раза в неделю, в воскресенье. Обычная же трапеза — рис, который тут всему голова, с бананом и жареным яйцом, или дешевой сосиской, или крокетой — обжаренной во фритюре фрикаделькой из муки и фарша. На обед — то, что недоели с ужина. На завтрак — кофе и хлеб.
А столь любимых мною фруктов кубинцы почти не едят, и вот почему. Один хороший манго стоит 7-10 песо в сезон. Пинья, то есть ананас, — 12-15 песо. Фрутобомба, она же папайя, но это слово тут неприличное и обозначает женское «кое-где» — по пять песо за фунт. То есть хорошая, не побоюсь этого слова, папайя тянет на все 35-40 песо.
Слева направо: Государственный магазин — бодЕга — на 26-й улице в Ведадо, Гавана; праздничный ужин — бистЕки из свинины; овощной рынок — Агро — возле остановки «Зоопарк» в ВедадоФото: из личного архива
В то же время, когда заканчиваются продукты, приобретенные по талонам — а происходит это очень быстро — кубинцу приходится покупать базовые товары за полную цену. То есть, скажем, по либрете он взял свой рис, пять фунтов на 1,25 песо. Дальше, когда рис уже закончился, а месяц еще нет, приходится покупать за обычную цену — четыре песо за фунт.
Несколько килограммов риса, скажем, на 40 песо; масло по 2,10 доллара, то есть 50 песо бутыль; овощи тоже в районе 50 песо, хватит на неделю; «лапа» бананов, самых дешевых фруктов, по песо штучка, на двадцатку; фасоль за ее полную цену — 12 песо полкило; плюс хотя бы полкило свинины за 40 песо, или пачка замороженных куриных ног за 60, или, на худой конец, восемь сосисок за 25 песо. Еще мука и яйца с запасом по 1,1 песо штука. И, конечно же, дезодорант. Самый дешевый за 20 песо или за возмутительные четыре доллара, но который приятно пахнет. Сложно объяснить, насколько важно для кубинца, чтобы от него приятно пахло. Помните пирамиду потребностей Маслоу? Вот, если бы он был кубинцем, внизу, еще до физиологических потребностей вроде крова и еды, значилось бы большими буквами «ДЕЗОДОРАНТ».
