Вечером в больнице тихо и пусто, только мамы с колясками стоят у дверей внизу. Дети все в шапочках — не потому, что холодно, а потому, что после курсов химиотерапии волосы выпадают —и приходится прятать лысую голову.
«Сменку возьмите, — пишет мне Оля. — Без нее в отделение не пустят!»
В отделение захожу в носках и бахилах — сменку забыла. Едкий запах антисептика. Синий халат. В лифте со мной едут папа и мальчик. Руки-стебельки, на голове — шапочка, из-под маски выглядывают большие глаза, из-под футболки — трубки. Они подведены к катетеру прямо в груди мальчика. Папа везет за ним аппарат на длинной металлической ножке.
«Это тоже «наш», двадцатый день после трансплантации костного мозга», — Оля Молостова встречает меня на этаже.
Оля — детский онколог, она работает в отделении трансплантации костного мозга Центра детской онкологии, гематологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Это самое «тяжелое» отделение — если не поможет трансплантация, не поможет уже ничего.
По коридору в мохнатой пижаме с зайчиками идет женщина. Останавливается возле Оли:
Ольга в больнице
Фото: Марго Овчаренко для ТД
— А Ларисы Николаевны сегодня не будет?
— Нет, вместо нее исполняющий обязанности, и я тоже здесь. Страшно без заведующей?
— Да нет, ну вдруг будет ситуация какая-нибудь…
— Мы всегда тут, с вами!
Оля смущенно улыбается, перекладывает волосы с одного плеча на другое. Ей всего двадцать шесть лет, и родители поначалу смотрят недоверчиво.
— В ординатуре ты еще маленький доктор, потому что всегда есть старший врач. А здесь вся ответственность на мне, как у взрослого доктора, и на документах стоит моя фамилия, — говорит Оля, провожая маму взглядом. — Хотя какой я взрослый врач! Мне еще учиться и учиться.
Маленький доктор
Оля родилась в Озерске, под Челябинском — закрытом городе атомной промышленности и четырех озер. Въезд и выезд через КПП. Единственный университет в городе готовит только работников на завод. А Оле завод не нравился, ей нравились люди. Изучать, как они устроены.
Заветной мечтой Оли был Московский первый мед. Месяц она провела в очередях на подачу документов. В огромном зале, где писали вступительные, едва уместились 600 человек. Блатных было видно за версту.
Ольга в больнице
Фото: Марго Овчаренко для ТД
В больнице
Фото: Марго Овчаренко для ТД
«Стоит какой-нибудь парень, а вокруг него вся семья, и все его поздравляют с поступлением еще до объявления результатов».
И Оля уехала учиться в Екатеринбургский медицинский университет. «Я все ждала, что меня зацепит какая-нибудь специальность. Но ничего такого за шесть лет не случилось». В университете предупредили: «Деточка, на бесплатное место в ординатуре не рассчитывай. Приедут целевые люди, ты же понимаешь». Куда уж ей, Оле из Озерска.
Оля впала в депрессию. Не могла заставить себя встать с кровати. Целыми днями лежала дома и сомневалась, что делать дальше: идти лечить бабушек в районную поликлинику, колоть девицам губы ботоксом или вообще пойти фотографировать свадьбы?
В один из таких дней, бесцельно листая ленту «ВКонтакте», она наткнулась на рекламу: Фонд профилактики рака организовал конкурс в ординатуру Высшей школы онкологии (ВШО) и набирал выпускников. Это показалось очень сложным — онкология! Но точно интереснее, чем ботокс. Оля подала заявку, не особо рассчитывая на успех.
Это был первый набор ВШО, подавались студенты со всей России и из стран СНГ. Олю отобрали в девятке лучших, и она поехала в Петербург. Мечта ожила. Ожила и Оля. В комиссии сидела вся профессура онкологического института И. И. Петрова и Илья Фоминцев, глава Фонда профилактики рака. Ее взяли, осталось выбрать специальность. Оля попросила детскую онкологию. Ей ответили недоверчиво: «Ты же понимаешь, что это послушничество, полная самоотдача?»
Кафе больницы; сменная обувь при входе в отделение, где работает Ольга; столик для детей
Фото: Марго Овчаренко для ТД
Вид из окна больницы
Фото: Марго Овчаренко для ТД
«Я знала, что это тяжело, только у меня характер такой — устраивать себе вызовы и стремиться к новому, несмотря на страх. Я, если честно, очень неуверенный в себе человек. Но вся неуверенность остается в ординаторской. В палате с пациентом я должна быть увереннее всех — там уже пан или пропал».
Дети храбрее
В комнате с большими стеклянными окнами играет Амаль. Амалю девять лет. Три года назад у него обнаружили рак крови, и родители переехали из Узбекистана в Москву.
Амаль видит Олю, бросает мяч и летит к ней. Приземляется на мягкий диван. Оля улыбается и садится рядом. Большие черные глаза Амаля светятся из-под белой маски. На щетинистой голове видна небольшая шишка.
Ольга в переходе между корпусами
Фото: Марго Овчаренко для ТД
Мама Амаля тревожно спрашивает:
— Как лейкоциты, в норме? А тромбоциты? Курс пока не будем менять? Он иногда сыпью покрывается…
— Это нормально после трансплантации, — успокаивает Оля. — Курс тот же, анализы хорошие.
Амаль внимательно слушает и почесывает затылок.
— Вы знаете, как только я вылечился первый раз, мне купили собачку! Но через неделю я снова заболел, и собачку пришлось отдать…
— Ничего, у тебя еще будет собака, — улыбается Оля.
Амаль одобрительно гудит из-под маски.
— Я овчарку хочу!
В отделение к Оле Амаль попал с рецидивом. Пересадка костного мозга была последней надеждой. Мама рассказывает, что вместе с Амалем на трансплантации был еще один мальчик с таким же диагнозом. Но донорские клетки не прижились, и врачи отпустили его домой. Недавно он умер. Амаля не отпустили домой, клетки прижились. Теперь за его жизнь отвечает Оля.
Обувь Ольги
Фото: Марго Овчаренко для ТД
«Во многом дети храбрее, сильнее взрослых. Ребенок плачет, что ему сделали укол или кровь взяли, — горькие слезы, конец всему! А через пять минут он уже все забыл и летит дальше играть с ребятами. И нельзя сказать, что дети не понимают ситуации. Они будто выше этого. Не думать о плохом — это особенность детской психики. Дети смотрят на мир такими глазами, какими взрослым тоже не помешало бы иногда взглянуть».
Будущее доктора
ВШО для Оли — семья, братство, первый выпуск. Там она узнала, что большая часть научной литературы на английском языке. Там студентов научили учиться, думать и действовать самостоятельно и основываться только на доказательной медицине.
«В Высшей школе онкологии нас два года учили критически мыслить. В университете часто ты делаешь так, как сказал профессор, на этом построено обучение. А в ВШО ты должен все время задавать себе вопрос: почему я делаю именно так? Врач всегда должен себя об этом спрашивать. Потому что цена ошибки очень уж высока».
Часы в одном из коридоров
Фото: Марго Овчаренко для ТД
Ольга в кафе больницы
Фото: Марго Овчаренко для ТД
В России в год заболевают раком около 550 тысяч человек и умирают из них 280 тысяч. Причина — почти полное отсутствие профилактики и чрезвычайно поздняя диагностика заболеваний, огромная нехватка специалистов — там, где нужны два-три специалиста на 100 человек, имеется 0,2. Даже не один врач, а две десятых врача.
Благодаря Высшей школе онкологии в нашей стране за два года стало на десять профессиональных онкологов больше, и Оля — одна из них.
Пожалуйста, подпишитесь на ежемесячное пожертвование, и тогда ВШО сможет совершить следующий набор студентов, они получат стипендию, а значит, не думая о подработке, будут ежедневно учиться по двенадцать часов и повышать свою квалификацию ради нас с вами. Перечисляя деньги в помощь Высшей школе онкологии, мы оплачиваем свое будущее и будущее наших детей.
