Репортаж с острова сумасшедших

 Голосок у Нелли Блай словно у голубки,

Ее песенки слышны в каждом закоулке.

Сердце Нелли горячо словно чашка чая,

И большое как батат,

Наша Нелли просто клад — вот она какая!

(песня «Нелли Блай» Стивена Фостера)

— Она точно сумасшедшая — смотрите, какой взгляд!

— Да непохожа она на психическую, вон как одета, прям как леди! Такие с ума не сходят.

— Небось, умом двинулась оттого, что ее женишок бросил.

С десяток женщин столпились в крохотной комнатке, расположенной на последнем этаже дома 84 на Второй Авеню. Две из них еще не успели раздеться, но остальные стояли в длинных ночных рубашках в пол, зябко кутаясь в шали и переминаясь с ноги на ногу — тонкие подошвы домашних туфель не спасали от холодного пола.

Все они окружили пару, сидевшую на кровати — полную женщину преклонных лет и стройную девушку в поношенном, но аккуратном платье с воротничком, наглухо застегнутым до подбородка. Девушка, почти не моргая, устремила взгляд карих глаз в стену перед собой. Женщина поглаживала ее по руке и мягким голосом уговаривала раздеться и лечь спать. По всему было видно, что уговаривает она уже давно, но усилия тщетны. Тем временем в комнату набивалось все больше любопытных.

— Да я и за все богатство Вандербильтов с ней в одной комнате спать не соглашусь!

— Она еще за ужином странно себя вела. Есть отказалась, говорила, что мы все сумасшедшие.

Будто в подтверждение последней реплики девушка перевела взгляд со стены на окружающую ее толпу и, слегка наклонившись к сидящей рядом, доверительно сообщила:

— Я думаю, тут все сошли с ума. Я здесь спать не буду.

Странная девушка свое обещание сдержала — всю ночь просидела в той же позе, уставившись в стену и не сомкнув глаз. Утром, еще до завтрака, в комнату зашла хозяйка общежития. Вся ее фигура олицетворяла решимость — она явно вознамерилась выдворить возмутительницу спокойствия из своего дома. Желательно тихо, без скандала, дабы не бросать тень сумасшествия на репутацию общежития. Но девушка категорически отказывалась уходить. Наконец появились полицейские. Они бесцеремонно зашли в комнату, явно ожидая встретить буйнопомешанную, и смутились при виде хрупкой девушки, сидевшей на кровати.

— Ее зовут Нелли Браун. Ну, по крайней мере, так она сказала мне вечером, — волнуясь, объясняла хозяйка полицейским. Явилась вчера еще до ужина, сказала, что ей нужна комната. Вещей при ней не было, но заплатила сразу. Ужин есть отказалась, начала говорить, что все сумасшедшие. За всю ночь глаз не сомкнула! А мне тут проблемы не нужны!

Нелли уводят полицейскиеИллюстрация: из книги Нелли Блай "10 дней в сумасшедшем доме"/Penn University

Как ни странно, полицейским удалось увести девушку без применения силы. В пути за Нелли и ее спутниками увязались праздные прохожие и мальчишки-попрошайки, которые выкрикивали предполагаемые диагнозы Нелли.

Здание полицейского управления было переполнено, тем не менее, появление Нелли привлекло к себе всеобщее внимание: нечасто сюда приводили таких аккуратных и симпатичных сумасшедших.

— Ты с Кубы, дитя мое? — пожилой судья наклонился вперед, вглядываясь в девушку. Та заметно оживилась.

— Да! Как вы догадались?

— По акценту, — судья не скрывал гордости от собственной прозорливости. — Скажи, дитя, в какой части Кубы ты жила?

— На гасиенде, — серьезно ответила девушка.

Нелли отвели в отдельную комнату, где ее осмотрел врач: прощупал пульс, попросил высунуть язык и посветил в глаза.

— Какие наркотики вы принимаете?

— Наркотики? — девушка выглядела удивленной. — Я не знаю, что такое наркотики. Я хочу домой.

Когда Нелли вывели, у здания уже стояла карета скорой помощи с надписью «Больница Бельвю». Карету трясло так, что ни о каких светских разговорах между врачом и пациенткой нельзя было и думать. Впрочем, и доктор, и пациентка не были настроены общаться. Девушка смотрела в окно, за которым мелькали улицы осеннего Нью-Йорка. Да, она выглядела изможденной, под ее глазами пролегли тени, а лицо осунулось. Но на губах ее играла триумфальная улыбка совершенно здорового человека.

Решительная маленькая сиротка

Нелли Блай родилась 5 мая 1864 года в семье судьи Майкла Кокрана в Пенсильвании. Правда, тогда ее звали не Нелли Блай, а Элизабет Джейн Кокран. Отец Элизабет умер, когда она была еще совсем маленькой, мать вышла замуж во второй раз, но неудачно, и после развода переехала с детьми в Питтсбург.

Элизабет было около 20 лет, когда ей пришлось окончательно оставить учебу, чтобы помогать матери зарабатывать на жизнь. Девушка вполне могла выйти замуж (природа наделила ее миловидной внешностью) и вести тихую домашнюю жизнь. Но такой выбор Элизабет категорически не устраивал. И вот, одним суматошным днем ей на глаза попалась статья в The Pittsburg Dispatch («Питтсбургский вестник»).

Статья называлась «На что годятся девушки», и содержание ее было гимном сексизму. Автор утверждал, что истинное предназначение женщины — приготовление еды, воспитание детей, ну и, в особенно одаренных случаях, — вышивание салфеток. Статья вызвала такое возмущение Элизабет, что она написала разгромный ответ. И подписалась «Маленькая сиротка». Через пару дней на страницах «Вестника» появилось предложение работы для загадочной «сиротки». Так Элизабет получила первую работу. Правда, редактор предложил девушке стать Нелли Блай — взять псевдонимом имя героини популярной тогда песенки Стивена Фостера. Это было не очень в духе феминизма, но Элизабет согласилась.

Нелли Блай в Мексике, ей 21 годФото: Bettmann/Getty Images/GettyImages.ru

Новоиспеченной Нелли Блай поручали делать репортажи с садоводческих выставок и литературных кружков. Но Нелли бежала от такой журналистики в Мексику, откуда присылала редактору очень неженские статьи — о бедности, антисанитарии и высоком уровне смертности. Мексиканское паломничество Нелли продолжалось полгода: после того, как она в одной из статей обвинила президента Порфирио Диаса в преследовании журналистов, ей самой пригрозили арестом — и Нелли пришлось срочно бежать из страны. Но меньше всего она хотела возвращаться в садоводческие кружки Питтсбурга и делать репортажи о темпе роста рододендронов. Как тысячи американцев до нее и тысячи после Нелли в поисках яркой жизни поехала в Нью-Йорк.

Редакционное задание

Нелли практикует безумие домаИллюстрация: из книги Нелли Блай "10 дней в сумасшедшем доме"/Penn University

Издатель Джозеф Пулитцер останется в истории как основатель «желтой прессы»: в его газетах преобладали крикливые заголовки, он не стеснялся табуированных тем и, самое главное, любил вытаскивать своих журналистов из уютных редакционных кресел и отправлять их на расследование «в поле». Разумеется, мэтры журналистики такой грязной работой брезговали. А вот 23-летняя бойкая Нелли Блай не брезговала. И когда главред The New York World предложил девушке под видом умалишенной проникнуть в сумасшедший дом и сделать репортаж об условиях, в которых содержатся пациенты, Нелли согласилась, не раздумывая.

«Могла ли я протянуть неделю в доме для умалишенных на острове Блэкуэлл? Я сказала, что да, я смогу. И я смогла» — так начала Нелли статью о своем расследовании. Но статья была потом, а пока Нелли переоделась в самое поношенное из имевшихся у нее платьев. Она решила, что назовется Нелли Браун, чтобы инициалы, вышитые на носовом платке и белье, совпадали с настоящим именем.

Попасть в сумасшедший дом Нелли решила через женское общежитие. «Я знала, что едва мне удастся убедить женщин в общежитии в том, что я сумасшедшая, я могу быть уверена, что они не успокоятся, пока я не окажусь подальше от них в надежном укрытии». Расчет оказался верен.

Таинственный остров

Лодку качало и, несмотря на то, что расстояние до острова было небольшим, Нелли чувствовала себя так, будто это самое длинное плавание в ее жизни. В небольшой и душной каюте с наглухо закрытыми окнами помимо Нелли было восемь пассажирок: четыре женщины, которые, как и она, провели пару последних дней в психиатрическом отделении больницы Бельвю; старуха в необъятного размера капоре; очень больная девушка, которая не в состоянии была передвигаться и, постанывая, лежала на единственной в каюте койке; и две мужеподобного вида охранницы, с видом церберов охранявшие дверь.

Когда Нелли уже стало казаться, что она вот-вот лишится чувств от тяжелого духа непроветриваемой каюты, лодка причалила. Церберы начали по очереди выводить пациенток по трапу на землю. Нелли была последней — с одной стороны ее под руку взяла охранница, с другой санитар с непроницаемым лицом.

— Что это за место? — поинтересовалась Нелли у мужчины, вцепившегося ей в руку так, будто она яростно вырывалась.

— Остров Блэкуэлл. Место для сумасшедших, из которого ты никогда не выберешься, — прозвучал равнодушный ответ.

Главное здание дома для умалишенных на острове БлэкуэллФото: King’s Handbook of New York City/British Library/Wikimedia Commons

Первым делом новоприбывших отправили в кабинет к главному врачу. Нелли была последней, поэтому имела возможность наблюдать то, в какой манере врач осматривал пациенток, чтобы удостовериться, что они действительно сумасшедшие. «Одна девушка рассказала врачу, что недавно пережила нервный срыв , — расскажет позже Нелли, — она умоляла врача проверить ясность ее ума любым тестом и понять, что она ничуть не сумасшедшая». Но врач, занятый не столько новыми пациентами, сколько флиртом с медсестрой, остался равнодушен к мольбам больной.

Другая пациентка была немкой и ни слова не знала по-английски. Тем не менее, ни в поведении ее, ни в речи не было и намека на сумасшествие. Она пыталась что-то объяснить, но никто не мог ее понять. Присутствующая медсестра, немка по рождению, сделала вид, что забыла родной язык. Нелли не верила своим глазам и ушам: «Получается, миссис Луиза Шанц была заключена в дом сумасшедших, даже не имея возможности объяснить врачу — как и почему она здесь оказалась! Неужели так сложно было найти переводчика?»

Было очевидно, что врачи и медсестры не хотят обременять себя работой. Их не интересовало — на самом ли деле к ним привезли сумасшедших. В этот момент Нелли твердо решила, что больше не будет изображать сумасшедшую. В конце концов, ее цель была достигнута — она попала в сумасшедший дом, значит, пришло время вести себя абсолютно нормально. Вскоре Нелли сделала пугающее открытие: «В это сложно поверить, но чем адекватнее я себя вела, тем более сумасшедшей меня считали».

Холод встречается с голодом

Осмотр врачаИллюстрация: из книги Нелли Блай "10 дней в сумасшедшем доме"/Penn University

После того как мисс Браун подверглась такому же поверхностному допросу и так же, как предыдущие женщины не была услышана, ее вместе с остальными пригласил на ужин грубый окрик медсестры: «А ну быстро в холл!»

Окна в холле были распахнуты настежь, пуская внутрь помещения промозглый сентябрьский воздух. Собравшиеся тут женщины страшно мерзли, некоторые обхватили себя руками, но тепло одетым медсестрам, снующим между их рядами было все равно. Нелли еще предстояло узнать, что постоянный изматывающий холод — наименьшее из зол для пациентов больницы на острове Блэкуэлл. Медсестры построили пациенток по парам и повели в столовую. Тех, кто выбивался из стройного ряда, возвращали туда окриками и толчками. При первом же взгляде на стол становилось ясно, что каждая трапеза здесь могла стать последней. Меню ужина было крайне скудным — кусок хлеба с маслом и слива, а продукты были безнадежно испорчены. Нелли решила ограничиться чаем, но, сделав один глоток, поморщилась — практически прозрачный и едва теплый чай к тому же имел опасный металлический привкус.

Когда ужин был закончен, тех, кто только прибыл на остров, заставили мыться. Женщин привели в большое холодное помещение, пропахшее сыростью, с ванной посередине. В этот раз Нелли была первой — ей приказали раздеться. «Вода была ледяной, и я принялась возражать. Это было совершенно бесполезно! Мне приказали заткнуться, и мощная женщина принялась скрести меня мочалкой. Именно скрести. Я цокала зубами от холода, мои конечности покрылись гусиной кожей и посинели».

Первый ужин Нелли в сумасшедшем домеИллюстрация: из книги Нелли Блай "10 дней в сумасшедшем доме"/Penn University

Наконец Нелли выпустили из ванной, и туда была сослана следующая пациентка. Обернувшись, журналистка с ужасом поняла, что вода была не только холодной, но и общей: ее и не думали менять, и те, кто шел последними, мылись уже в черной от грязи воде. На 45 пациенток приходилось всего два полотенца — ими вытирали и женщин со здоровой кожей, и пациенток с кожными заболеваниями.

Первая ночь в сумасшедшем доме не улучшила впечатления. Девушку положили в отдельную палату, мотивируя это тем, что она «буйная» (видимо, в дело Нелли попали сведения о ее бессонной ночи в женском общежитии). Все палаты на ночь закрывались снаружи разными ключами. В случае пожара спасти пациентов будет невозможно, даже если медсестры очень захотят это сделать. А каждый новый час пребывания Нелли в сумасшедшем доме демонстрировал, что и не захотят.

Следы на шее

Урена Литтл-Пейдж была больна с детства. Ей было, должно быть, около 30, но она трепетно относилась к теме своего возраста и утверждала, что ей 18. Медсестры знали об этой особенности несчастной и забавлялись тем, что дразнили Урену. Так было и в тот день.

Пациентки уже прибрали кровати и помыли полы (чистота в доме поддерживалась исключительно силами больных), и теперь им было велено сидеть прямо на деревянных скамейках в холле. Ни книг, ни разговоров, ни даже возможности потянуться. Неожиданно одна из сестер, сидевших в холле, громко окрикнула Урену:

— Урена, тут доктора говорили, что тебе не восемнадцать, а все тридцать три!

Реплика была встречена взрывом хохота медсестер. Лицо Урены порозовело.

— Неправда! Мне восемнадцать!

— Ну конечно, рассказывай. Ты посмотри на свои руки! А лицо-то какое! Знаешь, мы тут подумали, тебе можно и все сорок пять дать!

Снова хохот. Урена вскочила с лавки, несмотря на попытки других пациенток успокоить ее ласковыми словами. На глазах девушки выступили слезы, она без конца выкрикивала: «Неправда!», но медсестры не унимались.

— А когда ты вот так орешь, то и вовсе смахиваешь на старушку, правда, дамы?

Урена билась в истерике — беспомощная перед насмешками, она осела на пол, плакала и все повторяла: «Неправда!» Сестрам надоело это развлечение, и они захотели тишины. Одна из них резко поднялась с места, приблизилась к Урене и отвесила ей звонкую пощечину. Затем медсестра, приподняв юбки, ловко села на Урену сверху и ударила ее головой о каменный пол. После чего схватила пациентку за шею и начала душить.

«Тихие» пациентки на прогулкеИллюстрация: из книги Нелли Блай "10 дней в сумасшедшем доме"/Penn University

Нелли, шокированная увиденным — а ведь ей казалось, что после пары дней в больнице ее уже нельзя было удивить — ринулась было на спасение Урены. Но соседки удержали ее. «Хочешь, чтобы они за тебя взялись?» — испугано шепнула одна из них. Остальные пациентки наблюдали за избиением, застыв от ужаса. Через пару минут к медсестре присоединились еще двое — втроем они отволокли Урену в соседнюю комнату, откуда еще долго раздавались крики больной. Она присоединилась к другим пациентам лишь вечером и была необыкновенно тиха. На шее Урены еще долго не проходили красновато-синие следы от пальцев.

«Каждый новый день в сумасшедшем доме напоминал предыдущий, и потому описывать каждый отдельно было бы бессмысленно». Избиения входили в эту череду серых дней, лишь слегка омрачая их, но не делая особенными. Нелли стала свидетельницей еще как минимум одного избиения, причем в этот раз жертвой была слепая старуха.

Несколько раз Нелли жаловалась врачу, но быстро поняла, что это пустое занятие. Врачи делали вид, что ничего не происходит, а жалобы приписывали расстроенному воображению больных. Никому из них не хотелось искать новых, более компетентных медсестер на крошечную зарплату, полагавшуюся работникам психбольницы острова Блэкуэлл. Жестоким медсестрам создавались идеальные условия для того, чтобы развивать свои садистские наклонности.

Спасение пришло ровно через десять дней. Увы, пока только к Нелли. Адвокат, отправленный ее редактором, поговорил с главврачом и объяснил, что за девушкой послали отыскавшиеся родственники. А люди они настолько могущественные, что он не рекомендует задерживать Нелли даже на минуту. Главврач и не думал задерживать мисс Браун — эта пронырливая больная, вечно задающая вопросы об организации работы больницы и постоянно жалующаяся на неподобающее обращение с пациентами, уже успела его порядком утомить. Он не знал, что, выпустив Нелли на свободу, получит куда больше проблем.

Разоблачение

Обложка книги «10 дней в сумасшедшем доме»Фото: Wikimedia Commons

Первая статья «10 дней в сумасшедшем доме» вышла в октябре того же 1887 года и немедленно вызвала сенсацию. Выпуски газеты The New York World с продолжением допечатывались дополнительными тиражами. Но главное, статьи привлекли внимание властей. Вскоре после своего освобождения Нелли снова плыла на остров Блэкуэлл — на этот раз в компании заместителя районного прокурора и присяжных заседателей. Это плавание разительно отличалось от первого: больничный корабль был идеально чистым, койку с жутким запахом убрали, даже охранницы-церберши выглядели миловидно.

Сама больница тоже выглядела иначе. В столовой появилась настоящая еда, мясо и овощи, а свежий белый хлеб и близко не напоминал те заплесневелые куски, которыми кормили пациентов две недели назад. В комнате для мытья висели десятки чистых полотенец. Голые стены в коридорах украсили живописные пейзажи. Пациентки были одеты в чистые платья и испугано смотрели на прибывшую комиссию. Но Нелли настояла на том, чтобы поговорить с ними по отдельности и без надзора медсестер. Поначалу женщины опасливо оглядывались на дверь и не желали говорить, но Нелли убедила их в необходимости сказать правду. Одна за другой они подтвердили ужасающие факты, приведенные Нелли в статьях.

Скандал моментально стал общенациональным. Историю творившихся в сумасшедшем доме на острове Блэкуэлл ужасов перепечатали все газеты. Персонал больницы полностью заменили. И еще было решено увеличить ежегодные отчисления в Департамент благотворительности и исправлений (за которым числились сумасшедшие дома) на 850 тысяч долларов.

Но главным своим достижением Нелли считала законодательное усложнение процедуры медицинского освидетельствования умалишенных. Отныне попасть в сумасшедший дом по халатности врача или по рекомендации мужа, который решил таким образом избавиться от жены, стало сложнее.

После этого Нелли предстояло еще множество расследований: она обнародовала факты жестокого обращения с животными в зоопарке, разоблачила медиума, вручила полиции банду, торгующую детьми. Ее называли первопроходцем в жанре репортажа — коллеги не могли тягаться с Нелли в смелости и даже наглости расследований. А в 1889 году Нелли побила рекорд Филеаса Фогга и объехала мир даже не за 80, а за 72 дня — в очередной раз доказав, что женщины могут справляться с мужской работой ничуть не хуже самих мужчин.

Хотите, мы будем присылать лучшие тексты «Таких дел» вам на электронную почту? Подпишитесь на нашу еженедельную рассылку!