«На Кубе останутся только те, кто не умеет плавать, — шутят кубинцы. — Ребят, кто уплывет последним — погасите свет на Эль Морро!» (маяк в Гаванской бухте)
Когда нейронавигатор, который разработал мой муж, дал первые результаты, это было очень впечатляюще. Все равно, что запустить на околоземную орбиту шаттл, который смастерили из фанеры на заднем дворе.
Программа составляла 3D-модель мозга по 2D-снимкам, была призвана облегчить работу нейрохирургам и снизить риски для пациентов. Крутая штука, что и говорить. В НИИ сразу созвали симпозиум, Академия Наук Кубы присвоила мужу седьмое место в списке лучших ученых страны — по каким критериям составляется рейтинг, я не знаю, но было приятно. Зарплату подняли на 30 песо, с 555 до 585 в месяц, то есть вышло почти 24 с половиной доллара.
По спокойному морю доплыть до Америки не так уж сложно, считают кубинцыФото: из личного архива
Плюс дали на день служебную машину директора, которой мы воспользовались на всю катушку — на рынках тогда выкинули картошку, так что мы привезли сразу три мешка, и хорошо, потому что через две недели картошка снова пропала. Потом захватили старшего брата с женой, детьми и переносным холодильником и все вместе поехали на пляж Санта-Мария, купаться по-кубински, то есть просто зайти в море, стоять по грудь в воде с банками «Ту-Колы» и пива «Кристаль» и обсуждать знакомых.
Жаль только, дальнейшая разработка нейронавигатора встала — деньги, которые выделили на новое оборудование, до мужа с командой так и не дошли. Ребята остались с допотопными компьютерами и лимитом интернета 500 мегабайт в месяц на сотрудника. Руководство вызвало мужа и объяснило, что Родине нужны его изобретения, но время сейчас не то, чтобы ждать милостей, субсидий и прочих чудес — надо работать с тем, что есть. В НИИ стали поговаривать, что за выделенные деньги отчитываться все же придется, и не директорам. Муж совсем приуныл.
Бегут все
А тут еще Уильям написал, университетский товарищ, уже три года как живет в Чикаго, работает программистом. Все зовет, мол, Мауро, приезжай, у нас такие, как ты, на вес золота. Но все не так просто. Во-первых, как скопить на паспорт, билеты, документы, если на работе воровать особо нечего, а к проституции душа не лежит? Во-вторых, Обама еще в январе отменил «правило сухих и мокрых ног» для кубинцев. А с миграционной политикой Трампа плюшки и вовсе закончились — даже те кубано, что уже получили вид на жительство в США, не могут добиться виз для оставшейся на острове семьи.
Кубинские власти, кстати, такое завинчивание гаек принимают с энтузиазмом, ведь это национальная боль — из страны бегут лучшие ученые, врачи, музыканты, танцовщики, спортсмены, любовники. Ученые едут писать докторскую в Китай — и остаются там. Врачи подписываются на благотворительную миссию в Венесуэлу, Бразилию, Пуэрто-Рико — и не возвращаются. К каждой балерине на гастролях и к каждому спортсмену в составе олимпийской сборной приставлен личный охранник, не для того, чтобы защищать, а для того, чтобы следить, сопровождать и конвоировать домой. Каждый симпатичный мулат, который обхаживает пожилых европеек в клубах и отелях, рассчитывает членом проложить себе путь за границу. Правительство давно жалуется на утечку мозгов, рук, ног и прочих частей тела с Кубы и эмигрантов стыдит. Выходит довольно неубедительно: дети и внуки высоких чинов сами по большей части живут в Штатах, Испании, Италии и Франции. Несут, так сказать, социалистические идеи в капиталистические массы, на Кубу приезжают только потюленить на олинклюзиве в Варадеро.
Фрагмент набережной МалеконФото: из личного архива
Вообще, с революционного 1959-го и по сегодняшний день с Кубы выехали около двух с половиной миллионов человек, более двух миллионов из них — в Америку, 1,2 миллиона осели во Флориде. Туда, в порт Ки-Уэст, обычно и прибывают бальсЕрос — нелегальные эмигранты, выплывшие с острова на самодельных плотах и тракторных шинах. На самом же острове осталось порядка 11 миллионов жителей. «Останутся только те, кто не умеет плавать, — шутят кубинцы. — Ребят, кто уплывет последним — погасите свет на Эль Морро!» (портовый маяк в Гаванской бухте).
Сладкая жизнь
А если серьезно: в 1966 году Линдон Джонсон подписал закон, согласно которому любой кубинец, прибывший в США, мог рассчитывать на крышу над головой, работу и вид на жительство через год. Это, конечно, была контрреволюционная инициатива. Кубинские власти покидать Остров запретили — всем, кого отловит береговая охрана, светило два года тюрьмы. А потом наступил 1991 год, и политическая эмиграция уступила место экономической. Куба была важным стратегическим союзником СССР и очень зависела от нашей материальной помощи. Программа «нефть за сахар», на Острове все радовались высоким урожаям тростника и трескали советскую тушенку. После развала Союза Россия наследовать обязательства в отношении Кубы не стала. А может, не смогла. Факт остается фактом — ВВП острова в одночасье просел на 36%. А если по-человечески — пропало топливо. Встали транспорт, сельхозпромышленность, электроэнергетика. В городах не было света и еды, только сахар, много сахара. Фидель выступил перед своим народом с речью, в которой объявил «начало особого периода в мирное время», иными словами — осадного положения, потому что СССР отвалился, а Америка и не думала снимать многолетнее торговое эмбарго.
Все сразу вспомнили Карибский кризис, Хрущева и отзыв ядерного оружия — тогда тоже нехорошо вышло. «Никита-педикита, что дали — не отнимают», — дразнились кубинские дети. К 90-м эти дети выросли и, услышав о начале «особого периода», вздохнули: «Русские снова нас предали».
Рацион кубинцев в 90-х катастрофически обеднелФото: из личного архива
Кастро прогнозировал, что самый кризис придется на 1992-й год, а дальше начнет поворачиваться госмашина, переориентировка на туризм с сырьевого экспорта, тростниковые поля засеют другими сельхозкультурами, освоят натуральные источники энергии, Австралия поможет советом, Китай поспособствует товарами, Венесуэла поставит нефти по дешевке. Ну, а пока придется изобретать — и кубинцы изобретали.
Появились камейОс, «верблюды», «двугорбые» автобусы, свинченные из двух грузовых кабин — туда вмещалось намного больше народу. Появились «апагОны» — плановые отключения электричества на несколько дней в целях экономии. Появилась похлебка из муки и «гуачипУпа», она же «милОрдо» — вода с сахаром. Ею запивали еду, чтобы «заполниться». Сахар был коричневый, необработанный, от него у всех заводились кулебрийАс, глисты. Детки ерзали на стульях в школе, взрослые почесывались тайком. Появились ростовщики и нынешняя привычка кубинцев покупать все с запасом, по три штуки. Появились народные умельцы, которые могли починить что угодно подручными средствами — ничего не выбрасывалось и не выбрасывается. Появилась двойная валюта — для своих и для туристов. И главное — появилась цель: покинуть Остров.
13 марта 1994 года произошел трагический случай — в попытке выплыть в США затонул паром, 41 человек погиб, из них 10 детей. В августе состоялась протестная акция на гаванской набережной Малекон, в ходе которой Фидель лично вышел к народу и заявил, что никого не держит — кто хочет покинуть остров, пусть покидает, преследования не будет. По словам очевидцев, манифестанты стали прыгать в море прямо с Малекона — в истории Кубы этот эпизод так и называют «МалеконАсо». Отлов беглецов в прибрежных водах вскоре возобновили — как только стало очевидно, что такими темпами на Острове никого, кроме команданте, не останется. Только за август выплыть успело больше 3о тысяч человек — вернее, 3о тысяч доплыли до Флориды, и их посчитали. Сколько бальсерос реально покинули остров, сказать сложно — много народу пропало по пути, сложности с навигацией, незнание морского дела, либо у какой-нибудь женщины из группы начинались месячные, и к плоту прибивались акулы.
Раньше все кубинцы, добиравшиеся в Америку, могли через год получить вид на жительствоФото: из личного архива
Как бы там ни было, выплывших было достаточно, чтобы на следующий год американское правительство во главе с Биллом Клинтоном пересмотрело чересчур лояльную миграционную политику и ввело то самое «правило сухих и мокрых ног» — каждый кубинец, ступивший на американскую землю («сухие ноги»), получал право на все обещанные ранее привилегии. Тех же, кого береговая охрана отлавливала в море («мокрые ноги»), депортировали обратно.
Официально окончание «особого периода» не было объявлено на острове до сих пор. По сравнению с кризисом 90-х ситуация стабилизировалась — говорят, как раз в 2017 по экономическим показателям догнали 1990-й. Словом, сейчас кошек уже никто не ест и не варит детям пюре «фуфУ» из банановой кожуры. Но наследие «периодо эспесиаль» остается в Большой Кубинской Мечте — выехать с Острова Свободы.